— Слушай, Светка, — Галина Степановна даже не поздоровалась, сразу перешла к делу. — Твоя девчонка опять у меня во дворе носится. Уже неделю каждый день. Цветы мои потоптала, вчера мяч через забор перелетел, чуть теплицу не разбил.
Светлана вытерла руки о фартук. После работы хотелось только присесть, а тут соседка с претензиями.
— Галина Степановна, да она же просто играет. Детям надо где-то бегать.
— Пусть у себя бегает! У тебя участок не меньше моего. А то приучила — чужое место как свое использовать.
Галина Степановна была женщиной принципиальной. Порядок превыше всего. Каждый цветок на своем месте, каждая дорожка выметена. А тут ребенок носится, всю красоту нарушает.
— Хорошо, поговорю с ней, — устало кивнула Светлана.
— Вот и поговори. А то знаешь, участковому пожалуюсь. Частная собственность все-таки.
Светлана зашла в дом. Олеся сидела за кухонным столом, тыкала ручкой в тетрадь. Математика не давалась — девочка была гуманитарий, как покойная мама.
— Олеся, садись. Поговорить надо.
В глазах девочки сразу появилась настороженность. Полгода после смерти родителей она все еще вздрагивала от серьезного тона.
— Я что-то не так сделала?
— Галина Степановна жалуется, что ты у нее во дворе играешь. Она просит больше туда не ходить.
Олеся опустила голову.
— Там красиво очень. Розы цветут, бабочки летают. А у нас только крапива да лопухи.
— Понимаю, дорогая. Но участок чужой.
— Мама говорила, что земля общая. Что плохого, если я просто хожу и смотрю?
Светлана присела рядом. Как объяснить ребенку, что люди бывают разные? Что не все готовы делиться даже красотой?
— Мама многое говорила правильно. Но тетя Галя привыкла к тишине. Ей кажется, что дети только мешают.
— Я тихо играю. Ничего не трогаю почти.
— Знаю, солнышко. Но давай уважать ее желание, хорошо?
Олеся кивнула, но Светлана видела — девочка расстроена. И куда теперь ей деваться после школы? Сидеть дома, пока тетя на работе?
***
Неделю Олеся послушно оставалась на своем участке. Светлана возвращалась с работы и видела — девочка сидит на крыльце, смотрит в сторону соседского сада. Аппетит пропал, в школе стала рассеянная.
— Может, на детскую площадку сходим? — предложила Светлана в субботу.
— Там дети чужие. Не знаю, что с ними говорить.
— Познакомишься, подружишься.
— Они спрашивают про маму с папой. Не знаю, что отвечать.
У Светланы сердце сжалось. Она забрала племянницу без колебаний, но вот как быть настоящей матерью — понятия не имела. Собственные дети выросли давно, а с чужим ребенком все по-другому.
Вечером, когда Олеся уснула, Светлана вышла на крыльцо. Соседка напротив, Анна Петровна, поливала томаты.
— Привет, Света. Как дела?
— Да так, устала. Девчонка совсем затихла после того, как Галина Степановна ее прогнала.
— Жестко поступила. Неужели жалко ребенку дать побегать?
— Говорит — чужой ребенок, не ее проблема.
Анна Петровна поставила лейку, подумала.
— Слушай, а давай я иногда с Олесей погуляю? Мне самой скучно, внуки далеко живут.
— Да что вы, Анна Петровна! Зачем вам лишние хлопоты?
— Какие хлопоты? Девчонка хорошая, воспитанная. Будем чай пить, сказки читать.
***
Олеся сначала стеснялась, но Анна Петровна оказалась мастером находить общий язык с детьми. Рассказывала истории про войну, показывала старые фотографии, учила печь блины.
— А у вас есть внучка? — спросила как-то Олеся.
— Есть. Машенька. Она постарше тебя, в другом городе живет.
— Скучаете?
— Очень. Но теперь у меня есть ты.
— А я могу называть вас бабушкой?
— Конечно можешь.
Анна Петровна обняла девочку, и та прижалась к ней крепко-крепко.
***
Осенью случилось наводнение. Дожди лили две недели, речка вышла из берегов. Затопило нижнюю часть поселка, где жила Галина Степановна.
Люди бежали помогать. Мужчины откачивали воду, женщины выносили вещи. Светлана тоже пришла, привела с собой Олесю.
— Можно я тоже помогу? — спросила девочка.
— Осторожно только, вода холодная.
Олеся зашла в дом Галины Степановны, стала выносить книги, посуду, мелкие вещи. Аккуратно, бережно.
Галина Степановна стояла по колено в воде и плакала, глядя на погибший сад.
— Все пропало. Двадцать лет сажала, холила...
— Тетя Галя, — подошла к ней Олеся. — Не плачьте. Весной новые цветы посадите.
— Какие новые? Я уже старая, сил нет.
— А я помогу. Я умею сажать, мама научила.
Галина Степановна посмотрела на девочку удивленно.
— Ты же... я тебя прогоняла...
— Ну и что? Когда беда, всем помогать надо.
Что-то дрогнуло в душе у Галины Степановны. Она опустилась на колени, обняла девочку.
— Прости меня, умница. Я была неправа.
***
После наводнения многое изменилось. Галина Степановна часто заходила к Светлане, приносила пирожки, расспрашивала про школьные дела Олеси.
— Знаешь, девочка, у меня семена остались. Весной вместе сажать будем?
— Правда можно?
— Конечно. Ты же теперь мой главный помощник.
Олеся расцвела. Появились новые планы, новые мечты. Она рисовала будущую клумбу, листала журналы с цветами.
— Тетя Галя, а можно розы посадить? Такие, как раньше были?
— Можно. И еще пионы добавим, и гладиолусы.
— А я буду поливать и полоть?
— Будешь. Мне одной уже тяжело.
Вечером, когда Олеся уснула, Светлана сидела на кухне, пила чай. Галина Степановна заглянула на огонек.
— Спасибо вам за доброту к девочке, — сказала Светлана.
— Это мне спасибо сказать надо. Она меня многому научила.
— Чему?
— Тому, что сердце можно открыть в любом возрасте. Я думала, поздно уже. А оказалось — никогда не поздно.
Светлана налила соседке чай.
— Олеся очень изменилась. Стала живее, веселее.
— А я стала добрее. Выходит, мы друг друга изменили.
— Знаете, раньше я думала, что одна справлюсь с воспитанием. А теперь понимаю — нужны все. Вы, Анна Петровна, другие соседи. Целая деревня, чтобы ребенка вырастить.
— Так и есть. Дети — они общие. Неважно, чьи по крови.
***
Прошел год. Олеся освоилась, подружилась с местными детьми, хорошо училась. Весной они с Галиной Степановной посадили новый сад. Он был еще красивее прежнего.
Летом к Галине Степановне приехали родственники с внуком. Мальчик был трудный — носился, кричал, не слушался.
— Витя, прекрати безобразничать! — кричала мать.
— Не хочу! — орал пятилетний сорванец.
Галина Степановна смотрела на это и... удивила всех. Вместо того чтобы возмущаться, она подошла к мальчику.
— Витя, хочешь, покажу, где бабочки живут?
— Где?
— В саду. Но они появляются только для тихих детей.
— А для громких нет?
— Нет. Они пугаются.
Мальчик задумался, потом кивнул.
— Я буду тихий.
И действительно, остаток дня вел себя спокойно. Родители не верили своим глазам.
— Как вы это делаете? — спросила племянница.
— Детей понимать надо. Они не злые, просто не знают, как себя вести.
— А раньше вы по-другому думали.
— Раньше я многого не понимала. Олеся меня научила.
Когда гости уехали, Галина Степановна сидела в саду, любовалась цветами. Подошла Олеся с рисунком.
— Это вам. Наш сад нарисовала.
На бумаге был изображен цветущий сад, где между клумбами играли дети, а рядом стояли улыбающиеся взрослые.
— Красиво. Повешу на видное место.
— А вы не жалеете, что разрешили мне в саду играть?
— Наоборот. Сад без детей — это не сад, а музей.
Олеся засмеялась и побежала к дому. Галина Степановна проводила ее взглядом и подумала: хорошо, что жизнь дает второй шанс. Не всем, но некоторым счастливчикам — дает.
Вечером, укладывая Олесю спать, Светлана спросила:
— Ты счастлива здесь?
— Да. У меня теперь много близких людей.
— А маму с папой помнишь?
— Конечно помню. Но они не сердятся, что я полюбила других людей. Мама говорила — сердце не бывает переполненным. В нем всегда есть место для новой любви.
Светлана поцеловала девочку в лоб и выключила свет. В коридоре столкнулась с Анной Петровной.
— Как наша принцесса?
— Засыпает. Говорит, что у нее теперь большая семья.
— И правда большая. Мы все ее полюбили.
— Знаете, Анна Петровна, я думаю, Олеся пришла к нам неспроста. Она всех изменила.
— Дети так умеют. Они зеркало для взрослых. Показывают, какие мы на самом деле.
— Или какими можем стать.
— Да, и это тоже.
Женщины обнялись, и Светлана подумала: как хорошо, что в мире есть дети. Они делают взрослых лучше, даже когда те этого не ждут.