Заголовок двусмысленный: тут и "несостоявшаяся встреча" - под Прагой, куда должен был привести свой фронт именно Ватутин - но по дороге был убит, а на его место, на замену - поставили Конева, который и привёл вместо него. Тут и "метафизическая встреча", так сказать, в лучшем мире, где Паттон 21 декабря 1945 года присоединился к Ватутину, не долго его дожидавшемуся. А в остальном, данная статья - о параллелях в судьбах двух, с большой буквы, Генералов (четырезвёздных), и - роли в них маршала Конева.
Про Ватутина мы ранее много докладывали, напомню кратко, в акцепте параллели с Паттоном. Редкие для РККА, по меркам 1941 года, успешные действия на северо-западе - против Манштейна под Сольцами, и против Гота под Тверью. Там же - непримиримый личностный конфликт с Коневым, человеком самого Жукова, отчего Ватутин снят с командования и сослан на Дальний Восток. Возвращён, как говаривал подполковник Твардовский: "Летом, в Сорок Втором", когда немцы уже Дон перешли. Дальше их Ватутин не пустил - на участке возглавленного им Воронежский фронта, будущего Первого Пригласительного:
Затем Ватутин в ходе молниеносного контрнаступа загоняет группировку противника в так называемый Сталинградский "котёл", завершив операцию освобождением половины Донбасса, - отчего тут же повышен в звании до "генерал армии" (а Конев ещё и после Курской Битвы будет лишь "генерал-полковником"); затем командует Воронежским фронтом на Курской Дуге и далее, освободив половину У.С.С.Р., с выходом на довоенную государственную границу (то есть границу до ВМВ, на 1 сентября 1939 года) - и вскоре погибает, так и оставаясь до самой смерти лишь "генералом армии" - а Конев дослужится до "Маршала" ещё при жизни Ватутина.
В своей предпоследней операции Ватутин сначала действует совместно с Коневым, загоняя группировку противника в так называемый Корсунь-Шевченковский "котёл". Но Конев и Жуков докладывают Сталину, что Ватутин совершенно не умеет воевать, и только портит всё. Тогда Сталин отстраняет Ватутина от дальнейшего участия в операции, и назначает главным Конева, переподчиняя ему часть войск Ватутина, а последнему предлагает заниматься второстепенным направлением - на Луцк и Ровно (где, собственно, и состоялся упомянутый выход на госграницу).
Успешно завершив Луцк-Ровенскую операцию, Ватутин готовится к следующей, Хмельницко-Черновицкой. За несколько дней до её начала, объехав войска, возвращается в штаб к ожидавшим его Жукову и Хрущёву. Дороги в Ровенской области забиты матчастью танковых армий Рыбалко и Баданова, выдвигающихся на передний край. Охрана Ватутина решает "срезать и проскочить", через малолюдную и плохо зачищенную местность, где его кортеж обстрелян неизвестными мужчинами. Впрочем, ранен почему-то только один Ватутин, больше никто в кортеже не пострадал, не говоря уже о неизвестных мужчинах:
И хотя ранение было несмертельным, (по иронии судьбу, у Паттона в молодости было ТОЧНО ТАКОЕ ЖЕ - сквозное пулевое в ягодицу и ничего, вернулся в строй):
но медпомощь Ватутину в итоге свелась к тому, что они лечились коньяком с Хрущёвым у того в киевском дворце, что в итоге привело к смерти Ватутина:
А маршал Конев, как уже сказано выше, возглавил тот фронт вместо выбывшего генерала Ватутина, и довёл его до Праги, которой успешно овладел к годовщине взятия Севастополя:
Тем временем с той стороны, с запада, шла к Праге американская 3-я армия генерала Паттона. Мы сейчас не будем отслеживать его биографию прямо от Суворовского училища, или как там оно называется. Во время Великой Отечественной войны, Паттон сначала командовал войсками в Северной Африке, затем - в ходе открытия Второго фронта в Европе - высадился на Сицилии в день, когда Ватутин остановил немецкое наступление на Курск:
Потом в Нормандии, именно Паттон руководил контрнаступом "Кобра", загнав немецкие войска в так называемый Фалёзский "котёл":
После этого произошёл довольно тревожный звоночек. На первый взгляд, ничего не обычного, всё как у Ватутина со Сталинградским контрнаступом-блицкригом, перешедшим в провальную операцию "Скачок" - "наступление огульного характера": выдохся, с кем не бывает.
Однако тут проявился ряд нюансов, не имеющих отношение к сугубо боевой составляющей, и которыми Паттон был весьма озадачен, не будучи готовым к двусмысленным компромиссам. Судите сами:
Кто-то "наверху" захотел переместить свой штаб "в более комфортабельный Париж", забрав для переезда 30 авторот - из жутко от них зависящей наступающей армии, несмотря на все возражения Паттона. Чем сорвал его наступление. Как у нас сейчас говорят:
Є питання!
Затем, в Арденнах армия Паттона отразила немецкое наступление, и сама перешла в контрнаступ, и вышла на рубеж реки Рейн, являвшийся неприступным в силу трудности форсирования данной реки по условиям местности.
Но тем не менее Паттону удалось переправить шесть батальонов на штурмовых лодках в районе Оппенхайма, овладев плацдармом за Рейном. Однако это достижение осталось в тени громкой истории с Ремагенским мостом, который немцы неожиданно подарили соседней 1-й американской армии:
По тому мосту и перешла основная масса американских войск:
Развивая наступление с Оппенхаймского плацдарма, армия Паттона подошла к Праге на расстояние вытянутой руки, и не лишенный честолюбия генерал готовился овладеть первой (для себя) европейской столицей, чего так и не удалось Ватутину - но тут последовал демарш советской стороны. и в результате Прага досталась всё тому же незаменимому, полезному и вездесущему Коневу:
Паттон не скрывал своего недовольства - так политкорректно пишут. А между тем, для данного генерала характерны эпизоды не только публичного спускания штанов, для демонстрации идентичного с Ватутиным ранения, как показано выше на скрине, но и не менее публичного рукоприкладства - за которое он, собственно, и отстранен от командования войсками в Сицилии - и лишь после почти года бездействия получил новое назначение в Нормандию; можно себе представить, в каких внешних формах проявлялось его "неудовольствие". Тем самым, его участь была решена! Как и Ватутина ранее.
Через полгода с небольшим после описанных событий, и ровно 80 лет назад - 9 декабря 1945 года - Паттон ехал на заднем сиденье своего кадиллака, с шофёром и ещё одним генералом. На жд переезде, со встречной полосы им в лобовуху выскочил армейский грузовик. Никто, однако, в кадиллаке сильно не пострадал - кроме Паттона, который получает тяжёлую травму головы - и менее через пару недель умирает в госпитале от эмболии.
Что-то многовато совпадений. Кто-то же доверил военный грузовик - криволапому шофёру, неспособному им управлять. Тот вылетел на встречку - с кем не бывает? - но чтобы прямо в машину, не кого-нибудь, а командарма? Шофёр которого, в свою очередь, точно так же криволап (даже для генерала не нашлось нормальных водителей?), что не способен среагировать, вывернув руль? И при этом не пострадать от лобовухи с грузовиком, и никто там сильно не пострадал - кроме топ-генерала. И всё это, как пишут, "на небольшой скорости", на жд переезде, где по идее должна быть хорошая обзорность в обоих направлениях дороги. Не повезло, бывает?
Не повезло первому советскому коменданту Берлина генералу Берзарину, который пытался, выезжая на мотоцикле с второстепенной дороги на главную, проскочить между идущими в колонне студебеккерами, аргументируя своим "статусом" и лампасами - и то там не обходится без конспирологических версий, якобы он вовсе не "пытался проскочить", а поворачивал по правилам - и был задавлен умышленно. Оставим пока те версии их авторам. Но в случаях с Ватутиным и Паттоном, в контексте Эффективной Истории, получается - Организаторы Войны убрали тех её лучших полководцев, что открыто не желали мириться с мутными схематозами, договорняками и скрутками.
Ведь что нам сообщают конспирологи, буквально недавно случайно попалось мне в интернете (я просто не стал копать дальше, этого достаточно, поленился идти глубже Википедии), в стиле истории из пионерлагеря о "Чёрной руке": незадолго до аварии, Паттон публично делал гневные заявления, угрожая "вывести всех на чистую воду"; оставил семье свой Дневник с соответствующими записями. После его смерти, семья стала получать угрозы, если Дневник будет предан огласке. Двое из числа близких родственников, тем не менее, принимали меры к изданию Дневника - и оба умерли при неоднозначных обстоятельствах, обладая прекрасным здоровьем. А вдова и дети испугались, и уже не делали попыток издать Дневник Паттона.