— Сколько раз тебе повторять? На этой полке стоят мои банки! — голос Ольги Павловны разнёсся по кухне с такой силой, что Лена вздрогнула.
Она стояла у плиты, держа в руках половник, и смотрела на кастрюлю с супом. Неужели снова? Неужели даже кастрюля стала поводом для скандала?
— Это же просто кастрюля… — пробормотала она почти неслышно.
— Просто? — вспыхнула свекровь. — У тебя вечно всё "просто". А потом ищи, где мои заготовки!
Лена тяжело вздохнула. Она не хотела конфликта. Не хотела говорить ни слова. Но внутри всё бурлило.
Три месяца. Всего-то три месяца, как Ольга Павловна переехала к ним после операции. И за это время всё изменилось. Дом, где раньше звучал смех, где они с Максимом делили уютные вечера, стал чужим. Пространство, где каждый уголок создавался с любовью, теперь превратился в территорию контроля и требований.
— Это же наша кухня… — всё же решилась она, но голос предательски дрогнул.
— Какая ещё наша?! — Ольга Павловна вскинулась. — Пока я тут, будет по-моему! А ты, девочка, слишком молода, чтобы спорить со взрослыми!
Лена отвернулась. Слова застряли в горле, превращаясь в горький ком. Она знала: вечером снова ничего не скажет Максиму. Он только повторит:
"Она же мать. Потерпи."
И Лена терпела.
Каждый день, как испытание.
Каждая мелочь — как капля, подтачивающая камень.
Они когда-то мечтали о тёплом доме. Но теперь Лена чувствовала себя здесь лишь временной квартиранткой — гостьей в доме, который строили вместе.
Слова, после которых ничего не будет по-прежнему
Максим вернулся поздно. Вошёл, не успев снять куртку, и тут же уловил напряжение в воздухе. Тишина была густой, давящей.
— Что тут опять? — бросил он с раздражением. — Я только зашёл, а тут будто траур.
Лена подняла на него глаза. Они блестели, но слёзы она сдерживала.
— Твоя мама снова устроила сцену… из-за кастрюли, — сказала она тихо.
Максим выдохнул тяжело и устало.
— Сколько можно? Я же просил — потерпи. Она всё-таки болеет.
— Она не просто болеет, Максим. Она управляет всем. Я больше не чувствую себя дома. Ты сам слышал, как она со мной говорит…
— Лена, — перебил он. — Ты ведёшь себя эгоистично. Она старый человек, ей тяжело. А ты думаешь только о себе.
Лена вцепилась в подлокотник кресла.
— Я думала о нас. Всегда. Ты забыл, кто поддерживал тебя, когда ты остался без работы? Кто ночами сидел с калькулятором, чтобы мы купили эту квартиру?
Максим замолчал. Но затем холодно добавил:
— Слушай, хватит. Пока мама тут — ты не хозяйка. Это ясно?
Эти слова были как удар. У Лены зазвенело в ушах. Она смотрела на Максима, не узнавая в нём того, кого любила.
— Это… не мой дом? — прошептала она.
— Пока мама тут — нет.
Он ушёл на кухню.
А Лена осталась сидеть в полумраке, сжата в комок. Всё внутри оборвалось. Дом, в который она вложила столько любви, стал вдруг холодным, как пустой зал вокзала, где не ждут.
Точка кипения
— Я завтра сама приготовлю, — бросила Ольга Павловна на ходу, проходя мимо Лены. — А то твой суп опять есть невозможно. В этом доме всё приходится переделывать за тобой.
Лена стояла в коридоре, сжимая край свитера, будто хваталась за что-то, что ещё удерживало её на ногах. Она молчала. Внутри всё горело, но снаружи — ни звука.
Позже, когда Максим вошёл в комнату, она сидела в темноте, обняв себя руками.
— Опять слёзы? — устало спросил он. — Ты же знаешь, как мама переживает, когда вы ссоритесь.
Лена медленно подняла взгляд.
— А ты знаешь, как я переживаю? Мне здесь уже дышать тяжело. Я не живу — я выживаю. Я как гость в собственном доме.
— Да брось ты, — отмахнулся Максим. — Всё ты преувеличиваешь. Это всё временно.
— Временно?! — голос Лены задрожал, но не сорвался. — Уже три месяца! И всё, что я слышу — "потерпи". Когда ты выберешь меня, а не её?
Максим нахмурился.
— Ты ведёшь себя эгоистично. У неё здоровье подорвано, возраст. А ты всё про себя…
Лена встала.
— А я, по-твоему, что — мебель? Я ради нас от всего отказалась. Родных, работы, планов… А ты мне в лицо говоришь, что я никто, пока твоя мама тут.
Он посмотрел в сторону.
— Я сказал правду. Не хочешь — собирай вещи.
И тут в Лене что-то оборвалось. Не жалость, не слёзы. Только холод и странная решимость.
— Хорошо, — прошептала она. — Я всё поняла.
Уход
Скрипнув дверцей шкафа, Лена достала чемодан. Пальцы дрожали. Всё происходило будто в замедленной съёмке — она складывала одежду, бельё, документы. Не по плану. Не так, как мечталось. Но — правильно.
— Куда ты собралась? — спросил Максим из-за двери.
Лена выпрямилась.
— Туда, где я снова смогу быть собой. Где не придётся спрашивать разрешения.
На пороге, как по команде, появилась Ольга Павловна, скрестив руки.
— Ну вот и отлично, — холодно сказала она. — Давным-давно пора было. Максим найдёт себе нормальную жену, которая уважает старших.
Лена взглянула на неё спокойно.
— Я уважаю старших. Но уважение — это не подчинение. И не повод унижать других.
Свекровь фыркнула, но ничего не ответила.
Лена застегнула молнию на чемодане и направилась к выходу. В коридоре стоял Максим.
Лицо каменное. Ни попытки удержать. Ни слова.
— Останови меня, если тебе есть что терять, — сказала Лена негромко, почти шёпотом.
Он отвернулся.
Лена глубоко вдохнула. И шагнула в холод подъезда.
Дверь захлопнулась с глухим стуком. Как крышка.
На улице пахло сырым асфальтом. Ветер щипал лицо, но Лене было всё равно.
В этот вечер она уходила не просто из квартиры.
Она уходила из чужого мира, чтобы вернуться в свой.
Неотвеченные звонки
Лена сидела на диване у подруги, в уютной комнате, где пахло корицей и горячим хлебом. Колени поджаты, взгляд в одну точку. На экране телефона — десятки пропущенных: "Максим".
— Пусть звонит, — спокойно сказала Вера, поставив на стол тарелку с макаронами и сыром. — Тебе теперь надо думать о себе, не о нём.
Лена молча кивнула. Внутри всё ещё боролись два голоса. Один — слабый, почти угасший:
"А вдруг он одумается? А вдруг всё ещё можно вернуть?» Второй — твёрдый, холодный, и в то же время защищающий: «Он уже сделал выбор. Ты была не в приоритете. Помни это."
В голове всплывали его слова, будто обожжённые клейма:
"Ты не хозяйка здесь, пока мама здесь".
Она вспомнила, как он даже не шелохнулся, пока она собирала вещи. Не встал, не остановил, не позвал.
Телефон завибрировал вновь. Лена просто перевернула его экраном вниз.
Она не злилась. Не плакала. Боль была, но уже не острая — как будто рана затягивалась тонкой плёнкой новой жизни.
— Завтра поедем к нотариусу, — тихо сказала Вера. — Помнишь, ты хотела переоформить вклад с мамой? Начнём приводить всё в порядок.
Лена кивнула. Будущее ещё пугало своей неизвестностью. Но впервые за долгое время она ощущала, что оно принадлежит ей.
Новая глава
Прошло два дня.
Максим приехал сам — не звонил, не предупреждал. Просто стоял у двери, помятый, как человек, который не спал всю ночь.
— Лена… — он не знал, с чего начать. — Я… Я запутался. Мама… она просто…
— Ты не запутался, — спокойно перебила его Лена. — Ты выбрал. Не меня.
Максим опустил глаза. Он выглядел сдавшимся.
— Я хочу всё вернуть. Пусть мама уедет. Я с ней поговорю. Мы можем всё начать с начала…
Лена молчала несколько секунд, а потом тихо сказала:
— Вернуть можно то, что было испорчено случайно. Но ты не случайно оставил меня одну. Ты сделал это сознательно. И, главное — ты молчал, когда я нуждалась в тебе больше всего.
Максим шагнул к ней, но Лена отступила.
— Нам с тобой больше не по пути, Максим.
Он постоял ещё немного. Понял, что дальше ничего не будет. Развернулся и ушёл.
Когда за ним захлопнулась дверь, Лена сделала глубокий вдох.
В груди было тихо. Пусто — но не больно.
Это был не просто финал их истории. Это был её личный новый старт.
Теперь она знала цену себе. И знала: назад дороги нет.
Вас зацепило? Тогда вам точно стоит прочитать ещё!