оглавление канала, часть 1-я
Прошло не более десяти минут, а Глебу с Сергеем они показались чуть ли не вечностью — так велико было их напряжение. Баба Феша вдруг закрыла глаза, расслабила руки на коленях и, чуть раздвинув губы в улыбке, тихо прошептала:
— И правда, Фомушка, так ловчее будет…
Ивашов посмотрел на старушку с некоторой тревогой, а потом, мотнув головой Глебу, привлекая его внимание, тихо прошептал:
— Чего это она…?
Глеб замахал руками, выразительно посмотрев на друга, мол, молчи. Ивашов тяжело вздохнул и принялся смотреть на происходящее возле пещеры. Правда, с того места, где они обосновались, почти ничего не было видно. Обзор закрывали ветви деревьев и наваленные грудами камни. Сидеть просто так, без дела, он не любил. Ну что это за разведка такая?! Ни рекогносцировки на местности не сделать, ни за противником как следует не понаблюдать. Он было полез к Глебу с вопросами, но тот шикнул на него:
— Угомонись, Серый… Сейчас бабуле сосредоточиться нужно. А посторонняя болтовня её отвлекать будет. К тому же я знаю не больше твоего. Потерпи, или отвык уже в засаде сидеть? — Он с усмешкой похлопал друга по плечу.
Меж тем баба Феша продолжала сидеть неподвижно, словно внезапно превратившись в камень. Мир перед её взором вдруг изменился, из обычного превратившись в зелёно-голубой, немного нереальный и призрачный. Гранитные камни, валяющиеся повсюду, обернулись громадными скалами невзрачного серого цвета, возвышающимися над головой. Трава стала непроходимыми джунглями, меж которых она пробиралась с ловкостью бывалого охотника. Она остро чувствовала множество разных запахов и улавливала чутким ухом даже самые слабые шорохи суетливой букашки в земле.
Вскоре она ощутила острый, немного кисловато-тошнотворный запах человеческих тел. Осторожно запрыгнув на корявый ствол сосны, стоявшей неподалёку от бурного речного потока, никем не замеченная, стала красться по длинной ветке, нависавшей почти над самой поляной, где суетились люди. Теперь их нужно было рассмотреть повнимательнее — совсем другим зрением.
Большой пушистый кот, распластавшись на смолистом дереве, при этом оставаясь невидимым для всех людей, чуть сощурил глаза и стал по очереди рассматривать всех, кто был возле пещеры. Трое из них светились красновато-бурым цветом с вплетёнными оранжево-фиолетовыми всполохами наведённого на них морока сильной эйфории. Эти были коту неинтересны. Энергия женщины полыхала чёрным сиянием с алыми разводами силы и уверенности. А вот последний из этой компании имел совсем другую, немного странную энергию. Её цвета были изменчивыми и переливались от тёмно-жёлтой до ядовито-зелёной гаммы с включением в неё коричневых и серых полос, обозначающих энергию земли. Шаман! Не из очень сильных, к тому же, судя по острым краям ауры — излишне самоуверен. Но и эта сила была уже опасна. Кот осторожно стал пятиться назад, стараясь, чтобы ни одна хвоинка не упала вниз.
Только после того, как, спрыгнув незаметно с дерева, Фома скрылся в густой траве, баба Феша отпустила его разум. Глубоко вздохнула и открыла глаза. К ней сразу подступили Глеб с Сергеем. Оба молча и вопросительно уставились на неё, ожидая, что она скажет. Она протянула руку, обращаясь к внуку:
— Глебушка, дай-ка водицы испить… В горле всё пересохло…
Глеб торопливо протянул ей свою походную фляжку. Сделав несколько больших глотков, она шумно выдохнула и покачала головой:
— Плохо дело… Тот парнишка, что у реки сидел — сын, а может, внук шамана. Он пока не вошёл в полную силу, но уже опасен. Поэтому его нужно убрать первым. — Она глянула на друзей: — Сделать это нужно как можно быстрее и тише, пока никто ничего не смог сообразить. Сможете?
Сергей, глянув на друга, хищно улыбнулся:
— А то… Пращу нужно соорудить… — И обратился к Глебу: — Помнишь, как мы тогда часовых всех поснимали? Вот потеха была… — Но тут же посерьёзнев, продолжил: — Внезапно и неожиданно можем снять только двоих за раз. С остальными будем биться. Думаю, справимся… — И опять посмотрел на Глеба, ожидая от него подтверждения своим словам.
Тот кивнул, но по лицу было заметно, что его одолевают сомнения. Ивашов недоумённо и почти возмущённо выпалил:
— Да ты чего, Василич… Тогда мы восьмерых положили, и никто ничего, а тут…
Глеб покачал головой и задумчиво проговорил, глядя на бабушку:
— Я так понимаю, что застать врасплох эту девицу будет трудно?
Баба Феша, плотно сжав губы, кивнула, соглашаясь с внуком. А он продолжил:
— Значит, тут нужен обходной манёвр. Заходить нужно на них с двух сторон. Ты, ба, отвлечёшь их внимание на себя, а мы с Серёгой зайдём, так сказать, с тылу. Так у нас может получиться.
Все одобрительно закивали. Ивашов похлопал друга по плечу, довольно прошептав:
— Голова, Василич…
Баба Феша смотрела на них со скрытой печалью. Сама, своими руками, родную кровиночку, единственного внука под такое подставляет! Но делать было нечего. Без них ей в одиночку не справиться. И с ними-то шансы были невелики… но были.
Глянув на весело перешёптывающихся мужчин, она сурово проговорила:
— Имейте в виду, что наверняка эта девка применит защиту, чтобы оборонить границы. Все, кто перейдёт её, сразу попадут в поле её внимания. Стало быть, действовать нужно быстро и издалека. Учтите это. А теперь нужно ждать сумерек. — Она обратилась к внуку: — Вы пока тут посидите, только тихо. А я пойду гляну, как там наш охотник. Его помощь нам бы тоже пригодилась.
Не дожидаясь ответа, она скользнула под лохматые пихтовые ветви, сама ловкая, словно кошка.
Сергей посмотрел вслед Феодосье и с восхищением выдохнул:
— Ну у тебя и бабуля! Все бабулям бабуля… Огонь! Я помню, моя в семьдесят семь еле с дивана поднималась… А твоей-то сколько? — вдруг озадачился он.
Глеб, взбиравшийся в это время по стволу раскидистой ели, откуда было лучше видно всё происходящее возле пещеры, тихо буркнул:
— Думаю, ей уже под сотню лет, а может и больше. Я никогда не спрашивал…
Ивашов тихонько присвистнул. Из густой хвои на него шикнул Глеб:
— Тише ты! Не стоит раньше времени привлекать к себе внимание…
Прошло не более получаса, как из зарослей выбралась баба Феша, а за ней и Ёшка. Охотник уже выглядел вполне нормально. Повеселевший Шалый вертелся у его ног. Он сразу, проявляя небывалую деловитость, подступился к мужчинам:
— Ну… Чего тут у вас? Когда на супостатов пойдём? — Азарт предстоящей схватки огнём горел в его глазах. Чувствовалось, что ему не терпелось отыграться на врагах за свой недавний морок.
Глеб с дерева тихо проговорил, обращаясь скорее к своей бабушке, как к командиру их маленького отряда:
— Они выложили внутри круга звезду и по её лучам зажгли небольшие костры. — Быстро спустившись с дерева, спросил: — Ну что, выступаем?
Баба Феша оглядела небо. Солнце медленно ползло к западу, но вечерние сумерки ещё не наступили. Небо на востоке потемнело, став серо-фиолетовым. Феодосья покачала головой и озабоченно пробормотала себе под нос:
— Похоже, ночью будет гроза. Ко времени, однако… Может, из-за того и раньше начинают? А ну как, я не всё знаю, и эта змея ещё что затеяла? — Потом, глянув на мужчин, напряжённо глядевших на неё в ожидании команды, с лёгкой усмешкой проговорила: — Думаю, нам пора перераспределиться. Ты, Глебушка, ступай с Сергеем в тыл. Обходите по большому кругу, чтобы не зацепить её охранную полосу. Она наверняка её выставила. Думаю, на всё про всё вам получаса хватит? — Внук кивнул. А она продолжила: — Ёшка с Шалым остаются здесь. — И, обращаясь к нахмурившемуся было охотнику, серьёзно проговорила: — Сиди тихо и не высовывайся. Придёшь на выручку только в крайнем случае, а когда он настанет — сам поймёшь. Будешь нашим засадным полком. А вы, — проговорила она уже собравшимся уходить мужчинам, — помните, о чём я вас предупреждала. Крепко держите в сердце тех, кого любите, тогда её морок будет бессилен перед вами.
Ивашов с Глебом, кивнув головами, скрылись в зарослях кустарника, а баба Феша тихо прошептала им вслед:
— Род с вами, детки… — и добавила ещё тише: — И со всеми нами…
Время потянулось медленно. Проводив Глеба с Сергеем, баба Феша уселась на землю, прислонившись спиной к стволу сосны, и, расслабившись, закрыла глаза. А вот Ёшке на месте никак не сиделось. Он походил кругами, потом полез на дерево. Понаблюдав немного, с дерева слез и опять принялся мерить небольшой пятачок, свободный от густой поросли, нервными шагами. Баба Феша, не открывая глаз, проворчала:
— Угомонись, неуемный… Дай собраться с мыслями…
Ёшка уселся на землю и пробурчал себе под нос:
— Неуемный… Не уймёшься тут, когда такое надвигается… Эх, Варны вашей с нами нет…! Она бы живо эту кодлу разбросала… А теперича что…? Самим биться с этой кодлой… Вот что! И Михеич тут как тут, упырь… Ещё приволок каких-то с собой… Поди, таких же упырей, как и сам… Как зверью ноги калечить — так они первые… А теперича ещё и с этой лахудрой связались… Силы им, вишь, захотелось… Ну я вам ужо силы-то дам, не унесёте…
Баба Феша, не выдержав, зашипела на болтуна:
— Не уймёшься — в жабу превращу!
Охотник вздохнул душераздирающе и проворчал:
— Оно, конечно… Чуть что — так сразу в жабу… — Поймав на себе сердитый взгляд старушки, заткнулся, всем своим видом демонстрируя поруганную невинность несправедливо обиженного. Чтобы уж совсем не остаться незамеченным, принялся сопеть и тяжело, можно сказать, душераздирающе вздыхать.
Внезапно из густой травы вылез Фома. Грозно глянув на поднявшего уши Шалого, степенно подошёл к хозяйке и принялся с громким урчанием тереться о её ноги. Баба Феша, открыв глаза, потрепала кота по загривку, ласково проговорив:
— Поняла, поняла… Время пришло. Спасибо тебе, Фомушка… Выручил ты меня, сильно выручил. Ежели чего — держись Ёшки. Он хоть и бестолковка, а человек добрый, тебя приютит.
Кот тихонько мяукнул, а охотник набрал воздуха в грудь, собираясь возмутиться на «бестолковку». Но тут Феодосья поднялась на ноги и коротко проговорила:
— Ну всё… Пришло время.
Всякое шутовство вмиг слетело с Ёшки, и он, посерьёзнев, проговорил совсем другим тоном:
— Ты это, Аникеевна… Ежели чего… Я завсегда приду. Потому как категорически супротив, чтоб такие, как энти, — он мотнул головой в сторону пещеры, — на нашей земле хозяйничали. Мы своего Рода не посрамим…
Баба Феша ему улыбнулась.
— Знаю, знаю… Но на рожон не лезь, береги себя… — И, не особенно таясь, решительно зашагала к берегу реки.