Камень хранил прохладу ночи. Даже сквозь плотные ткани покрывала ощущался его тяжёлый, неподвижный холод — как будто сама гора, в чьём сердце покоилась столица гномов, медленно дышала под полом.
Ариэль сидела у низкого стола, освещённого мягким голубоватым светом кристаллов, встроенных в стены. Перед ней лежал раскрытый свиток с картой южных территорий, с отметками гарнизонов, шахт и давно заброшенных подземных путей. На краю — чёткий круг, обведённый красным пером: Дюрнакар.
Она не двигалась. Только пальцы, безмолвно касающиеся бумаги, как будто пытаясь нащупать в линиях чернил ответ на главный вопрос: когда всё пошло не так?
Слово Балдора эхом гремело в памяти:
«Мы не можем больше быть щитом для тех, кто не умеет стоять плечом к плечу.»
Он произнёс приговор не только Тригарду, но и ей самой — посланнице, дипломату, женщине, которая ещё верила в силу договора и цену слова. И этот приговор вдруг стал слишком личным.
В кресле у стены, закинув ногу на ногу, сидела Лира. Её плащ был небрежно брошен на скамью, на поясе — оба кинжала, которые ждали своего времени в ножнах. Она молчала, но взгляд её был выжидающим — как у охотника перед броском.
— Ты спала? — спросила Ариэль, не отрывая взгляда от карты.
— Совсем чуть-чуть, — Лира зевнула, но не слишком искренне. — Эти стены не дают уснуть. Здесь всё дышит камнем. И недоверием.
— Думаешь, они знали?
— Гномы? — Лира подняла бровь. — Нет. Если бы хотели, чтобы ты исчезла, уронили бы тебя в одну из шахт, где даже троглодиты не бывали.
Ариэль помолчала, потом осторожно убрала карту, свернув её в плотный свиток.
— Тогда кто?
Лира встала, подошла ближе, присела на корточки перед креслом, в котором сидела Ариэль. Глаза её светились мягким светом.
— Они следовали за тобой с отъезда из Аркемонта. Тогда это казалось паранойей. Но в момент битвы, — она замолчала на секунду, — когда сражалась с последним… Я почувствовала очень древнюю магию.
Она подняла глаза, и в них было нечто, что Ариэль никогда прежде в них не видела.
— Очень старая. Настолько, что у неё даже не было запаха — только хаос. Как пустота перед первым словом мира.
— Демоны? — почти прошептала Ариэль.
— Я не знаю. Мне не доводилось раньше сталкиваться с демонами и их магией.
Молчание сгустилось между ними.
Ариэль встала, подошла к узкому окну, из которого открывался вид на дальние мосты Валунгарда, пересекающие разломы и светящиеся шахты. Где-то внизу двигались фигуры стражи, гномы в рунных доспехах.
— Значит, меня ждали с самого начала, — сказала она тихо. — И пытались остановить не за то, что я делала… а за то, что могла узнать.
— Именно. — Лира подошла ближе. — Вот почему мы уходим сегодня.
— Не дожидаясь разрешения?
— Ариэль, ты хочешь дождаться разрешения от гномов, с которыми вот-вот начнется война? — Лира слегка усмехнулась. — Пора перестать играть в роли. Если кто-то охотится на тебя, он не остановится. А если ты останешься — станешь легкой мишенью в каменной ловушке.
Ариэль медленно кивнула.
— На этот раз ты права, Лира.
Сумка была собрана за считаные минуты. Ничего лишнего: свитки, печати, карта с подписями Балдора и других советников, несколько личных писем, перо с чёрными чернилами и нож с гравировкой рода Эвергрейв. Всё это Ариэль аккуратно уложила в жёсткий кожаную папку и затянула шнур.
Лира тем временем расправляла складки на сером дорожном плаще, проверяя крепления на поясе и скрытые ножны под плащом.
— Будто в последний раз, — заметила Ариэль.
— Лучше быть готовой, чем мёртвой, — бросила Лира, затянув пряжку. — И в этом городе я больше никому не верю. Даже камням.
Покои, выделенные для посланницы Аркемонта, находились в верхнем ярусе Валунгарда — изящные, вырезанные прямо в скале, с витражами из цветных кристаллов и арками, украшенными древними рунами. Но сейчас всё здесь казалось слишком узким. Давящим. Как будто стены пытались услышать каждое их слово.
Ариэль натянула перчатки, последний раз окинула взглядом комнату.
— Готова?
Лира кивнула и уже потянулась к дверной ручке, когда снаружи раздался голос:
— Вы ведь не думали уехать, не попрощавшись?
Дверь приоткрылась. В проходе стоял Дориан Шенрок.
Одетый в дорожное пальто, с посеревшими висками и неизменной тростью в руке, он выглядел усталым, но собранным. Взгляд был мягким — и печальным.
— Дориан… — Ариэль выдохнула с лёгким облегчением и шагнула вперёд.
— Я узнал о нападении от советника Турина. И, признаться, у меня сердце оборвалось, — тихо произнёс он. — Ты в порядке?
— Мы обе живы. Благодаря Лире, — ответила Ариэль. — Но мы не можем больше оставаться здесь. Слишком опасно. И слишком много вопросов без ответов.
— Именно поэтому и стоит остаться, — мягко возразил он. — Валунгард — надёжное место. Его стены держали осады хуже этой.
— Проблема не в осаде, — вмешалась Лира, глядя на него пристально. — Проблема в том, что враг уже внутри.
— Возможно. Но ты ведь знаешь, что я могу защитить её здесь лучше, чем кто-либо, — сказал Дориан, переводя взгляд на Ариэль. — Не уезжай. Останься. Хотя бы на день. Позволь нам выяснить, кто стоял за этим.
Они вышли в главный коридор. Каменные залы Валунгарда казались тише обычного — будто город сам затаил дыхание. Тепло подземных печей и кузниц доносилось не в виде жара, а как вибрация в каменных плитах под ногами. Свет от кристаллов на стенах стал тусклее, мягче, будто день клонился к вечеру, несмотря на вечное подземье.
Ариэль шагала рядом с Дорианом. Он держал трость в левой руке, небрежно, как привычный аксессуар. Лира шла впереди на три шага, почти не оглядываясь — её плащ мягко шелестел по полу, но шаги были бесшумны, как у тени.
— Ты ведь понимаешь, — начал Дориан, — что тебе не нужно уходить вот так. Уверен, Балдор дал бы тебе право на охрану и любую помощь. И Совет, и даже простые мастера — они уважают тебя больше, чем ты думаешь.
— Уважение — не то, что я ищу, — тихо ответила Ариэль. — Мне нужна правда. И безопасность. Ни того, ни другого здесь я больше не чувствую.
Они проходили мимо залитой кристаллическим светом галереи, где стены были покрыты мозаикой: сцены древней войны, в которой гномы сражались с тварями подземелий. Изображения были не героичными, а суровыми — грязь, кровь, падения. Гномы в этих сценах умирали с открытыми глазами, а не с победными криками. Этот город не любил иллюзий.
— А ты правда считаешь, что сможешь быть в безопасности… где бы то ни было? — Дориан слегка повернул голову. — Ты стала лицом Арктерии. Твоё поражение будет началом её падения.
— Это не из-за политики, — сказала она. — Не только. За мной охотятся. И я не могу понять, кто. Я должна узнать.
— Тогда ты должна остаться, — настаивал он. — Здесь проще найти истоки. Здесь ты в сердце сети.
— Или в её ловушке, — тихо отрезала Ариэль.
Они свернули в нижнюю часть города, где воздух был жарче — от плавильных котлов и переплетений магических труб, впаянных в потолки. Здесь пахло металлом, дымом и рудой. По стенам струился пар, оставляя следы, будто дыхание великана. Рабочие гномы в плотных кожаных передниках не обращали внимания на проходящих — каждый был занят своим делом: шлифовал лезвие, переносил ящик с рудой, регулировал давление в паровых клапанах.
— Когда я только прибыл сюда, — продолжал Дориан с почти нежной улыбкой, — я считал Валунгард чудовищем. Всё казалось слишком чётким, слишком тяжёлым. Но потом… понял, что в этом городе нет ни одной ненужной детали. Каждый шов, каждый выступ на камне — для чего-то. Ничего лишнего.
Он вздохнул.
— Пожалуй, именно потому он пугает многих. Валунгард не терпит слабости. Он её вытесняет.
— Он не вытеснил тебя, — заметила Ариэль.
— Потому что я научился прятать свою слабость, — сказал он с кривой усмешкой. — И научился называть её иначе.
Они поднялись на каменный мост, перекинутый через огромный грот — внизу, в бездне, светились огоньки: святилища подземных богов, к которым гномы обращались перед шахтными спусками. Между статуями в нишах мерцали живые механизмы: бронзовые жуки, созданные искусниками, тихо ползали, перенося донесения, чертежи и записки по цепи мастеров.
— Знаешь, — сказал Дориан чуть тише, — есть одна вещь, которую ты не учла.
— И что же?
— Люди, на которых ты опираешься, — не всегда такие, какими кажутся. А те, кто казался чужим — могут оказаться единственными, кто действительно желает тебе добра.
Ариэль остановилась. Лира, заметив это, на мгновение замерла впереди, но не обернулась.
— Я думала, ты именно такой, Дориан, — сказала Ариэль, глядя ему прямо в глаза. — Друг, союзник, защитник.
Он ответил тем же взглядом. В нём дрогнула тень чего-то непонятного. Может быть — усталости. Может быть — сожаления.
— Я и есть. Но я боюсь, что ты идёшь туда, откуда уже не вернутся даже те, кто не боится тьмы.
Ариэль сделала шаг, сближая их расстояние.
— Я уже там, — сказала она. — Осталось только понять, что именно в этой тьме живёт.
Они пошли дальше.
До выхода из Валунгарда оставалось не более пяти минут хода. Впереди виднелся охранный пост гномов.
Дориан внезапно положил руку на запястье Ариэль:
— Ариэль, я считаю, что ты должна остаться. — сказала он. — Я смогу тебя защитить и помогу найти кто за этим стоит. Доверься мне.
— У тебя добрые намерения, — сказала Ариэль, — но я не могу себе позволить ждать. Но я должна вернуться домой.
Дориан сжал губы.
— Знаешь, — сказал он, — я служил многим королям. Видел, как рушатся союзы, как воины превращаются в тиранов, а мудрецы — в фанатиков. Но всегда было одно правило, которое оставалось верным: если ты уходишь — убедись, что это не ловушка, которую расставили для тебя самой.
— А если я уйду потому, что это единственный шанс выжить?
И в этот момент рука Дориана начала сжиматься все сильнее и сильнее.
Слишком крепко.
Ариэль вздрогнула.
— Дориан? — начала она, но не договорила.
В этот же миг Лира уже двигалась.
Глаза её вспыхнули красным, как расплавленный рубин. В руке — блеснул кинжал.
— Отпусти, — сказала она.
Дориан повернул к ней голову — и оскалил ряд острых зубов.
Резкий удар — и лезвие Лиры пересекает его запястье. Сухой хруст, кровь — и в следующую секунду рука осыпается пеплом, исчезая в воздухе.
Крик — нечеловеческий, гортанный, наполненный болью и яростью — вырвался из горла Дориана, когда он отшатнулся назад, а его кожа пошла волнами, словно живая ткань пыталась разорвать старую оболочку изнутри. Черты его лица начали плавиться, как воск под пылающим солнцем: сначала исчез оскал, затем скулы стали угловатыми, вытянутыми, глаза налились чернотой, зрачки вспыхнули оранжевым, как перегретые угли.
Его спина выгнулась с хрустом, и с треском из лопаток вырвались два чёрных рога, изогнутых, как у горного барана, только покрытых выжженной плотью. Рост увеличился вдвое. Костюм посла лопнул, с плеч свисали обугленные лоскуты ткани.
— Это... не может быть он... — прошептала Ариэль.
— Это не он, — произнесла Лира, отводя Ариэль себе за спину
Демон с рёвом рванулся вперёд, и воздух вокруг его тела задрожал. Один удар лапы — и обломки колонны разлетелись в стороны, будто глиняная игрушка. Камни завибрировали. Валунгард заворочался.
Лира метнулась ему наперерез, её клинки блеснули в перекрёстном выпадении — один в горло, второй в пах. Демон взревел, подался назад, но правым когтем всё же сдёрнул с неё плащ. Кожа на его груди была покрыта трещинами, из которых сочилась вязкая чёрная субстанция, будто кровь и пепел слились в одно.
Они кружили, как два хищника. Он — массивный, неистовый. Она — быстрая, точная.
Лира поднырнула под его размашистый удар, вонзила клинок в подмышечную впадину. Сгусток дыма вырвался из раны. Демон завопил, взметнув когти, и едва не разорвал ей щёку. Кровь капнула на пол.
Он прыгнул — массивной тушей, с хрипом, от которого сотрясались кристаллы в стенах.
И в этот момент…
Загремели шаги.
Из тени верхнего прохода вышел отряд гномов — Стража Железной Клятвы, в полном вооружении: боевые рунические доспехи, шлемы с гребнями, щиты, молоты. Во главе — командир с медными наплечниками и гравировкой герба Гирдгора.
— Сюда! Сюда! Подпустить ближе! — крикнул он.
Гномы начали окружать монстра полукольцом. Они двигались слаженно, без паники. Демон обернулся — мгновение замешательства стоило ему второго клинка в бок от Лиры. Он замахнулся, но не попал — она исчезла в тени колонны.
— Схватка с плотью Пустоты! — произнёс командир, и слова зазвучали как активация древней команды.
Щиты гномов вспыхнули синим. По их поверхности пробежали руны. Один из воинов поднял посох, у которого на конце вращалось кольцо — устройство древнего порядка.
— Разделить! Глушить! Поджечь!
Молоты с грохотом обрушились на пол. В тот же миг по арке прошёл резкий гул — звук разрыва воздуха, как будто кто-то попытался сорвать камень с неба.
Демона отбросило назад. Он ударился спиной о стену, и от удара по ней пошла паутина трещин. Он хотел зарычать, но в этот момент один из гномов метнул в него сферу — обвитую металлическими лентами. Та врезалась в грудь твари — и взорвалась вспышкой белого света.
Демон зашатался, прикрыв глаза.
— Теперь!
Два гнома бросились с флангов, один ударил снизу — по колену, второй — в живот. Третий пробил плечо, лишая демона равновесия. Гигантская фигура качнулась — и тут четвёртый, самый тяжёлый, врезал прямо по голове с разворота.
Кость с хрустом проломилась.
Демон рухнул на колени, пытаясь встать, но его уже окружили трое — с молотами, зачарованными на расщепление скверны.
— Молот — вниз!
Один за другим молоты опускались, вгрызаясь в тело монстра, выбивая из него пепел, черноту, плоть. Он выл, но не мог уйти.
Последний удар разнёс ему грудную клетку, как дрова в кузнице.
Тело демона содрогнулось, вывернулось назад — и рассыпалось в чёрный пепел, уносимый горячим воздухом из расплавленных жил в полу. Несколько мгновений над местом, где он стоял, висела дрожащая тень, а потом исчезла.
Камень вокруг замер. Гул прекратился. Магические руны на щитах гномов потускнели. Молоты опустились.
— Сущность отринута. Демон рассеян. Имя забыто, — произнёс командир, осматривая место битвы с чёткой, выработанной хрипотцой.
Гномы начали медленно расходиться по позициям, переглядываясь — на лицах сквозь броню читались вопросы: Что это было? Почему в столице? И главное — кто привёл его сюда?
Прежде чем кто-либо успел что-то сказать, в сумраке сбоку мелькнула фигура.
Лира.
Она выбралась из-под лестничного пролёта, где скрывалась во время последнего удара. На её лице — тень решимости.
Она резко подошла к Ариэль, тихо, на грани шёпота:
— Вопросы будут. Их слишком много. У нас — пара минут, не больше.
— Но они же…
— Пока ищут, кто командует, кто докладывает и кто виноват — мы уходим. Сейчас.
Не дожидаясь ответа, Лира схватила её за локоть и потянула к боковому тоннелю. Камень здесь был покрыт зелёной медной патиной — старый путь, давно закрытый для официальных делегаций. Больше шахтный обход, чем парадный ход. За ржавыми решётками плыли пары и сырость. Свет был тусклым, сквозь старые вентиляционные кристаллы. Ни один патруль не ждал, что посланница Аркемонта пойдёт через эту трещину в чреве горы.
Позади слышались голоса гномов, шаги, перешёптывания.
— Они видели тебя, — прошептала Ариэль.
— Пусть видели. Они будут думать, что ты под защитой Совета. А когда поймут, что ты ушла — мы уже будем далеко.
В переходе пахло углём и гарью. Стены были исписаны старыми знаками предупреждений. Слева сквозь трещину в камне пробивался холодный сквозняк.
— Откуда ты знала об этом пути?
— Я когда-то скрывалась здесь. — Лира усмехнулась. — Правда, тогда я уходила от любовника. Сейчас — от полувоенной бюрократии.
На последнем повороте перед внешними вратами она остановилась, осмотрелась, затем нажала ладонью на выступ в стене. Камень слегка сдвинулся — и узкая, почти незаметная створка отворилась наружу.
— Выход для технического персонала, — пояснила она. — Мастера гномов не любят зависеть от Совета. У них всегда есть свои лазейки.
Снаружи уже темнело. Над перевалами гор поднимался слабый, но чистый воздух. Возле скал стояли два осёдланных коня — явно не сторожевые, скорее из числа запасных для гонцов.
— Ты подготовилась? — Ариэль удивлённо посмотрела на Лиру.
— Нет. Я просто знала, где такие обычно стоят. — Она помогла ей взобраться в седло. — И если бы не стояли… ну, пришлось бы украсть.
Ариэль взглянула назад — сквозь ущелье, в глубине которого тускло светился Валунгард, как сердце из камня, пульсирующее под горой. Она не сказала вслух, но знала: возвращения туда уже не будет.
— Готова?
— Нет. Но надо ехать.
И две тени, подхваченные горным ветром, растворились в ночи.
Конь шагал ровно, но каждый удар копыта отдавался в груди, как глухой стук — напоминание, что мир не остановился, даже если у неё внутри всё разлетелось на осколки.
Ариэль сидела в седле неподвижно, как статуя. Пальцы, стиснувшие поводья, дрожали — едва уловимо, почти незаметно. Только Лира, ехавшая рядом, замечала, что она не меняла положение рук уже полчаса. И не моргала.
Имперский тракт вел их прямой дорогой до Арекмонта. Узкие уступы, прорубленные в камне, сменялись открытыми равнинами, где ветер гнал низкие облака. Где-то впереди начиналась Долина Серых Холмов — разбросанные глыбы, будто забытые богами шахматные фигуры, стерегущие границу гномьих земель. За ними — тракты Арктерии, с караванами, постами, и дымком деревень на горизонте.
Лира молчала, давала дорогу говорить первой. Но когда миновали полуразрушенный мост, Ариэль наконец нарушила тишину.
— Я ведь... я почти поверила, что мы снова можем выстроить что-то настоящее.
Лира перевела взгляд на неё, не отвечая. Лошадь фыркнула под ней, не желая идти по каменной трещине, но подчинилась.
— Он... он был настоящим, — продолжила Ариэль. Голос был ровным, но глухим. — Дориан. Он смеялся, рассказывал о сыне, делился историями. Он цитировал поэзию. Он... был моим союзником.
— Был, — тихо согласилась Лира. — Но, может, не тем, за кого себя выдавал. Или стал другим позже.
Ариэль покачала головой. Порыв ветра сорвал с её плеч лёгкий шарф, но она даже не попыталась его вернуть.
— И всё равно я не заметила. Ни знака. Ни тени. Я стояла рядом с ним. Мы делились тайнами. А внутри него... всё это время что-то жило.
— Ты не должна винить себя, — сказала Лира, чуть мягче, чем обычно. — Они становятся лучше. Учатся. Прячутся глубже.
— Тогда что остаётся от нас, если мы больше не можем различить лицо друга и маску чудовища?
Лира не ответила сразу. Лошади продолжали идти — теперь по песчаному отрезку дороги, где колёсные рытвины от телег запеклись в глине. Трава по краям была жёлтой, пересушенной.
— Наверное… — сказала она наконец, — остаётся только доверять инстинктам. И тем, кто рядом, даже когда всё рушится.
— А если те, кто рядом, тоже лгут?
Лира усмехнулась.
— Тогда приходится проверять их при луне и серебряной стали.
Некоторое время они ехали молча. Позади уже не было видно Валунгарда — только размытые силуэты гор, скованные облаками. Впереди — имперские земли, знакомые, но почему-то теперь чужие.
Ариэль вдруг резко остановила лошадь. Слезла. Встала на каменном холме, глядя в сторону северо-востока.
— Я больше не уверена, что смогу. Что у меня получится сохранить хоть что-то. Мир трещит, а я... я всего лишь дипломат с хорошей дикцией.
— Ты — флаг, — сказала Лира, останавливаясь рядом. — Пусть измятый, пусть мокрый от крови. Но пока ты стоишь — люди смотрят вперёд. А это, поверь, важнее, чем кажется.
Ариэль вздохнула. Глубоко. Медленно.
— Спасибо, — наконец сказала она. — Но если честно... я бы сейчас отдала всё за день тишины. За день, где я просто читаю у окна и никто не пытается меня убить.
Лира кивнула, поджимая губы:
— Это да. Но ты родилась в другом веке, Ариэль. И мы обе знаем — тишина для таких, как ты, больше не предусмотрена.
Они снова тронулись в путь. Ветер усиливался. Где-то вдалеке, за следующей грядой холмов, синел флаг Империи. Аркемонт был ближе, чем казался — и гораздо дальше, чем хотелось.
К полудню нового дня дорога выровнялась, и ветер стал мягче. Исчезли скальные зубья, отступили обрывы и кручи — перед путницами раскинулись равнины предгорий Аркемонта.
Вдалеке над золотыми полями и чёткими контурами посадок вырос силуэт столицы — строгий, как клинок, сверкающий башнями Императорского дворца и шпилями зданий Канцелярии. Купола Совета, отражающие солнце, поблёскивали так, будто столица вовсе не знала, что что-то рушится на границах.
Ариэль сжала поводья.
С каждым шагом к Аркемонту — к её миру, её ответственности — грудь сжимала ледяная тяжесть. То ли тревога, то ли чувство возвращения в капкан.
— Мы дома, — сказала она, но голос её был глух.
Лира, ехавшая чуть позади, прищурилась, вглядываясь в линии стен.
— Знаешь, — отозвалась она, — чем ближе мы подъезжали, тем больше мне кажется, что всё это — просто декорация. Камень, позолота и маски.
— А что под масками?
— Страх. И голод. Только ты — не одна из них.
На въезде в город их узнал дежурный офицер. Почтительно поклонился, взглянув на Ариэль, но взгляд задержался на Лире чуть дольше, чем полагалось. Он уже хотел вызвать задать вопрос, но Лира успела наклониться к Ариэль:
— Я не пойду с тобой во дворец. Слишком много ушей в его стенах.
Ариэль повернулась к ней.
— Нам нужно держаться рядом.
— И мы будем. Но не в парадных коридорах. — Лира чуть наклонилась ближе. — Я найду тебя вечером. Когда тени будут длиннее.
Она не попрощалась — просто направила коня вправо, к боковым улицам, и исчезла в переулках как-то слишком естественно, как будто город сам впустил её в свои закоулки.
Ариэль осталась на главной дороге, одна, с чувствами, которые не имели названия.
— Леди Ариэль! — раздался голос. — Императорский курьер прибыл час назад. Донёс, что генерал Крагн…
Она подняла руку, останавливая.
— Позже, — спокойно сказала она. — Мне нужно добраться до дворца. Сначала — внутренняя тишина. Потом — чужая буря.
Солнце было уже высоко. Аркемонт жил своей жизнью — спешной, политической, поверхностной. Но Ариэль знала: под этой гладью — трещины. И с сегодняшнего дня их станет больше.
Дворец Аркемонта встретил её как обычно — парадно и холодно.
Белые колонны, зеркальные стекла, полы из мрамора с геральдическими вставками, надушенные стражники в серебряных панцирях, склонившиеся без настоящей веры. Всё было на своих местах. И всё казалось ей чужим.
Слуги откланивались, советники пробегали взглядами, но ни один не решался остановить её. Не сейчас. Не с тем выражением на лице, которое она несла, как шлем, скрывающий бурю.
В своём кабинете она не была с момента отъезда — и теперь, когда захлопнула за собой дверь, вдруг поняла, как соскучилась по этой тишине.
Полки с пергаментами, карты, бронзовый глобус, окно с видом на сад Эгретии. Здесь пахло бумагой, пылью, воском и остатками лета.
Она не села. Подошла к окну, прижала пальцы к стеклу. Глубоко вдохнула.
Дворец остался прежним. А она — уже нет.
— Леди Ариэль?
На пороге стоял интендант Роал, человек с лицом, вечно перекошенным от тревожной службы.
— Вы просили немедленно доложить, если прибудут вести от южного фронта, — проговорил он, откашлявшись. — Они... прибыли.
— Говори.
Он раскрыл свиток, дрожащими пальцами прижимая его к груди.
— Генерал Крагн прибыл в Хорватку без прямого приказа командования. Он разместил отряд Молотников у самого перевала Горла Бури. Объявил местным старейшинам, что берёт защиту региона в собственное распоряжение «ввиду нерешительности центральной власти».
Ариэль отвернулась от окна. Её лицо было безмолвным, как маска.
— Он ведёт себя, как самозванный консул.
— Император… пока не дал реакции. Совет расколот.
— Конечно, — сухо произнесла она. — Потому что часть Совета хочет, чтобы Крагн стал тем, кто примет на себя удар. Даже если после него некому будет править.
Она прошла к столу, достала из ящика именной пергамент с печатью. Села и начала писать — быстро, чётко, чёрными чернилами.
— Что это, миледи?
— Письмо Балдору. — Её голос был твёрдым. — Описываю нападение, которое было совершено на меня в его столице. И прошу назначить доверенное лицо, которое проведёт проверку на предмет возможного инфильтрата в Совете Гирдгора.
Глаза Роала резко округлились, но он сохранил молчание.
Она подписала, закапала сургучом и приложила личную печать.
Роал кивнул, не задавая вопросов. Он знал, когда лучше молчать. И исчез, оставив за собой шелест бумаг и аромат сургуча.
Когда дверь за Роалом закрылась, кабинет снова наполнился тишиной.
На этот раз — не внешней, а внутренней, тусклой и вязкой, как затхлый воздух в заброшенной шахте. Ариэль медленно провела рукой по столу, поцарапанному перу и пустому сургучу.
Она чувствовала, как устают мысли. Не тело — оно было закалено. Устает что-то глубже. Что-то, чему раньше было имя — вера в порядок вещей.
Окно распахнулось под порывом ветра, и в комнату ворвался запах пыли с дорог, горячего камня и цветущего тимьяна — лето в Аркемонте было щедрым, но неумолимым. На улицах внизу кричали мальчишки-гонцы, проезжали телеги с зерном, и ни один из них не знал, что в столице тени ползут ближе, чем кажется.
Ариэль стояла у окна долго. Потом прошла к каменному умывальнику, омыла руки — вода была прохладной, прозрачной. Утерла их леном и посмотрела на себя в бронзовое зеркало.
Глаза остались прежними. Но в глубине… что-то было уже другим.
Она выдохнула и направилась к выходу. Ей нужно было встретиться с Сидниром, чтобы обсудить случившиеся.
Зал Тихих Звёзд находился в нижнем крыле дворца, за двойными дверьми без гербов и почётных стражей. В этом крыле никто не кричал. Здесь говорили шёпотом — если говорили вообще.
Сиднир ждал её, как будто знал, что она придёт. Он сидел в кресле, обитым старой кожей, и пил тёмный настой из чаши без ручки. Из окна за его спиной виднелся клочок сада — выжженного солнцем, без цветов, только с одиноким деревом, у которого был скручен ствол, но жила кора.
— Ты вернулась, — сказал он. Ни приветствия. Ни удивления.
Ариэль молча опустилась в кресло напротив. Сидела с прямой спиной, не скрещивая рук. Только пальцы слабо подрагивали — не от страха, а от сдержанного напряжения.
— На меня напали в Валунгарде, — произнесла она. — Один из них… один из тех, кто был со мной годами, оказался демоном. Или чем-то хуже.
Сиднир кивнул. Медленно.
— Я слышал. Запоздалые крики магического резонанса долетели до Аркемонта. По сути — ты принесла их в кармане.
— Они прячутся, Сиднир. Не снаружи. Внутри. И теперь я хочу понять — как они проходят сквозь барьер?
Он посмотрел на неё поверх чаши. Глаза, цвета выцветшей бирюзы, в которых стояла усталость и знание.
— Барьер держится. Его основу не разрушили. Но…
Он замолчал, подбирая слова.
— Есть тонкие нити. Пульсирующие, как кровеносные сосуды. Они пульсируют только тогда, когда кто-то внутри их натягивает. Призывает. Демоны сами по себе не приходят. Их ведут. И всё чаще ведут — изнутри.
Ариэль стиснула пальцы.
— Значит, у нас есть предатель.
— Нет. У нас есть оркестр теней. Один дирижирует. Другие даже не знают, что играют.
Она подняла взгляд.
— У меня есть подозрение, кто не дирижирует, но знает, что играет.
— Лира, — произнёс Сиднир. Не вопрос, не догадка — как будто прочёл её мысли.
— Она спасла меня. Несколько раз. И она… чувствует их. Она видит. Но она сама не понимает, почему.
Сиднир наклонился вперёд, поставив чашу на столик.
— У Лиры есть редкий дар, — произнёс Сиднир. — Он не обучаемый. Не управляемый. Он… живёт в ней. Как отпечаток другой природы. Её тело резонирует, когда демон рядом. Не магия. Не проклятие. Что-то старше.
Ариэль кивнула, задумчиво глядя в боковую тень окна, где слабо качалась занавесь. Её голос прозвучал негромко:
— И всё же она спасла меня. Инстинктом или волей — не знаю. Но если бы не она…
Фраза повисла, недосказанная.
Тут что-то изменилось в воздухе. Словно лёгкий сдвиг давления, почти неощутимый, но мгновенно уловимый. Ариэль обернулась — и вздрогнула, хотя не показала виду:
Лира уже сидела в кресле напротив.
Как она вошла, ни один из них не заметил.
Она сидела спокойно, почти неподвижно, с прямой спиной и руками, сложенными на коленях. Левый глаз — глубокий фиолетовый, правый — ледяной синий.
На щеке — тонкая свежая царапина, тянущаяся от скулы к уху, уже начавшая заживать. Напоминание о недавней схватке с демоном.
— Вы говорите обо мне, — сказала Лира, глядя на Сиднира. Голос был негромкий, без резкости.
— Я решила, что будет честно слушать это вживую.
Сиднир чуть приподнял бровь, взгляд его остался спокойным, но прохладным.
— В следующий раз, пожалуйста, предупреждай о своём присутствии. Или хотя бы используй дверь. Это часть субординации. Даже если ты её не признаёшь.
— Приму к сведению, — тихо ответила Лира. И осталась сидеть.
Ариэль, оправившись от удивления, посмотрела на неё внимательно. Её глаза задержались на царапине.
— Всё в порядке?
— Вполне, — ответила Лира. — Жить буду
Сиднир выдержал паузу, затем кивнул.
— Хорошо. Но сейчас мне нужно поговорить с Ариэль наедине.
Лира медленно встала. Ни слов, ни жестов — только взгляд, задержавшийся на Ариэль на миг дольше обычного. Он был не тревожным, а скорее… внимательным. Как будто она оставляла что-то несказанным.
Когда Лира вышла, Сиднир снова налил себе чаю, и на этот раз — молча. Только спустя пару вдохов он заговорил:
— Ты поняла, к чему всё идёт?
— Демоны не прорываются. «Их приглашают», —жёстко сказала Ариэль. — Кто-то ведёт их через разломы в барьере. Кто-то внутри наших земель. Я не знаю, сколько таких уже в городах. И сколько мы успеем заметить до того, как…
— До того, как уже не останется, кому замечать, — кивнул Сиднир. — Но это — только один фронт.
Он развернул пергамент на столе. По карте Тригарда были размечены военные маркеры, нитями связаны фронты, крепости, маршруты поставок.
— Второй фронт — юг. Хорватка. Перевал Горла Бури. Крагн.
Ариэль прищурилась. Щека чуть дёрнулась.
— Он действует самовольно. Берёт под контроль опорные точки без одобрения Совета и императора.
— Его поддерживают многие в Аркемонте. Тихо. Он — фигура силы. Он умеет бить туда, куда другим страшно даже смотреть. И в этом хаосе таких уважают больше, чем тех, кто предлагает равновесие.
— Или слова, — устало добавила она.
Сиднир кивнул.
— Он не стал дожидаться согласований, а взял все в свои руки. И он не боится ответственности. Равно как и последствий.
Он сделал небольшую паузу.
— Несмотря на их конфликт с Златоустым, он наладил систему снабжение своих гарнизонов, не касаясь центральных резервов.
Секунда паузы.
— Он не поднимает знамя, — продолжила Ариэль. — Но он создаёт поле, в котором оно могло бы появиться, если придётся.
Сиднир прищурился:
— Ты боишься, что он готовит переворот?
— Нет, — честно ответила она. — Если бы хотел — уже бы действовал. Ему не нужно сидеть в Совете. Он уже вне него — но влияет на всех.
Он сдвинул карты, выпрямился в кресле.
— И всё же ты не хочешь, чтобы его отстранили.
— Потому что если его убрать… — она наклонилась к столу, указывая на юг, — вот это всё останется пустым. И никто из тех, кто сидит в зале Совета, туда не поедет. Они будут писать бумаги. Он — строит блокпосты.
— Ты считаешь его необходимым?
— Я считаю, что он делает то, что я не могу позволить себе. Говорит, когда я думаю. Бьёт, когда я убеждаю. И как бы мне ни хотелось, чтобы в мире побеждали слова — сейчас, похоже, сначала идут люди с оружием.
Сиднир долго молчал.
— Ты же понимаешь, что его боятся? Не только враги, но и свои. Он слишком самостоятельный. Слишком прямолинейный. Его решения — без вторых этажей. А это пугает тех, кто живёт во дворцах из лестниц.
Ариэль слегка склонила голову:
— Потому и нужен противовес. Пока есть я — он не станет окончательной фигурой. Пока есть он — меня не снесут изнутри за медлительность.
— Мы сдерживаем друг друга. Даже не желая этого.
Сиднир медленно усмехнулся, с той иронией, что бывает у людей, которые увидели систему целиком и всё ещё пытаются в ней остаться людьми.
— Значит, если кто-то из вас падёт — равновесие исчезнет.
Она не ответила. Но взгляд в её глазах стал точнее, чем любое «да».
Он кивнул.
— Тогда тебе придётся защищать его — молча. Идти параллельно, даже если дорога кажется встречной.
— Или хотя бы не дать ему исчезнуть, пока мы оба нужны.
Ветер за окном усилился, и листья во дворце скользнули по стеклу. Будто кто-то перевернул страницу.
Слова Сиднира ещё витали в воздухе, но разговор себя исчерпал.
Дальнейшие фразы были бы повторением, перегибом, слабостью. И они оба это понимали.
Ариэль молча поднялась. Взгляд — короткий, без формальностей, но с уважением.
Сиднир не удерживал. Только произнёс, прежде чем она вышла:
— Береги себя, Ариэль. Даже если все спицы уже трещат.
Коридоры дворца были тише обычного. Служащие расступались с лёгким наклоном головы. Её шаги эхом отдавались в мраморе.
Как будто мебель сдвинули на несколько дюймов, как будто кто-то копировал знакомое, но ошибался в мелочах.
Она направилась к себе — в личные покои, в то место, где не нужно было держать осанку.
Окно было распахнуто, как она оставила. Вечерний ветер трепал занавески, раздувая их внутрь комнаты — мягко, почти извиняясь.
Покой казался нетронутым. Книги — на местах. Свитки — уложены. Чернильница закрыта.
Ариэль сбросила перчатки, стянула пояс. Пальцы заныли — напряжение отпустило, как только исчезла необходимость держать себя собранной.
Она прошла к зеркалу.
Отражение встретило её с привычной сдержанностью. Ни дрожи, ни усталости — только тусклая, выученная стойкость.
Но взгляд задержался на линии у шеи, где тень ложилась иначе. Как будто чужая мысль прошла за плечом и оставила след.
«Мы держим равновесие,» — подумала она. «Но кто держит нас?»
Она подошла к письменному столу, надеясь на тишину рутины — переписку, пометки, доклады.
На краю стола лежал серый лист — не бумага её двора, не пергамент Совета, а что-то грубее, плотнее. Бумага торговцев или рабочих.
Она потянулась к записке, но резко остановилась:
— На сегодня достаточно новостей, Ариэль. — сказала она себе. — Сейчас мне нужен отдых.
Если вы дочитали до этих строк — значит, вы всё ещё в этом мире. В мире Ариэль, Лиры, демонов, заговоров и равновесия, которое держится на дыхании.
Спасибо вам за это.
Месяц тишины — не пауза, а работа в тени. И я рад наконец вернуться и снова открыть перед вами дверь в мир Эларии.
Если вы почувствовали, что эта глава была важной — оставьте реакцию и комментарий.
Даже одно слово от вас — это не просто поддержка. Это знак, что история живёт дальше.
А если вы хотите быть ближе к огню, где рождаются главы и образы — присоединяйтесь в мой Telegram-канал:
📜 https://t.me/hronikielarii
Там я делюсь процессом, мыслями, эскизами и — иногда — кусочками того, что ещё не видел свет.
Спасибо, что остаетесь.
До следующей главы — она уже на подходе.