Это их второй и последний альбом для лейбла Elektra, который после провала дебютника годом ранее уже особо ни на что не надеялся, но дал группе последний шанс: арендовал студию в Лос-Анджелесе, оплатил билеты и проживание и нанял продюсера Дона Галлуччи (экс-клавишника The Kingsmen). Идея была запечатлеть на пластинке первобытную энергетику живых выступлений The Stooges, и надо отдать должное Галлуччи он справился, искусно направляя музыкантов в нужном направлении и не напирая на свой статус продюсера, хотя задача была архисложной, так более раздолбайского и неуправляемого коллектива, чем четверка из Детройта было сложно найти.
Для начала у группы практически не было заготовок, весь материал, по сути, был создан прямо во время записи, во-вторых, если вы хоть немного знаете, как проводил молодой Игги Поп с друзьями время, то можете себе представить, как тяжело с ними было работать. Изначально сессии были организованы по студийным стандартам: изоляция, студийные микрофоны, много дублей. Но группе это категорически не понравилось — все "убийственные" концертные фишки терялись. И тогда убрали перегородки, микрофоны заменили на те, что использовали вживую, поставили усилители вплотную друг к другу — чтобы создать атмосферу реального концерта. Группа играла громко, как могла — иначе просто не умела. Запись шла в жестком режиме: трек в день, почти без дублей, в том же порядке, как они шли на альбоме. И итоге сырую энергетику и живой драйв лайвов детройских мазафакеров удалось запечатлеть на пленку.
Ну и, конечно, абсолютной и неожиданной находкой стал саксофонист Стив Макай (Steve Mackay), который привнёс фри-джазовую истерику в гаражный саунд группы, став настоящим украшением революционного звучания Fun House. Правда, современники, как это было со всеми тремя альбомами The Stooges до их реюньона в нулевых, этой революции не услышали. Зато впоследствии влияние на панк, хардкор, нойз-рок, альтернативную гитарную музыку уже никто не смог отрицать. Fun House – один из самых любимых альбомов твоих любимых музыкантов: Курта Кобейна, Генри Роллинза, Джека Уайта. Это не просто музыка – это катарсис, неуправляемая стихия, вырвавшаяся из подземки Детройта и задавшая тон десятилетиям музыкального бунта. Великий альбом.