Предыдущая часть:
Катя, не раздумывая, согласилась, её пульс участился от радости, словно время ускорило бег. Свадьбу сыграли в сентябре, арендовав ресторан, потому что, как сказал Коля, кафе не вместило бы всех его друзей и сослуживцев. Он приехал в ЗАГС в лёгком костюме, на котором красовались три скромные орденские планки. Катя не разбиралась в наградах и не обратила на них внимания, но Олег Константинович, увидев их, покачал головой, словно что-то знал. Ещё больше её удивила реакция военных, которых они встречали по пути: увидев планки, они вытягивались и отдавали Коле честь, а он лишь кивал в ответ, сохраняя спокойствие.
У ЗАГСа их ждал десяток машин. Едва Коля и Катя вышли из арендованного лимузина, из автомобилей высыпали мужчины — поджарые, с уверенными взглядами. Одни были в военной форме, увешанной орденами, другие — в гражданской одежде с такими же планками, как у Коли. Они радостно обнимали его, а Катю приветствовали вежливо, с лёгкими улыбками. Среди гостей со стороны невесты был только дядя Витя. Он приехал, искренне радуясь за Катю, вручил им конверт с подарком и вскоре уехал по делам — его бизнес требовал постоянного внимания. В ЗАГСе немолодая женщина произнесла речь о новой ячейке общества, Катя и Коля поставили подписи, и под аплодисменты они вышли к лимузину, который повёз их в ресторан. Там было шумно и весело — толпа гостей действительно не влезла бы в кафе. Гости радостно переговаривались, поднимая бокалы за счастье молодых, а Рина, Искорка, подмигнула Кате, словно обещая новые приключения. День пролетел в суете, но Катя чувствовала себя счастливой, словно заново родилась.
Утром семья Плотниковых, к которой Катя теперь себя относила, собралась разбирать подарки. В большинстве конвертов лежали деньги — суммы от ста тысяч рублей и выше, что было неожиданно щедро. Дядя Витя, верный себе, подарил чек на десять миллионов, переведённых на счёт Кати. Когда подсчитали все подарки, сумма вышла внушительная.
— Можно бизнес открыть или дом купить, — сказал Коля, задумчиво глядя на стопку конвертов. — А ты как думаешь, Катя?
— Я люблю твоих родных, — ответила она, помешивая чай, — но жить всем вместе долго — не лучшая идея. Проблемы начнутся.
— Вот-вот, — кивнул Коля, его глаза загорелись. — Я подумал, у меня есть знакомые ребята из армии, механики. Ушли на гражданку, а работы нет. Почему бы не открыть автосервис? И дом рядом построить.
— Коля, — Катя улыбнулась, — я в этом ничего не понимаю. Дизайн проекта сделаю, а остальное — тебе решать. Ты же муж.
— Принципиально не против? — уточнил он, его голос был серьёзным.
— Нет, — Катя покачала головой. — Только пусть дом и автосервис будут отдельно. А то всё маслом и бензином провоняет.
— Честно говоря, — Коля смутился, — я хотел всё в одном здании, как в армии. Но ты права, дома должно пахнуть домом.
— Кстати, — Катя оживилась, — а если добавить ещё одно здание? Типа общежития или гостевого домика. Клиенты, которые в транзите, смогут там жить, следить за ремонтом, не мотаясь каждый день.
— Интересно, — Коля оживился, его пальцы забарабанили по столу. — Хорошая идея. А говоришь, ничего не понимаешь.
— Это же просто, — Катя пожала плечами. — Поставила себя на место клиента, и всё.
— Значит, так, — Коля улыбнулся. — Дом, автосервис с магазином и складом, гостевой домик. Денег хватит, даже заначку трогать не придётся.
На следующий день Коля взялся за проект. Вскоре они выкупили участок на краю посёлка, и стройка началась. Прошло полгода, дом и автосервис уже обретали форму. Катя с трудом передвигалась из-за большого живота, но чувствовала себя под защитой семьи Плотниковых. За всё время не было ни одного скандала. Даже Рина, Искорка, понимая её состояние, вела себя сдержанно, а её шалости были такими милыми, что вызывали только смех.
Однажды утром скорая увезла Катю в роддом. После часа мучений она родила крепкого мальчика, которого назвали Дмитрием. На следующее утро, несмотря на запрет врачей, первым приехал Коля. Его лицо светилось радостью, когда он вошёл в палату, опираясь на трость. За ним прибыли Олег Константинович, Наталья Юрьевна и Рина, а затем — дядя Витя. Он сел рядом с Катей, его взгляд был полон тепла.
— Катюш, — сказал он, его голос был мягким, — я понимаю, с Лёшей у вас не срослось. Наверное, я тоже виноват — не поставил Людмилу на место. Но разреши мне видеться с внуком, участвовать в его жизни.
— Дядя Витя, — Катя удивлённо вскинула брови, — что ты такое говоришь? Конечно, разрешу. Это же твой внук, твоя кровь. Но Лёшу и его мать я к нему не подпущу. Извини.
— Понимаю, — кивнул дядя Витя. — Жёстко, но справедливо.
— И ещё, — Катя посмотрела на него серьёзно. — Не хочу, чтобы тебе потом гадости про меня говорили, поэтому скажу сама. У меня есть муж, которого я люблю, и который дал мне надёжность, которой я не дождалась от Лёши. Поэтому, не обижайся, но я лишу Лёшу родительских прав. У ребёнка должен быть один отец, а не куча нянек.
— Ох, Катя, — дядя Витя вздохнул. — Понимаю, так лучше для малыша. С Лёшей поговорю. И ещё: если Людмила попробует тебе угрожать или лезть, сразу звони мне. Я её урезоню. Не пытайся сама с ней разбираться.
— Спасибо, дядя Витя, — Катя улыбнулась. — А тебе за что? Это тебе спасибо — у меня теперь внук.
Катя подала в суд и быстро лишила Лёшу родительских прав. Коля усыновил Дмитрия, и мальчик стал его сыном. Людмила Евгеньевна, узнав об этом, хотела позвонить Кате и наговорить гадостей, но дядя Витя её опередил.
— Слушай внимательно, Людмила, — его голос в трубке был холодным, как сталь. — Если ты хоть косо посмотришь на моего внука или его мать, я вывезу тебя в лес и прикопаю. Ты меня знаешь — слова на ветер не бросаю.
Людмилу Евгеньевнузатрясло. Она знала, что Виктор Павлович — добряк лишь на людях. В девяностых он и его брат, отец Лёши, были заметными фигурами в криминальной группировке, державшей в страхе область. Потом они вышли из банды, но связи сохранили. Многие их бывшие «коллеги» либо погибли, либо сели на долгие сроки, а те, кто выжил, стали бизнесменами под крылом Максимовых. Людмила понимала: дядя Витя способен выполнить угрозу так, что никто не найдёт следов. Она удалила номер Кати из телефона и блокнота, чтобы не поддаться соблазну.
Лёша не боролся за родительские права. Он знал, что сам во всём виноват. Честно говоря, ребёнок его не волновал — он никогда не любил Катю по-настоящему, просто хотел доказать Коле и себе, что он лучше. К этому времени у него начались проблемы на работе: он стал рассеянным, и начальство терпело его только из-за родства с дядей. Лишение родительских прав стало последней каплей. В тот вечер Лёша купил несколько бутылок виски и напился до беспамятства.
Людмила Евгеньевнаприехала к нему домой, увидев, что сын не отвечает. Он лежал на полу, окружённый пустыми бутылками, его взгляд был мутным.
— Ничего, сынок, — она гладила его по голове, её голос дрожал. — Попей, легче станет. Забудешь эту роковую женщину.
Она думала, что Лёша пропьёт пару дней и вернётся к нормальной жизни. Но запой затянулся на месяц. Лёша, едва держась на ногах, смотрел на мать мутными глазами.
— Что, мама? — хрипло выдавил он. — Добилась своего? Лишила меня женщины, с которой мне было хорошо. Лишила ребёнка. Радуйся. Я как пил, так и буду пить. И ничего ты не сделаешь.
Он, шатаясь, побрёл на кухню, откупорил бутылку и стал пить из горла. Людмила Евгеньевна поняла, что сын может себя погубить. Она вызвала скорую и позвонила дяде Вите.
— Что случилось? — его голос в трубке был недовольным.
— Витя, — всхлипнула она, сидя в скорой рядом с сыном. — Лёша пьёт без остановки. Допился до потери сознания. Его в больницу везут.
— Понял. Скоро буду, — ответил дядя Витя.
Он отложил дела и приехал в больницу. Врачи сказали, что Лёша выкарабкается после капельниц, но дядя Витя, зная о его депрессии, связался с приятелем из Минздрава и нашёл хорошую психиатрическую клинику. Он лично отвёз туда племянника. Затем поехал к Людмиле Евгеньевне.
— Доигралась? — его голос был тяжёлым, как молот. — Видишь, до чего довели твои выходки? Если я узнаю, что ты лезешь к моему внуку, Кате или Лёше, мне плевать, что ты была женой брата. Он бы тебя давно закопал за такое. Забейся в нору и не отсвечивай.
Людмила молчала — возразить было нечего. Через два месяца Лёша шёл на поправку, но внезапно сбежал из клиники и напился. Его нашли спящим на остановке. Людмила пыталась уговорить Катю вернуться, но та ответила, что у неё есть любимый муж, и она не вернётся туда, где её предали. Лёша провёл в клинике полгода. Там появилась новая санитарка, Вера Николаевна, двадцатилетняя девушка из детдома. Она не была красавицей: рост чуть выше полутора метров, с лёгким лишним весом, хромотой на правую ногу, носом-пятачком и косящим левым глазом. Но её доброта к Лёше, которого все считали проблемным, изменила его. Он перестал думать о самоубийстве, начал следить за собой, возобновил утреннюю зарядку. Врачи решили, что он справился с депрессией, и выписали его. Перед выпиской Лёша предложил Вере выйти за него замуж. Она подумала неделю и согласилась.
Людмила Евгеньевна, увидев, как Вера влияет на сына, окружила её заботой, боясь её обидеть. Через два месяца они сыграли свадьбу, а весной 2019 года у них родилась дочь Ангелина. Людмила радовалась внучке, стараясь предугадать каждое желание Веры, чтобы не повторить ошибок с Катей. Дядя Витя тоже был счастлив — он стал дважды дедом в пятьдесят лет, в расцвете сил. Коля прислал поздравления, вспоминая их дружбу в клубе единоборств. Жизнь развела их, но он искренне радовался за Лёшу.
В начале октября две семьи — Плотниковых и Кузнецовых — встретились в городском парке. Коля, полностью восстановившийся после травм, выглядел здоровым и довольным. Лёша тоже казался счастливым, его лицо больше не было бледным.
— Привет, Лёшка! — Коля улыбнулся, пожимая руку. — Какая встреча!
— Привет, Коля! Привет, Катя! — Лёша ответил на рукопожатие и посмотрел на мальчика, бегающего рядом. — Это ваш сын? — он выделил слово «ваш».
— Да, — Катя улыбнулась, её рука лежала на заметно округлившемся животе, намекая на второго ребёнка. — Это Дима.
— Здорово, — Лёша улыбнулся и повернулся к Вере, которая катила коляску. — А это моя жена, Вера. И наша дочь, Ангелина.
Женщины переглянулись, улыбнулись и поздоровались. Лёша рассказал Вере о первом браке, не скрывая своей вины, так что она знала, чей ребёнок у Кати. Они гуляли по парку полчаса, следя за активным Димой, затем Кузнецовы засобирались домой.
— Надо маму проведать, — сказал Лёша, заметив удивлённые взгляды. — Она изменилась. Вера ей теперь всегда желанна.
Людмила Евгеньевна, зная, что сын с невесткой и внучкой придут, готовила их любимые блюда. Её мечты о «великом роде» ушли, главное — счастье сына.
На третий день рождения Димы дядя Витя настоял, чтобы все собрались у него. Катя и Коля согласились — у них не было претензий к нему. Даже если бы там оказались Лёша или Людмила, это не повод отказывать близкому человеку. В огромном доме дяди Вити, похожем на средневековый замок, собрались обе семьи. Его авторитет усмирял всех одним взглядом. Катины эмоции к Лёше и его матери давно выгорели — они просто не сошлись характерами, такое бывает. Пока гости общались, дядя Витя увёл внуков во внутренние комнаты, где подарил Диме железную дорогу, а Ангелине — говорящую куклу. Через полчаса Катя пошла их искать, ориентируясь на звуки. Она нашла дядю Витю, ползающего на карачках вокруг игрушечного поезда, за ним с хохотом ползли Дима и Ангелина. Это было так мило и неожиданно, что Катя покачала головой. Мама была права: мужчины остаются детьми, только игрушки меняются.
Дети устали, и дядя Витя, подмигнув Кате, повёл всех в зал. Перед тем, как сесть за стол, к Кате подошла Людмила Евгеньевна, опустив глаза.
— Катюша, — тихо сказала она, её голос дрожал. — Я знаю, ты меня ненавидишь, и имеешь право. Не понимаю, что на меня нашло. Только чуть не потеряв сына, я словно сбросила чёрное покрывало и вернулась в реальность. Прости, если сможешь. Если бы не я, может, у вас с Лёшей всё сложилось бы.
Катя, чьи эмоции давно остыли, кивнула. Они поговорили и договорились оставить прошлое позади. Теперь они были частью одной большой семьи — семьи дяди Вити. Он гордился этим, ведь раньше его родственники появлялись, только когда что-то нужно. Теперь всё изменилось: в его доме царили мир, любовь и радость, а внуки делали жизнь незабываемой.