Горькая ягода 236
Клавдия не знала, как утешить дочь, какие слова найти. Сидела рядом, гладила Надежду по спине, качала головой. Дочь любила Василису всем сердцем, не делала никакой разницы между этой девочкой и родным сыном Васяткой. Даже, кажется, совсем забыла, чья это дочь.
Старые обиды забыла, про измену Егора с Галкой не вспоминала. А, может, и вспоминала, только с Василисой никак это не связывала. Приняла. как родную, сделала своей дочерью.
Да и она сама, Клавдия, к девчонке привязалась крепко, всей душой. Считала ее родной внучкой, не приемной. Хотя, чего уж греха таить, частенько искала в детском характере знакомые черты — то Егора, то Галки. Упрямство было в отца, а веселый нрав — в мать.
— Ладно, чего тут слезы лить, — сказала она дочери, вытирая собственные глаза краем платка. — Пойдем в избу, надо на стол собирать. Сегодня, считай, одним едоком больше стало.
Надежда всхлипнула, поднялась со скамьи. Ноги подкашивались, но надо было держаться.
— Что случилось? — Володя с Нюрой возвратились с прополки свеклы. Увидели подавленное состояние Надежды. — Надя, ты чего плачешь? Кто тебя обидел?
Клавдия быстро дала знак сыну, чтобы тот оставил сестру в покое, не приставал с расспросами. Жестом позвала молодежь в избу, подальше от детских ушей.
— Отец Василисы объявился, — шептала она в избе, когда затворила за собой дверь. — С вой ны вернулся. Хочет забрать девочку к себе.
Нюрка замерла, стояла, как вкопанная, побледнела. Руки дрожали, в глазах промелькнула тревога.
— Как забрать? — прошептала она. — А я? А как же я?
Володя нахмурился, не сразу понял, о чем речь.
— Какой еще отец? Василиса же сирота. Галка умерла, а отца никто не знал.
— Знали, оказывается, — горько усмехнулась Клавдия. — Муж у Галки был. И думать о нем никто не думал. А он возьми да объявись. Документы у него есть, права отцовские.
— Но она же наша! — воскликнула Нюрка отчаянно. — Она моей сестры дочка! Я ее люблю! Мы вместе в детдоме были, вместе сюда приехали!
— Знаем мы, что любишь, — вздохнула Клавдия. — Да только закон не на нашей стороне. Отец есть — значит, ему и решать.
Володя молчал, переваривая услышанное. Потом тихо спросил:
— А что Надька думает делать? Отдавать будет?
— А что ей остается? — развела руками Клавдия. — Силой удержать не может. Мужик твердый, видать, не отступится.
— Может, он плохой? — с надеждой спросила Нюрка. — Может, пьет? Тогда можно не отдавать!
— Не знаем пока, какой он. Вроде приличный, спокойный. С детьми играл, ласково разговаривал.
Нюрка опустилась на лавку, закрыла лицо руками. Плечи ее затряслись — девочка плакала беззвучно, горько.
— Не могу я без Василисы, — всхлипывала она. — Она же мне, как родная сестра. Как она без меня будет? А я без неё? Кто меня любить будет?
— Эх, девонька, — подошла к ней Клавдия, обняла за плечи. — Любить-то тебя все будут. И Надька, и я, и Вовка. Ты нам родной стала.
— Но не такая, как Василиса! — вскинулась Нюрка. — Она маленькая, беззащитная. А я уже большая, сама о себе позабочусь.
Володя подошел к окну, посмотрел на играющих во дворе детей. Василиса смеялась, гонялась за Васяткой с веточкой в руках. Беззаботная, счастливая, не подозревающая о грозе, что надвигалась на ее детскую жизнь.
— А она знает? — спросил он.
— Пока нет, — ответила Клавдия. — Как сказать-то? Как объяснить ребенку, что у нее есть другой отец? Она же отца Васятки за своего держит.
— Тяжело это, — покачал головой Володя. — Для всех тяжело. И для нас, и для нее, и для того мужика, наверное, тоже.
Константин вернулся быстро. За плечами у него висел вещмешок. Надежда так и сидела на скамейке во дворе, глядя в землю невидящими глазами. Он осторожно присел рядом, положил сумку на землю.
К ним тут же подбежали дети — любопытные, шумные.
— Дядя Костя, ты у нас ночевать останешься? — спросил Васятка, заглядывая мужчине в лицо.
— А что ты будешь делать? — добавляла Василиса, подпрыгивая на месте.
— А что у тебя в сумке? — наперебой спрашивали дети.
Константин улыбался и терпеливо отвечал на бесконечные детские вопросы. В его глазах светилась отцовская нежность — он был готов говорить с дочкой часами.
— А у меня тут подарки, — сказал Константин, осторожно положив руку на потертый вещмешок.
— Ура, подарки! — запрыгали дети, хлопая в ладоши. — Покажи, покажи скорее!
— Дети, так нельзя, — строго посмотрела Надежда на сына и дочь. — Нехорошо выпрашивать подарки.
Те виновато опустили головы и молча отошли от взрослых.
- Надежда Андреевна, у меня тут продукты и кое что для Василисы. Я же к Галке шел, не знал, что так получится. Для мальчика ничего не приготовил. Но есть пряники, - Константин виновато улыбнулся. – Разрешите отдать детям.
- Давайте не сейчас. Отдадите позже Василисе. Всё это вам еще пригодится.
Константин немного смутился от такого предложения, но спорить не стал. Он понимал, что пока не имеет права диктовать условия.
— Пойдёмте в дом, — предложила Надежда, поднимаясь со скамьи и приглашающим жестом указывая на избу.
В доме царила гнетущая тишина. За столом сидела плачущая Нюра, Володя с мрачным лицом стоял у окна, Клавдия суетилась у печи.
— Нюра, ты чего? — удивилась Надя, увидев красные от слёз, глаза девушки.
— Василиса... — всхлипнула Нюра. — Как же я без неё буду жить?
Надежда болезненно поморщилась, посмотрела на Нюру, затем перевела взгляд на брата.
— Познакомьтесь, это Константин, отец Василисы, — официальным тоном сказала она.
При этих словах Нюрка заплакала ещё горше и закрыла лицо руками.
— Константин, это мой брат Володя, — продолжила Надежда, — а это Нюра — сестра Галки, родная тётя Василисы. Они с Василисой всегда были вместе. И в партизанском отряде, и в детском доме, и сейчас здесь.
Константин был совершенно сбит с толку. За один короткий день на него обрушилось столько новой информации, что голова шла кругом. Оказывается, дочка каким – то образом оказалась у партизан и в детдоме. И сейчас у неё есть не только приёмная мать, но и родная тётя, которая тоже её любит. Семья получилась большая, дружная, а он в ней — чужой.
Он лишь неуверенно кивнул, не зная, как себя вести и что говорить этим людям, которые смотрели на него с плохо скрываемым укором, потому что он пытался разрушить их жизнь.
Клавдия молча накрыла на стол — поставила миски, разложила ложки, принесла хлеб. Ужинали в тягостном молчании, лишь изредка кто-то просил передать соль или попить воды. Дети чувствовали напряжение взрослых, сидели тихо и украдкой поглядывали на гостя.
После ужина взрослые занялись своими вечерними делами. Клавдия убирала со стола, Володя точил косу для завтрашней работы, Надежда ушла полоть огород. Константин вышел на улицу вместе с детьми и составил им компанию в играх.
Он старался быть весёлым, заводным, рассказывал Василисе и Васятке о службе — конечно, только хорошее и интересное. О том, как солдаты варили кашу в котелках, как лошади умеют считать до трёх, как в лесу можно найти дорогу по звёздам.
С улицы Константин, Василиса и Васятка вернулись настоящими друзьями. Дети, перебивая друг друга, бойко рассказывали ему всё, что знали сами: про корову Зорьку, про то, как Нюра читает им книжки, про дедушку Никифора и отца, который вырезает игрушки. Константин внимательно слушал, запоминая каждое слово о жизни дочери.
После насыщенного дня дети быстро уснули. Клавдия молча постелила гостю в прохладных сенях на соломенном матрасе, принесла подушку и одеяло. Она коротко пожелала: «Спокойной ночи» — и ушла в избу.
Надежда уснуть не могла. Она лежала на своей кровати рядом с детьми, смотрела в потолок, и тяжёлые мысли не давали ей покоя. То она представляла, как Константин увозит Василису, то мучилась вопросом, имеет ли она право удерживать девочку против воли родного отца. Она ворочалась с боку на бок, вздыхала, прислушивалась к каждому шороху.
Утром встала разбитой и подавленной, с красными от бессонницы глазами. Голова болела, руки дрожали, лицо опухло от слез.
Константин, наоборот, выспался за все последние дни дорожных скитаний. Он встал рано, надеясь, что успеет поговорить с Надеждой до её ухода на работу. Он умылся холодной водой из бочке, что стояла на улице, привёл себя в порядок.
— Надежда Андреевна, — обратился он к хозяйке, когда она вышла во двор доить корову, — я бы хотел сегодня сходить к Галочке.
Он сделал небольшую паузу, собираясь с духом.
— Вместе с Василисой. Можно, вы сегодня не поведёте её в ясли?
Это была уже не просьба, а мягкое, но твёрдое требование.
— Но я не могу отправить девочку с незнакомым человеком! — возмутилась Надежда, отступая на шаг
— Мы оба знаем, что можете, — спокойно ответил Константин. — Мы уже знакомы, и время, проведённое вместе, ещё больше сблизит нас. Я тоже не хочу травмировать ребёнка, поэтому учитываю и обстоятельства, и ваше мнение.
Он помолчал, глядя ей прямо в глаза.
— Но как бы то ни было, я намерен рассказать Василисе правду. Сегодня же.
Надежда почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она опустила голову, сдаваясь.
— Хорошо, — прошептала она. — Василиса останется с вами.
Продолжение в 12-00