– Лен, ты серьёзно? – Катя недоверчиво смотрела на кипу бумаг в руках подруги. Её брови взлетели вверх, а чашка с недопитым кофе замерла в воздухе.
Елена шмыгнула носом, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. На кухонном столе перед ней лежали документы – распечатки из нотариальной конторы, которые она случайно нашла в ящике письменного стола мужа. Аккуратный почерк, казённые формулировки, имена: её муж, Олег, и его первая жена, Светлана. Дарственная. На их квартиру. Ту самую, ради которой они с Олегом брали ипотеку, ночей не спали, экономили на всём.
– Я просто… не понимаю, – Елена сжала листок так, что края бумаги смялись. – Как он мог? Мы же вместе всё это строили!
Кухня, где они сидели, была маленькой, но уютной. Пахло свежесваренным кофе и ванильными свечами, которые Лена зажгла, чтобы хоть как-то успокоиться. За окном моросил осенний дождь, и капли тихо стучали по подоконнику, словно отсчитывая её сбившиеся мысли. На стене висел семейный календарь с пометками: «День рождения Димы», «Сдать отчёт», «Оплатить коммуналку». Обычная жизнь. Их жизнь. И вдруг – это.
Катя отставила чашку и потянулась к бумагам.
– Дай посмотреть, – сказала она, нахмурившись. – Может, это какая-то ошибка?
– Какая ошибка, Кать? – голос Елены сорвался. – Вот его подпись! Я же не слепая! Он хочет отдать нашу квартиру Светке!
Катя пробежала глазами по строчкам, её губы шевелились, пока она читала. Потом подняла взгляд.
– Лен, тут не всё так просто, – она постучала пальцем по листу. – Это не вся квартира, а только доля. И написано, что дарственная оформляется на условиях… погоди, тут что-то про опеку.
– Опеку? – Елена замерла. – Какую ещё опеку?
Катя пожала плечами.
– Не знаю. Но ты же не думаешь, что Олег просто так, без причины, решил подарить квартиру своей бывшей? Может, стоит с ним поговорить?
Елена горько усмехнулась, откидываясь на спинку стула.
– Поговорить? Да он мне даже не намекнул! Я нашла это случайно, когда искала его страховку для машины! Он молчал, Кать. Молчал!
Она встала, прошлась по кухне, нервно теребя край своего кардигана. В голове крутился вихрь мыслей. Олег всегда был таким… надёжным. Спокойным. Человеком, который держит слово. Десять лет брака, сын Дима, которому уже восемь, их общий дом – всё это казалось незыблемым, как бетонная стена. И вот теперь эта стена треснула.
– Может, он просто не успел сказать? – Катя пыталась звучать убедительно, но в её голосе сквозило сомнение. – Олег же не подлец какой-то.
– Не подлец? – Елена резко обернулась. – Тогда почему он тайком бегает к нотариусу? Почему я узнаю об этом из каких-то бумажек, а не от него?
Она замолчала, чувствуя, как в горле снова встаёт ком. Вспомнилось, как Олег в последние месяцы стал чаще задерживаться на работе. Как отводил глаза, когда она спрашивала, всё ли в порядке. Как пару недель назад, когда она предложила поехать на выходные к её родителям, он отмахнулся: «Много дел, Лен, потом». Тогда она не придала этому значения. А теперь…
– Ладно, – Катя подняла руки, словно сдаваясь. – Давай без паники. Надо разобраться. Может, это связано с их сыном? С Мишей?
Елена замерла. Миша. Сын Олега от первого брака. Мальчик, которому сейчас должно быть лет шестнадцать. Она видела его всего пару раз – Олег иногда забирал его на выходные, но Светлана, его первая жена, всегда была против частых встреч. Миша жил с матерью, и Елена, если честно, старалась не лезть в эту часть жизни мужа. Не потому, что не хотела. Просто… так было проще. Меньше конфликтов.
– Миша? – переспросила она тихо. – При чём тут Миша?
– Не знаю, – Катя пожала плечами. – Но дарственная – это же не просто так. Может, Олег пытается что-то для него сделать?
Елена опустилась на стул, чувствуя, как в голове начинает пульсировать боль. Миша. Она знала, что Олег платит алименты, что он иногда созванивается с сыном. Но чтобы оформлять дарственную? Это было слишком.
– Я не могу так, Кать, – прошептала она. – Не могу просто сидеть и ждать, пока он мне всё объяснит. Я должна знать правду.
Утро следующего дня было серым, как настроение Елены. Она стояла у плиты, механически помешивая овсянку для Димы, пока тот собирал рюкзак в школу. Олег уже ушёл на работу – как обычно, рано, с коротким «До вечера, Лен». Она не решилась завести разговор вчера. Слишком боялась, что сорвётся, наговорит лишнего. Но сегодня… сегодня она не могла больше молчать.
– Мам, ты чего такая грустная? – Дима, в своей синей куртке и с растрёпанной чёлкой, смотрел на неё с тревогой.
– Всё нормально, солнышко, – Елена выдавила улыбку. – Просто не выспалась.
Дима пожал плечами и убежал в школу.
Весь день Лена обдумывала предстоящий разговор с мужем.
Олег вернулся домой ближе к восьми вечера. Елена услышала, как щёлкнул замок входной двери, и её сердце сжалось. Она сидела в гостиной, на коленях – всё те же документы. Дима уже спал, и в доме было тихо, только тикали настенные часы, словно отсчитывая секунды до неизбежного.
– Привет, – Олег бросил ключи на тумбочку в прихожей и улыбнулся своей привычной, чуть усталой улыбкой. – Что у нас на ужин?
Елена глубоко вдохнула. Пора.
– Олег, нам надо поговорить, – сказала она, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Он замер, заметив её тон. Улыбка медленно сползла с его лица.
– Что случилось, Лен? – он сел напротив, глядя на неё с тревогой.
Она молча подвинула к нему документы. Его взгляд упал на бумаги, и на долю секунды в его глазах мелькнула паника. Елена это заметила.
– Это что? – спросил он, хотя по его тону было ясно: он знает.
– Ты мне скажи, – её голос был холоднее, чем она ожидала. – Почему ты оформляешь дарственную на Светлану? Нашу квартиру, Олег!
Он провёл рукой по волосам – жест, который всегда выдавал его нервозность.
– Лен, это не то, что ты думаешь, – начал он, но она перебила.
– А что я должна думать? – её голос сорвался. – Что ты решил отдать наш дом своей бывшей? Без моего ведома?
– Это не так, – он покачал головой, но в его тоне не было уверенности, и это только разозлило её сильнее. – Это для Миши.
– Для Миши? – Елена вскочила с дивана, не в силах усидеть на месте. – Какое отношение наш дом имеет к твоему сыну?
Олег вздохнул, опустив глаза.
– Лен, сядь, пожалуйста. Я всё объясню.
Она скрестила руки на груди, но осталась стоять.
– Я жду.
Он помолчал, собираясь с мыслями. За окном всё ещё моросило, и капли стекали по стеклу, как слёзы, которые она изо всех сил сдерживала.
– У Светланы проблемы, – наконец сказал он. – Большие проблемы. Она влезла в долги. Очень серьёзные.
– И? – Елена чувствовала, как внутри нарастает гнев. – Это её проблемы, Олег! Не наши!
– Не совсем, – он поднял на неё взгляд, и в его глазах было что-то новое – смесь вины и решимости. – Она взяла кредиты на лечение Миши.
Елена замерла. Слово «лечение» ударило, как молот.
– Что? – переспросила она, уже тише.
– У Миши был рак, Лен, – голос Олега дрогнул. – Лейкемия. Два года назад. Светлана не хотела, чтобы я знал, но я узнал. Она продала всё, что у неё было, чтобы оплатить его лечение. Машину, дачу… Но этого не хватило. Она влезла в долги. А теперь кредиторы угрожают забрать её квартиру.
Елена медленно опустилась на диван, чувствуя, как мир вокруг рушится. Рак. У Миши. Её разум отказывался это принимать.
– Почему ты мне не сказал? – её голос был едва слышен.
– Я не хотел тебя грузить, – Олег смотрел в пол. – Ты и так столько на себя взяла – Дима, ипотека, работа. Я думал, что справлюсь сам.
– Справлюсь сам? – она горько усмехнулась. – Отдав нашу квартиру?
– Не всю, – быстро сказал он. – Только мою долю. Я хотел оформить её на Светлану, чтобы она могла заложить квартиру и погасить долг. Иначе… иначе они с Мишей окажутся на улице.
Елена молчала, пытаясь осмыслить услышанное. Её гнев боролся с жалостью, с обидой, с чувством вины. Миша болел. Два года. А она ничего не знала. Олег скрыл это от неё – от своей жены, с которой делил всё.
– Ты должен был мне сказать, – наконец выдавила она. – Это наш дом, Олег. Не только твой.
– Я знаю, – он кивнул, и в его голосе было столько боли, что она невольно смягчилась. – Я хотел сказать. Но… боялся.
– Чего боялся? – её глаза сузились.
– Что ты подумаешь, будто я ставлю Свету и Мишу выше тебя и Димы, – он посмотрел на неё, и в его взгляде было отчаяние. – Я не знал, как это объяснить.
Елена отвернулась, глядя в окно. Дождь усилился, и теперь он барабанил по подоконнику, словно вторя её мыслям. Она хотела кричать, хотела плакать, но в голове крутился только один вопрос: как жить дальше, зная, что муж скрыл от неё такое?
На следующий день Елена взяла отгул на работе. Ей нужно было время, чтобы всё обдумать. Она отвела Диму в школу, а потом поехала в кафе на другом конце города – туда, где её никто не знал. Сидя за столиком у окна, она смотрела на прохожих, укрытых зонтами, и пыталась сложить мозаику из обрывков правды.
Миша болел. Это было главным. Елена вспомнила его лицо – худощавое, с отцовскими глазами, такими же серо-зелёными, как у Олега. Она видела его всего пару раз, но помнила, как он стеснялся, как неловко улыбался, когда Олег пытался разговорить его за ужином. И теперь этот мальчик, почти чужой, но всё же сын её мужа, был в центре её мыслей.
Она набрала номер Кати.
– Ну что? – подруга ответила сразу, её голос был полон тревоги. – Поговорила с ним?
– Да, – Елена сжала чашку с чаем так, что пальцы побелели. – Это для Миши. Он болел, Кать. Рак.
На том конце провода повисла тишина.
– Господи, Лен… – наконец выдохнула Катя. – И ты не знала?
– Не знала, – Елена горько усмехнулась. – Олег решил, что мне лучше жить в неведении.
– Вот же… – Катя осеклась. – И что теперь?
– Не знаю, – честно призналась Елена. – Я злюсь. Очень злюсь. Но… это же ребёнок, Кать. Его ребёнок.
– Да, но это не отменяет того, что он тебя обманул, – Катя была непреклонна. – Ты имеешь право злиться. Это ваш дом!
Елена кивнула, хотя подруга не могла её видеть.
– Я знаю. Но я не могу просто взять и сказать: «Нет, пусть Светлана разбирается сама». Миша не виноват.
– А ты виновата? – Катя фыркнула. – Лен, ты не обязана спасать всех.
– Но я люблю Олега, – тихо сказала Елена. – И он любит Мишу. Если я скажу «нет», это сломает его.
Катя вздохнула.
– Тогда тебе нужно решить, что для тебя важнее – твой гнев или ваша семья.
Дома было тихо. Олег ушёл на работу, Дима – в школе. Елена сидела в гостиной, глядя на семейные фотографии на полке. На одной из них – они втроём на море, два года назад. Дима хохочет, Олег держит его на плечах, а она сама улыбается в камеру, щурясь от солнца. Тогда всё было проще.
Она взяла телефон и набрала номер Светланы. Елена никогда раньше не звонила ей напрямую – всегда через Олега. Но сейчас ей нужно было услышать правду. Не от мужа, а от той, кто всё это начал.
– Алло? – голос Светланы был усталым, но насторожённым.
– Это Елена, – сказала она, стараясь звучать спокойно. – Нам нужно поговорить.
– О дарственной? – Светлана сразу поняла. – Олег сказал, что ты знаешь.
– Да, – Елена сжала телефон. – Но я хочу услышать твою версию.
Светлана помолчала, а потом заговорила – медленно, словно подбирая каждое слово.
– Миша заболел два года назад. Лейкемия. Мы боролись, как могли. Я продала всё, что у меня было, но этого не хватило. Взяла кредиты. Много кредитов. Теперь они требуют вернуть деньги, а у меня… ничего нет. Только квартира.
– Почему ты не сказала Олегу сразу? – Елена не могла скрыть раздражения.
– Потому что это моя ошибка, – отрезала Светлана. – Я не хотела его грузить. Он и так платил алименты, помогал, когда мог. Но потом он узнал. И… решил оформить дарственную.
– Без моего ведома, – Елена не сдержалась. – Это наш дом, Светлана. Наш.
– Я знаю, – голос Светланы дрогнул. – И я не просила его об этом. Это была его идея. Он сказал, что не может оставить Мишу без крыши над головой.
Елена закрыла глаза. Она представляла Светлану – женщину, которую видела лишь мельком. Высокая, с короткими тёмными волосами, всегда с усталым взглядом. Теперь этот взгляд обрёл смысл.
– Как Миша? – спросила Елена, сама не ожидая этого вопроса.
– В ремиссии, – ответила Светлана. – Но ему нужно наблюдение. Постоянно. Это… дорого.
Елена кивнула, хотя Светлана не могла её видеть.
– Я поняла, – сказала она. – Спасибо, что рассказала.
Она повесила трубку и долго сидела в тишине. Внутри боролись два чувства: обида на Олега и жалость к мальчику, которого она едва знала.
Прошла неделя. Елена и Олег почти не разговаривали. Не потому, что она не хотела – просто не знала, как начать. Каждый вечер он возвращался домой, молча ужинал, играл с Димой, а потом ложился спать. Она видела, как он мучается, но её собственная боль не отпускала.
Однажды вечером, когда Дима уже спал, она решилась.
– Олег, – начала она, стоя у двери в спальню. – Нам нужно решить, что делать.
Он поднял взгляд от ноутбука. Его лицо было усталым, под глазами – тёмные круги.
– Я знаю, – сказал он тихо. – Я готов выслушать всё, что ты скажешь.
Елена села напротив, сцепив руки.
– Я поговорила со Светланой, – начала она. – Она рассказала про Мишу. Про всё.
Олег кивнул, не отводя взгляда.
– Я злюсь на тебя, – продолжила она, и её голос дрогнул. – Очень злюсь. Ты должен был мне сказать. Но… я понимаю, почему ты это сделал.
– Лен, я… – начал он, но она подняла руку, останавливая его.
– Дай мне договорить, – она глубоко вдохнула. – Я не хочу, чтобы Миша остался без дома. Но я не хочу терять наш. Это несправедливо, Олег.
– Я знаю, – он опустил голову. – Я искал другие варианты. Могу взять кредит, могу продать машину…
– Подожди, – Елена нахмурилась. – Ты уже всё решил? Без меня?
Он замялся, и она поняла, что снова попала в точку.
– Я не хочу решать за нас, – сказал он наконец. – Но я не могу оставить Мишу. Он мой сын, Лен.
– А Дима? – её голос стал резче. – Он тоже твой сын. И я твоя жена. Мы твоя семья.
Олег молчал, и это молчание было тяжелее любых слов. Елена встала, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– Я хочу встретиться с Мишей, – вдруг сказала она. – Я хочу его увидеть. Поговорить с ним.
Олег посмотрел на неё с удивлением.
– Зачем? – спросил он.
– Потому что он часть нашей жизни, – ответила она. – И если мы будем решать, что делать с нашей квартирой, я хочу знать, ради кого мы это делаем.
Олег кивнул, и в его глазах мелькнула надежда.
– Хорошо, – сказал он. – Я организую встречу.
Встреча состоялась в субботу, в небольшом парке недалеко от дома. Елена нервничала, как перед экзаменом. Она надела своё любимое синее платье, словно это могло придать ей уверенности. Олег был рядом, но молчал, давая ей пространство.
Миша оказался выше, чем она помнила. Худой, с длинными руками и ногами, которые, казалось, росли быстрее, чем он успевал к ним привыкнуть. Его глаза, такие же, как у Олега, смотрели настороженно, но в них не было злобы.
– Здравствуйте, – сказал он тихо, теребя ремешок рюкзака.
– Привет, Миша, – Елена улыбнулась, стараясь скрыть волнение. – Рада тебя видеть.
Они сели на скамейку, Олег отошёл к ларьку с кофе, давая им время поговорить.
– Папа сказал, что ты знаешь… про меня, – начал Миша, глядя в сторону. – Про болезнь.
– Да, – Елена кивнула. – Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти.
Он пожал плечами, словно отмахиваясь от жалости.
– Уже лучше, – сказал он. – Но… мама сильно переживает. Из-за долгов.
Елена почувствовала укол в груди. Этот мальчик, почти чужой, говорил так просто, но в его словах была боль.
– А ты? – спросила она.
Миша посмотрел на неё, и в его взгляде было что-то взрослое, не по годам.
– Я не хочу, чтобы из-за меня у вас были проблемы, – сказал он. – Папа сказал, что вы… что вы можете потерять квартиру.
Елена замерла. Олег рассказал ему. Всё.
– Это не твоя вина, – быстро сказала она. – Ты просто… ребёнок.
– Мне шестнадцать, – он слабо улыбнулся. – Не совсем ребёнок.
Она невольно улыбнулась в ответ.
– Всё равно, – сказала она. – Это не твоя вина.
Они говорили ещё полчаса – о школе, о его увлечении видеоиграми, о том, как он мечтает однажды поехать в Японию. Елена слушала, и с каждым словом её гнев таял, уступая место чему-то другому. Не жалости. Пониманию.
Вернувшись домой, Елена долго сидела на кухне, глядя на документы, которые всё ещё лежали на столе. Олег молчал, давая ей время. Дима был у бабушки, и в доме было тихо, только дождь за окном напоминал о себе.
– Я не хочу терять наш дом, – наконец сказала она. – Но я не хочу, чтобы Миша остался на улице.
Олег кивнул, словно ждал этих слов.
– Я думал о других вариантах, – сказал он. – Могу продать машину, взять кредит…
– Нет, – Елена покачала головой. – Машина нам нужна. А кредит… это ещё больше долгов.
Она помолчала, собираясь с мыслями.
– Я согласна на дарственную, – наконец сказала она. – Но с условием.
Олег напрягся.
– Каким? – спросил он.
– Мы будем встречаться с Мишей, – сказала она. – Он твой сын. И я хочу, чтобы он был частью нашей жизни.
Олег смотрел на неё, и в его глазах блестели слёзы.
– Лен… – начал он, но она перебила.
– И ещё, – добавила она. – Больше никаких тайн. Никогда.
– Обещаю, – сказал он, и его голос был твёрдым.
Елена кивнула, чувствуя, как тяжесть внутри медленно растворяется. Это не было концом. Это было началом. Началом чего-то нового, сложного, но, возможно, правильного.
Но что-то подсказывало ей, что это только первый шаг. Что будет дальше?
Елена сидела за кухонным столом, глядя на бумаги, которые перевернули её жизнь. Прошла неделя с того дня, как она узнала о дарственной, и с тех пор всё изменилось. Олег больше не скрывал ничего – показал ей все документы, рассказал о долгах Светланы, о болезни Миши. Но Елена всё ещё чувствовала, как внутри что-то сжимается, когда она думала о том, что их дом, их общий с Олегом дом, теперь будет частично принадлежать другой женщине.
Утро было холодным, с резким ветром, который гнал по тротуару жёлтые листья. Елена вела Диму в школу, крепко держа его за руку. Мальчик болтал о новом мультфильме, но она слушала вполуха, погружённая в свои мысли. Разговор с Мишей в парке, его тихий голос, его взрослые глаза – всё это не выходило из головы. Она согласилась на дарственную, но страх, что их семья потеряет что-то важное, не отпускал.
– Мам, ты опять грустная, – Дима остановился, глядя на неё снизу вверх. Его шапка съехала набок, и Елена невольно улыбнулась, поправляя её.
– Не грустная, просто задумалась, – ответила она, сжимая его ладошку. – Всё будет хорошо, солнышко.
– А папа? – Дима нахмурился. – Вы с ним не ругаетесь?
Елена вздрогнула. Дети всегда чувствуют больше, чем кажется.
– Нет, не ругаемся, – сказала она, стараясь звучать уверенно. – Просто взрослые дела.
Дима кивнул, но в его взгляде было что-то недоверчивое. Елена проводила его до школьных ворот, помахала рукой и пошла домой, чувствуя, как тревога снова подступает к горлу. Сегодня они с Олегом должны были встретиться с нотариусом, чтобы окончательно оформить дарственную. И хотя она дала согласие, внутри всё ещё боролись сомнения.
Нотариальная контора пахла бумагой и старым деревом. Елена сидела на жёстком стуле, сжимая сумочку, пока Олег подписывал документы. Нотариус, пожилая женщина с аккуратной причёской, объясняла условия: доля Олега в квартире передаётся Светлане, но с гарантией, что Елена и Дима сохраняют право проживания. Елена настояла на этом пункте – она не хотела, чтобы их дом стал разменной монетой.
– Елена Викторовна, вы подтверждаете своё согласие? – голос нотариуса был сухим, деловым.
Елена кивнула, чувствуя, как горло сжимается.
– Да, – её голос прозвучал тише, чем она хотела.
Олег посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула благодарность. Но Елена не ответила на его взгляд. Она всё ещё злилась – не на него, а на ситуацию, на то, что её жизнь оказалась связана с чужими долгами и чужой болью.
Когда они вышли на улицу, холодный ветер ударил в лицо. Елена плотнее запахнула пальто. Олег шёл рядом, молча, словно боясь нарушить хрупкое равновесие.
– Спасибо, Лен, – наконец сказал он, когда они остановились у машины. – Я знаю, как тебе это тяжело.
– Не надо, – она подняла руку, останавливая его. – Я сделала это для Миши. И для нас. Чтобы мы могли жить дальше.
Олег кивнул, его лицо было усталым, но в глазах появилась искренняя теплота.
– Я договорился, чтобы Миша пришёл к нам в субботу, – сказал он. – Если ты не против.
Елена посмотрела на него, чувствуя, как гнев медленно уступает место усталости.
– Хорошо, – ответила она. – Но я хочу, чтобы Дима тоже был. Они должны познакомиться.
Олег удивлённо вскинул брови.
– Ты уверена? Дима ещё маленький…
– Он мой сын, – твёрдо сказала Елена. – И Миша – твой сын. Они братья, Олег. Пора им узнать друг друга.
Он кивнул, и на его лице появилась слабая улыбка.
– Ты права. Пора.
Суббота началась с суеты. Елена пекла яблочный пирог, который Дима обожал, а Олег бегал по магазинам за напитками и закусками. Дима носился по квартире с пластиковым мечом, изображая пирата, не понимая, почему мама так нервничает.
– Мам, кто к нам придёт? – спросил он, в очередной раз пробегая мимо кухни.
Елена замешкалась, вытирая руки о фартук.
– Миша, – ответила она, стараясь звучать легко. – Сын папы от первого брака.
Дима остановился, держа меч наготове.
– У папы есть ещё сын? – его глаза округлились.
– Да, – Елена присела перед ним, глядя в его удивлённое лицо. – Он старше тебя. Ему шестнадцать.
– А почему я его не видел? – Дима нахмурился.
– Потому что… так сложилось, – Елена подбирала слова. – Но теперь ты его увидишь. Вы познакомитесь.
Дима задумался, теребя меч.
– Он будет жить с нами? – спросил он наконец.
– Нет, – Елена покачала головой. – Он живёт с мамой. Но будет приходить в гости.
– Круто, – Дима неожиданно улыбнулся. – У меня будет старший брат! Как в мультиках!
Елена рассмеялась, чувствуя, как напряжение немного отпускает. Дети всегда всё упрощают.
Миша пришёл ровно в два. Елена открыла дверь и замерла, глядя на худого подростка в чёрной толстовке и рваных джинсах. Его глаза, такие же серо-зелёные, как у Олега, смотрели настороженно, но в них не было злобы.
– Привет, – сказал он, теребя ремешок рюкзака.
– Привет, Миша, – Елена улыбнулась, отступая в сторону. – Проходи.
Он вошёл, оглядываясь по сторонам. Квартира была небольшой, но уютной: мягкий свет от торшера, фотографии на полке, запах яблочного пирога. Дима выскочил из комнаты, держа в руках меч.
– Ты Миша? – спросил он, глядя на гостя с любопытством.
– Ага, – Миша слабо улыбнулся. – А ты Дима?
– Угу! – Дима гордо выпятил грудь. – Хочешь, покажу свою коллекцию машинок?
Миша замялся, но кивнул.
– Давай.
Елена наблюдала, как мальчики ушли в комнату Димы, и почувствовала, как что-то внутри смягчается. Олег, стоявший рядом, тихо сжал её руку.
– Спасибо, – прошептал он.
– Не за что, – ответила она, но в её голосе всё ещё была лёгкая прохлада.
Ужин прошёл неловко, но тепло. Миша отвечал коротко, Дима болтал без умолку, а Елена и Олег старались поддерживать разговор. Под этой неловкостью чувствовалось что-то новое – хрупкое, но живое.
– Миш, ты в футбол играешь? – спросил Дима, жуя пирог.
– Раньше играл, – ответил Миша, глядя в тарелку. – До болезни.
– А теперь? – Дима не унимался.
– Теперь больше в компе, – Миша пожал плечами. – Игры всякие.
– Круто! – глаза Димы загорелись. – А во что?
Елена слушала, чувствуя, как её гнев растворяется, уступая место пониманию. Миша был не просто сыном Олега от прошлого брака. Он был мальчиком, который пережил слишком многое для своих шестнадцати лет.
После ужина Миша помог убрать со стола, и Елена отметила, какой он вежливый.
– Спасибо за пирог, – сказал он, когда они остались на кухне вдвоём. – Мама тоже такой печёт, но у вас вкуснее.
Елена улыбнулась.
– Передам ей твой комплимент, – сказала она. – Как она?
Миша замялся, глядя в пол.
– Лучше, – ответил он. – Теперь, когда с долгами разобрались… она меньше переживает.
Елена кивнула. Она хотела спросить больше, но остановила себя. Вместо этого сказала:
– Приходи ещё, Миша. Дима будет рад.
Он посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула благодарность.
– Хорошо, – сказал он. – Спасибо.
Через несколько дней Елена сидела в кафе с Катей, рассказывая о встрече.
– И как тебе Миша? – спросила Катя, отхлебнув кофе.
– Хороший мальчик, – Елена улыбнулась. – Стеснительный, но… настоящий.
– А Олег? – Катя прищурилась.
Елена вздохнула, глядя в окно. На улице блестели мокрые тротуары, отражая свет фонарей.
– Я всё ещё злюсь, – призналась она. – Но… меньше. Он старается. И я вижу, что ему тоже нелегко.
– А Светлана? – Катя не унималась.
– Звонила, благодарила, – ответила Елена. – Сказала, что теперь сможет начать всё с чистого листа.
Катя фыркнула.
– Ну, хоть спасибо сказала. А ты как? Не жалеешь?
Елена задумалась. Жалела ли она? Дом остался их, хотя доля Олега теперь принадлежала Светлане. Но это значило, что Миша не останется на улице. Что Олег не будет мучиться чувством вины. Что Дима обрёл брата.
– Не жалею, – наконец сказала она. – Это было правильно.
Прошёл месяц. Елена и Олег учились жить заново. Они больше говорили – не только о дарственной, но и о своих чувствах, о страхах, о том, что чуть не потеряли. Олег признался, как боялся, что она уйдёт. Елена – как боялась, что их семья развалится.
Миша стал приходить чаще. Иногда он с Димой играл в приставку, иногда просто болтал. Елена замечала, как Дима перенимал у старшего брата манеру говорить, как гордился, когда Миша хвалил его.
Однажды вечером Светлана позвонила. Елена взяла трубку, ожидая очередной благодарности, но голос Светланы был спокойным и тёплым.
– Лена, я хотела сказать… – начала она. – Я нашла работу. Хорошую. Долги почти закрыла, и скоро смогу выкупить долю обратно.
Елена замерла.
– Серьёзно? – спросила она, чувствуя, как напряжение, которое она носила в себе всё это время, начинает растворяться.
– Да, – ответила Светлана. – И… спасибо тебе. Я знаю, как тебе было непросто.
Елена улыбнулась, хотя Светлана не могла её видеть.
– Я рада, что у вас всё налаживается, – сказала она. – И… приходите с Мишей как-нибудь. Вместе.
Светлана помолчала, а потом тихо ответила:
– Хорошо.
Той же ночью Елена сидела на диване, глядя на семейные фотографии на полке. Олег сидел рядом, листая что-то на телефоне. Дима спал, а из комнаты Миши, который остался на ночь, доносились приглушённые звуки видеоигры.
– Знаешь, – вдруг сказала Елена, – я думала, что эта дарственная разрушит всё. Но, кажется, она нас спасла.
Олег посмотрел на неё, и в его глазах была та самая теплота, которую она так любила.
– Ты спасла, Лен, – сказал он. – Ты и твоё большое сердце.
Она улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается тепло. За окном шёл дождь, но теперь он не казался таким холодным. Это был дождь, который смывает старое, оставляя место для нового.
Елена посмотрела на фотографию – они втроём на море, Дима на плечах Олега, она сама щурится от солнца. Скоро, подумала она, к этой фотографии прибавится ещё одна – с Мишей. И, может быть, даже со Светланой. Потому что семья – это не только дом. Это люди, которые готовы идти навстречу друг другу, даже если это сложно.
И впервые за долгое время Елена почувствовала, что всё будет хорошо.
Для вас с любовью: