В начале 2000-х у концерна Volkswagen
случился кризис мужественности. Они делали практичные Golf, семейные
Passat и, боже упаси, «Жука». Нужно было срочно что-то менять. Тут на сцене появился Фердинанд Пиëх, тогдашний босс VW и по совместительству сумасшедший гений, который бросил на стол салфетку с надписью: «Хочу машину с 1000 лошадиных сил. Она должна разгоняться до 400 км/ч. И быть достаточно комфортной для поездки в оперу. Ах да, и назовите её
Bugatti.» Инженеры засмеялись. Бухгалтеры заплакали. Юристы начали писать заявления об уходе. Но через семь лет и примерно 1,6 миллиарда долларов на свет появился Bugatti Veyron 16.4 — автомобиль настолько абсурдный, настолько великолепно избыточный, что McLaren F1 рядом с ним выглядел как Prius. Под капотом скрывался 8,0-литровый W16 — по сути, два V8, сваренных вместе в такой широкой конфигурации, что для него требовался собственный
почтовый индекс. А потом, потому что «обычные» турбины — для бедных,
Bugatti воткнули четыре штуки. Ци