#лабораторные_спектакли: «Семью восемь» (2021)
Спектакль Галины Зальцман в петербургском «Театре на Васильевском».
Эскиз спектакля по одноимённой пьесе Дарьи Слюсаренко стал победителем лаборатории «Новая режиссура и современная драматургия для молодёжи #ПРОТЕкСТ», прошедшей осенью 2019 года. В проекте приняли участие ученики Виктора Рыжакова — студенты режиссёрской магистратуры Школы-студии МХАТ и московского Центра имени Мейерхольда (ЦИМ), которые совместно с актёрами «Театра на Васильевском» работали над эскизами по современной драматургии.
Пьеса Дарьи Слюсаренко «Семью восемь» исследует болезненную тему психологического насилия в семье, продолжая традицию остросоциальных и эмоционально напряжённых семейных драм, начатую текстами вроде «Похороните меня за плинтусом» Павла Санаева и «Как Зоя гусей кормила» Светланы Баженовой.
Спектакль Зальцман становится мощным эмоциональным и социальным высказыванием о том, как внутри дома, семьи формируется травмированная личность и как наследуется модель болезненных отношений из поколения в поколение. Центральная героиня — девушка, вспоминающая своё детство в чисто женской домашней среде: постоянно занятая мама и деспотичная, требовательная бабушка, выступающая в роли домашнего тирана. «Атмосфера семьи являет во всей обнажённости мир человека в отсутствии любви — с воспоминанием о детских травмах, “разобщённостью близких душ” и комплексом вины, отчуждением и одиночеством, робкими поисками путей взаимопонимания, — говорится в описании. — Три актрисы играют три возраста героини, у каждой — свои “скелеты в шкафу” и своя исповедь».
Ирина Селезнёва-Редер: «Драматургический перевёртыш, заложенный автором в текст и подхваченный режиссёром, состоит в том, что израненность души не всегда постоянный признак жертвы. Раздирая свои раны, жертва на глазах превращается в тирана, причём ещё более страшного. Героиня — клон своей бабушки, и так же мучает её, разбитую инсультом, таблицей умножения. То самое „семью восемь“, что было в её детстве самым сложным, не даётся теперь и бабушке, и та тщетно ищет ответ. Там, где прежде было насилие психологическое, маячит насилие физическое, и героиня грубо выбивает из рук уже едва держащейся на ногах бабушки её единственную опору — стул. Через такую, уже поверженную бабушку — а в финале она только жалобно взывает к внучке, распластавшись на сцене, — можно и перешагнуть. „Семью восемь“ — самое сложное, потому что про любовь. „Пятьдесят шесть“, — проговорит, наконец, Бабушка и закроет глаза. И теперь можно сколько угодно укладываться к ней под бок, молча или крича. Любовь пришла, только уже никому не нужна.
Спектакль Театра на Васильевском очевидным образом претендует на терапевтический эффект, считываемый широкой публикой. Психологический абьюз при внешнем благополучии легко экстраполируется в другие предлагаемые обстоятельства. И в этом смысле поднятая тема — путь если не к излечению, то хотя бы к осознанию чудовищных последствий всякого насилия».
