С Юлей мы познакомились, когда нам обеим было по семь лет. Помню, как в наш серый панельный дом въехала новая семья — мама, папа и девочка с огромными синими глазами и двумя косичками, торчащими в разные стороны. Не прошло и недели, как мы уже бегали по двору, держась за руки, а через месяц Юля стала для меня ближе, чем некоторые родственники.
Моя мама в шутку называла нас «сиамскими близнецами» — после школы Юля неизменно появлялась на пороге нашей квартиры, бросала рюкзак в коридоре и кричала: «Маш, пошли гулять!» А вечером, когда уже пора было спать, она смотрела на маму умоляющими глазами, и та, вздыхая, доставала из шкафа запасное одеяло. «Ну ладно, оставайся, только чтобы к завтраку были дома!»
Так и шли годы. Мы вместе смеялись над глупыми шутками, вместе плакали из-за первых разбитых сердец, вместе мечтали о будущем. Юля всегда была смелее меня — первой признавалась в любви, первой уезжала на море без родителей, первой выходила замуж.
Но её брак рассыпался, как карточный домик. Через три года муж ушёл к другой, оставив её с пустой квартирой и разбитыми надеждами. Я видела, как она тает на глазах — перестала есть, по ночам писала ему длинные письма, а потом рвала их в клочья.
Я в тот момент тоже была не в лучшей форме — после расставания с Игорем, моим бывшим женихом, я разучилась доверять людям. Он исчез без объяснений, будто испарился, и с тех пор я боялась снова подпускать кого-то слишком близко.
И вот однажды, в один из тех дней, когда даже солнце за окном казалось тусклым, в мою дверь позвонили. Я открыла — на пороге стояла Юля с коробкой торта в руках и странным блеском в глазах.
— Всё, хватит киснуть, — заявила она, переступая порог. — Мы едем на Алтай.
— Что? — я не поняла, шутит она или нет.
— Я купила билеты, забронировала номер в эко-отеле. Четыре дня чистого воздуха, гор и полного отрыва от этой дурацкой реальности.
— Юль, я не могу просто так взять и уехать…
— Можешь, — она ткнула вилкой в торт. — Ты же сама говорила, что начальник тебя ценит. Попроси отгул. Если не даст — уволимся.
Я рассмеялась, но внутри что-то ёкнуло. Юля говорила так, будто это не предложение, а приговор. Будто ей действительно нужно было бежать — куда угодно, лишь бы подальше от всего этого.
Но отгула мне не дали.
Юля уехала одна.
Перед отлётом она обняла меня на перроне и прошептала:
— Не переживай, я всё расскажу, когда вернусь. И привезу тебе кусочек счастья.
Я тогда ещё не знала, что это были её последние слова.
Первые дни на Алтае Юля звонила мне каждый вечер. Голос её звенел от восторга — она взахлёб рассказывала о бескрайних зелёных долинах, о холодных горных реках, о лошадях, которых можно было оседлать и скакать куда глаза глядят.
— Ты бы видела эти закаты, Маш! — восклицала она. — Кажется, будто небо здесь ближе, и если протянуть руку, можно коснуться облаков.
Я улыбалась, глядя в окно своей хрущёвки, где даже солнце пробивалось сквозь грязные стёкла с трудом.
— Тебе там правда так хорошо?
— Да, — она замолчала на секунду. — Но… чего-то не хватает.
— Чего?
— Не знаю. Просто… понимаешь, я будто бегу, но от себя не убежишь.
В трубке послышался шум ветра.
— Сегодня мне рассказали одну историю, — неожиданно сказала Юля.
— Какую?
— Здесь есть тропа, по которой туристов не водят. Говорят, если пройти по ней в полной тишине, не отвлекаясь на телефон или разговоры, она приведёт к маленькому озеру. Его воды… — она сделала паузу, — дарят счастье.
Я засмеялась.
— Юль, ну серьёзно? Ты же не веришь в такие сказки?
— Не знаю, — её голос стал тише. — Но мне хочется попробовать.
— Это же просто байки для туристов!
— А вдруг нет? — она говорила так, будто уже почти убедила себя. — Может, мне просто… нужно во что-то поверить.
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
— Ты же не пойдёшь туда одна?
— Завтра утром, — ответила она твёрдо. — И телефон брать не буду.
— Юля, это опасно!
— Не волнуйся, — она рассмеялась, но смех звучал неестественно. — Если не найду озеро, просто вернусь назад.
Последнее, что я услышала перед тем, как связь прервалась:
— А если найду… то, может быть, наконец пойму, зачем всё это.
На следующее утро сообщений от неё не было.
Я звонила раз за разом — «абонент временно недоступен». К вечеру у меня свело живот от тревоги. Я набрала номер отеля.
— Ваша подруга вышла рано утром и не вернулась, — сказал администратор.
— А куда она пошла?
— Не знаю. Может, на прогулку?
— Она говорила про какую-то тропу…
На том конце провода повисло молчание.
— Какую тропу?
— Которая ведёт к озеру! Где вода… дарит счастье.
— О чём вы? — голос администратора стал резким. — У нас нет таких экскурсий.
Я медленно опустила трубку.
Юля не звонила весь следующий день.
И ещё один.
А на третьи сутки раздался звонок.
Но это был не её голос.
Телефон разрывался в три часа ночи. Я вскочила с кровати, сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. На экране мигал незнакомый номер.
— Алло? — мой голос дрожал.
— Это полиция. Вы знаете Юлию Семёнову?
Мир вокруг на секунду перестал существовать. Я судорожно вцепилась в телефон, словно он мог удержать меня от падения в бездну.
— Да... Это моя лучшая подруга. Что случилось?
— Её тело обнаружили сегодня утром. В двадцати километрах от отеля, у горного озера.
Я не помню, что говорила дальше. Какие-то обрывки фраз: "утопление", "экспертиза", "опознание". Последнее слово врезалось в сознание особенно остро.
На следующий день я уже сидела в самолёте. Стюардесса предлагала чай, пассажиры смеялись — обычная жизнь шла своим чередом. Только моя рука всё сжимала и разжимала подлокотник, оставляя на нём влажные отпечатки пальцев.
В морге было холодно. Очень холодно. Металлический стол, белая простыня, и...
— Вы готовы? — спросил следователь.
Я кивнула, хотя не была готова. Никогда не была бы готова увидеть её такой.
Простыню откинули.
Юля лежала бледная, почти прозрачная, но... улыбалась. Её губы были слегка приоткрыты, будто она застыла в момент, когда собиралась что-то сказать. А глаза... Глаза смотрели в никуда, но в них не было ни страха, ни боли. Только странное, неестественное спокойствие.
— Лёгкие полны воды, — монотонно объяснял следователь. — Но странно другое...
Он показал на её одежду — лёгкую ветровку и джинсы. Они были абсолютно сухими.
— Как будто она... задохнулась водой, не заходя в озеро.
Я молчала. Что можно сказать?
— Вы ничего необычного не замечали в её поведении перед отъездом?
Я рассказала про легенду. Про озеро, дарующее счастье. Следователь записывал, но по его лицу было видно — он считал это бредом.
Когда я вернулась в отель, администратор, пожилой мужчина с усталыми глазами, вдруг остановил меня в коридоре.
— Это я... рассказал ей про то озеро, — прошептал он. — Но это же просто сказка! Туристы любят такие истории... Я не думал, что...
Он замолчал, глядя на мои сжатые кулаки.
— Где эта тропа? — спросила я.
— Вы не хотите туда идти...
— ГДЕ?
Он вздрогнул и показал направление.
На следующее утро я пошла по узкой тропинке, петляющей между сосен. Ветер шептал в кронах, птицы кричали где-то вдалеке. Всё как обычно. Ничего мистического.
Я уже хотела развернуться, когда услышала за спиной:
— Машенька...
Голос был таким знакомым. Таким родным. Таким... невозможным.
Я медленно обернулась.
На тропе, в десяти шагах от меня, стоял Игорь. Мой Игорь. Пропавший семь лет назад.
Он улыбался.
— Ты всё ещё злишься на меня?
Мир поплыл перед глазами. Я сделала шаг вперёд...
А потом — только темнота.
Когда я очнулась, над моим лицом склонился незнакомый мужчина в форме.
— Вы в порядке?
Я лежала на берегу того самого озера. Вода лизала мои ботинки.
— Где... Игорь?
Мужчина переглянулся с напарником.
— Здесь никого не было.
Я подняла глаза на озеро. Вода была абсолютно неподвижной. И очень-очень глубокой.
А на противоположном берегу, среди камней, мне показалось, мелькнуло что-то синее.
Как бант на детской косичке.
Меня нашли в полуметре от воды. Говорят, я лежала на боку, прижав ладони к груди, будто обнимая кого-то невидимого. Когда спасатели дотронулись до моего плеча, я вскрикнула — их прикосновение обожгло, словно разорвало какую-то невидимую нить.
— Вы здесь одна? — спрашивал меня врач в машине скорой.
Я молчала. Что я могла ответить? Что видела человека, которого не должно было быть? Что слышала голос, растворившийся в воздухе семь лет назад?
В отеле меня ждал управляющий — тот самый, что рассказал Юле про озеро. Он принёс чай, укутал меня в плед, но руки его дрожали.
— Вы тоже Его видели, да? — вдруг вырвалось у меня.
Он побледнел.
— Не надо об этом...
— Кто ОН?
Старик опустил голову.
— Здесь такое иногда случается. Раз в несколько лет. Кто-то идёт по тропе и... встречает того, кого больше всего хочет увидеть.
— Это призрак?
— Нет. — Он провёл ладонью по лицу. — Хуже.
Я впилась в него взглядом.
— А что происходит с теми, кто... идёт за ним?
Управляющий посмотрел на озеро за окном.
— Они находят то, что ищут.
На следующий день я снова стояла у того места. Ветер трепал волосы, солнце слепило глаза. Я всматривалась в гладь воды, пытаясь разглядеть... что? Отражение Юли? Тень Игоря?
И тогда я поняла.
Озеро не дарило счастье.
Оно показывало правду.
Юля не утонула. Она сделала выбор. Видела ли она бывшего мужа? Родителей, которых потеряла в детстве? Или... себя, ту самую девочку с косичками, которая когда-то верила, что мир добрый?
Я медленно опустилась на колени и коснулась воды. Ледяной холод пронзил пальцы.
— Прости, что не поехала с тобой, — прошептала я.
Ветер донёс до меня лёгкий смех. Детский. Наш.
Когда я подняла глаза, на противоположном берегу стояли две маленькие девочки в одинаковых платьях. Они махали мне рукой, потом развернулись и побежали в лес.
Я не пошла за ними.
В самолёте домой я наконец разблокировала телефон. На экране замигало уведомление — новое голосовое от Юли. Загружено... сегодня утром.
Я нажала "воспроизвести".
— Маш, ты права, это действительно сказка, — засмеялась она в записи. — Но знаешь что? Иногда сказки — это всё, что у нас есть.
За окном самолёта проплывали облака. Где-то там, внизу, осталось озеро, тропа, две девочки и выбор, который я не сделала.
Я закрыла глаза.
И впервые за долгие годы почувствовала, как что-то тёплое разливается внутри.
Может быть, это и есть то самое неземное счастье.
****
Город встретил меня серым дождём. Таксист вяло бросил мой чемодан в багажник, даже не взглянув на меня. В подъезде пахло сыростью и старыми обоями. Я стояла перед дверью своей квартиры, держа ключ в дрожащих пальцах, и вдруг осознала — я не хочу заходить.
Внутри всё осталось таким же: немытая кружка на столе, недописанный отчёт на столе, фотография с Юлей на холодильнике. Мы там обе смеёмся, обнявшись, на фоне какого-то кафе. Последнее лето перед её свадьбой.
Я провела пальцем по стеклу, стирая пыль с её лица.
Телефон завибрировал. Незнакомый номер.
— Алло?
— Мария? Это Семён, управляющий отеля... — голос звучал неестественно громко. — Вы... вы ничего не взяли с того места?
Я замерла.
— Что вы имеете в виду?
— После... после того как вас нашли. Камельки, веточки, может, воду...
— Нет.
На другом конце провода кто-то тяжело вздохнул.
— Хорошо. Просто... — он замолчал, потом добавил шёпотом: — Оно иногда возвращается за тем, что ему принадлежит.
Линия оборвалась.
Ночью я проснулась от того, что в квартире пахнет хвоей. Я села на кровати, вслушиваясь в тишину. Где-то капала вода — ровно, методично. Я прошла на кухню, проверила кран. Сухо.
Капли доносились из ванной.
Дверь была приоткрыта. Внутри, в пустой ванне, стояла лужа. Прозрачная, почти сияющая в темноте. Я опустила руку — вода была ледяной.
И тогда я увидела отражение.
Не своё.
За моей спиной в дверном проёме стояла Юля. Такая, какой я увидела её в последний раз — бледная, с мокрыми волосами, но... улыбающаяся.
— Ты вернулась, — прошептала я.
Она покачала головой.
— Нет. Это ты ушла.
Я обернулась.
За моей спиной было пусто.
А когда я снова посмотрела в воду, там отражались уже мы обе. Две девочки в одинаковых платьях.
Утром я проснулась на полу в ванной. Лужи не было. Телефон показывал три пропущенных звонка с работы. Я встала, умылась, посмотрела в зеркало.
И вдруг рассмеялась.
Потому что поняла — озеро не отпустило меня. Оно дало мне то, чего я не осмелилась попросить.
Возможность сказать "прощай".
Я взяла фотографию с холодильника, положила её в сумку и вышла на улицу. Дождь кончился. В лужах отражалось чистое небо.
Где-то далеко, на алтайской тропе, две девочки бегут по лесу, смеясь.
А я наконец-то иду домой.