Света услышала, как за дверью звякнули ключи. Сквозь тонкую перегородку коридора доносился деловитый голос Марии Евгеньевны. Она всегда говорила так, будто объявляла план по захвату многоэтажки.
— Светлана, ну сколько можно! — вошла свекровь, громко стуча каблуками по линолеуму. — Я к вам как к людям, а вы снова! Долг за воду уже две с половиной тысячи! Газ! Свет! Это что — я должна платить за вашу воду и за то, что ваша плита молотит, как в ресторане?
Света сдержанно кивнула, поправляя футболку на плече.
— Марина Евгеньевна, здравствуйте. Рада видеть, как всегда. — Она даже улыбнулась, но глаза выдавали напряжение. — Вы, наверное, не заметили, но за воду я перевела деньги ещё в пятницу.
— Ага, перевела! — Марина Евгеньевна кинула на стол стопку квитанций с таким видом, будто она достала их из архива ЦРУ. — Это что? Вот посмотрите сами!
Света посмотрела — а там действительно долг. И как назло, с большой красной печатью.
— Это ошибка, — тихо произнесла она. — Я всё проверю.
— Ошибка? — свекровь вскинула брови. — У вас вся жизнь — ошибка! И квартира эта на сыне! Не забывайте!
В кухню ввалился Роман, подтягивая штаны на худом бедре. Он выглядел так, будто проснулся пять минут назад. Волосы торчали в разные стороны.
— Мам, ну ты чего опять? — промямлил он, зевая. — Света же сказала, что перевела. Ты всегда делаешь из мухи слона.
— Ага, сказал твой герой! — взвилась Марина Евгеньевна. — Этот "герой" сидит у жены на шее, а я должна оплачивать за них долги! Рома, ты мужчина или кто?
— Да ты сама недавно предлагала мне занять у Светки на ремонт машины, — фыркнул Роман.
— И что? Это другое! — Марина Евгеньевна возмущённо хлопнула ладонью по столу. — Она обязана! Квартира куплена на вас двоих, но чья фамилия в документах? Твоя!
— Да половину суммы я внесла, — резко ответила Света. Голос дрогнул, но она сразу взяла себя в руки. — У меня есть квитанции, расписки.
— Ну-ну, — Марина Евгеньевна смерила её взглядом, полным яда. — Не обольщайтесь, дорогуша. После развода таких, как вы, оставляют у разбитого корыта.
Лида, маленькая девочка с кудрявыми волосами, появилась в дверях кухни, теряя в руках плюшевого мишку.
— Ма, а почему бабушка кричит?
Света поспешила к дочери, подняла её на руки.
— Всё хорошо, зайка. Бабушка просто громко разговаривает.
— Нет, не хорошо! — Марина Евгеньевна уже перешла в наступление. — Вы думаете, я дам вам и дальше крутить моим сыном, как хотите? Вот суд решит, кому квартира!
Света сжала зубы. Руки дрожали, но она всё ещё держалась.
— Марина Евгеньевна, я терпела многое. Но если вы думаете, что я дам себя вышвырнуть на улицу с ребёнком — ошибаетесь.
— Ой-ой-ой, какая грозная! — усмехнулась свекровь. — Девочка из детсада, которая вдруг решила, что она акула. Ты кому угрожаешь?
— Не вам, а обстоятельствам, — тихо, но жестко сказала Света. — Я найду адвоката. И если потребуется, пойду в суд.
Роман наконец встрял:
— Да вы обе уже хороши! Мам, не лезь! Свет, ты чего заводишься? Мы же семья.
— Семья? — Света засмеялась, но в её смехе было больше боли, чем радости. — Семья — это когда муж стоит за женой, а не прячется за маминой юбкой.
Роман открыл рот, но ничего не сказал. Света почувствовала, как из её груди медленно сползает страх. Он уступает место злости. Той злости, которая помогает поднимать телефон и набирать номер адвоката.
— Я устала. — Она посмотрела на них, уже не дрогнув. — Следующий раз встречаемся в суде.
Марина Евгеньевна была готова крикнуть что-то ещё, но в этот момент Лида заплакала. И Света, не оглядываясь, унесла дочь в спальню.
На кухне повисла тишина. Только холодильник лениво бормотал, как будто он единственный понимал: это было начало конца.
Света сидела на кухне с чашкой холодного кофе. Часы показывали 00:47, за окном шуршал дождь. Лида давно спала, прижав к себе своего мишку. Тишина была настолько вязкой, что казалось, она может задушить. Телефон дрогнул на столе. Роман.
Она вздохнула, но всё-таки взяла трубку.
— Что тебе? — голос был ровным, но внутри у неё всё кипело.
— Свет… я тут подумал… Может, хватит этого цирка? — голос Романа был тихим и странно липким. — Ну зачем тебе суд? Мы же взрослые люди. Давай решим всё мирно.
— Мирно? — Света усмехнулась. — Это ты называешь «мирно», когда твоя мама кричит у меня на кухне и грозит выкинуть меня с ребёнком на улицу?
— Ну она… вспыльчивая. Ты же знаешь её. — Роман явно пытался говорить ласково, но вышло натужно. — Я поговорю с ней. Просто давай… без войны.
— Рома, хватит. — Света чувствовала, как в груди нарастает злость. — Ты не хочешь войны? Так ты мог встать между мной и своей мамочкой тогда, в кухне. Но ты молчал, как трус.
— Это не так… — он запнулся. — Ты всегда всё переворачиваешь. Зачем сразу адвокат? Это же семья, Свет. Мы с Лидой — твоя семья.
— Лида — да. А ты? — её голос дрогнул. — Где ты был, когда я ночью с температурой 39 таскала на руках кричащего ребёнка? Где ты был, когда я просила помочь с деньгами, а ты сказал: «Разберёшься сама, ты же сильная»?
— Ну я… — Роман закашлялся. — Я работал. У меня были проблемы…
— Ты пил с друзьями, Рома. И ты отлично помнишь это.
На другом конце повисла тишина. Потом раздался резкий вдох.
— Ладно. Если ты хочешь войны — ты её получишь, — его голос стал холодным. — Мама сказала, что у нас хорошие юристы. Квартира на мне. Ты знаешь, что суд может решить не в твою пользу.
— Пусть попробуют, — Света ощутила странное спокойствие. — Половина денег была моих, и я докажу это.
— Да ты останешься с носом, — зло выплюнул он. — А потом приползёшь просить алименты.
— Не дождёшься, — Света отключила звонок и отложила телефон.
Руки дрожали. Она всмотрелась в своё отражение в чёрном экране смартфона. Уставшая женщина с тёмными кругами под глазами смотрела на неё.
«Я так больше не могу… Но и возвращаться в ту жизнь не буду», — подумала она.
В этот момент пришла СМС от неизвестного номера:
«Светлана Сергеевна, это адвокат Андрей Воронцов. Я ознакомился с вашими документами. Завтра можем встретиться и обсудить стратегию».
Света выдохнула. Она позвонила адвокату вечером, полусонная от стресса и нервов, и не ждала, что тот ответит так быстро.
На следующее утро она встретилась с ним в маленькой кофейне у суда. Андрей был не в дешёвом костюме и с цепким взглядом. Не красавец с обложки, но что-то в его манерах сразу давало понять: этот человек привык выигрывать.
— Доброе утро, Светлана Сергеевна. — Он кивнул, доставая папку. — Я посмотрел договор, расписки и переводы с вашей карты. Материал хороший. Но учтите, будет тяжело. Муж и свекровь настроены агрессивно.
— Я готова, — Света сцепила пальцы. — Я столько лет жила под их давлением. Пусть теперь почувствуют, что это значит.
— Мне нравится ваш настрой, — он улыбнулся уголком губ. — Вы сильнее, чем думаете.
— Мне уже многие так говорили… обычно перед тем, как предать, — грустно пошутила Света.
— Ну, давайте я буду первым, кто не предаст, — Андрей откинулся на спинку кресла. — А ещё я возьму на себя общение с вашим «бывшим» и его мамой. Если будут звонить — вежливо отправляйте их ко мне.
— Это точно можно? — она нахмурилась.
— Нужно, — твёрдо сказал Андрей. — Иначе они выведут вас из равновесия. А нам нужна спокойная, уверенная в себе Светлана.
Света почувствовала, как впервые за долгие месяцы внутри пробивается слабая искра надежды.
— Спасибо, — тихо сказала она.
В этот момент ей пришло ещё одно сообщение от Романа:
«Ты всё-таки решила идти до конца? Ну и дура. Ты сама разрушаешь семью».
Света улыбнулась и удалила сообщение.
«Семья… Она давно умерла. Теперь я строю новую жизнь».
Зал суда был тесным, пахнущим старой мебелью и кофе из автомата в коридоре. Света сидела на скамье, сжимая в руках тонкий блокнот. Рядом — Андрей, спокойный, как хирург перед операцией. На противоположной стороне — Роман и Марина Евгеньевна. Та выглядела, как генеральша на параде, сжатая в строгий костюм и вооружённая язвительной улыбкой.
Судья посмотрела в бумаги и подняла глаза:
— Начнём слушание по делу о разделе совместно нажитого имущества.
— Вот и началось, — шепнул Андрей.
Марина Евгеньевна первой выстрелила:
— Уважаемый суд! Мой сын купил эту квартиру на свои деньги! Светлана здесь ни при чём. Она только и делала, что сидела дома и тратила его зарплату.
— Да-да, «сидела дома», — хмыкнула Света. — С ребёнком на руках и двумя подработками вечерами. Напомнить, кто платил за ремонт, мебель и первые взносы?
— Ах, вот как! — Марина вскинулась. — А ты докажи! Где твои бумажки?
Андрей поднялся, подал судье распечатки переводов и расписок:
— Уважаемый суд, доказательства имеются. Более 60% стоимости квартиры оплачено со счета Светланы Сергеевны до брака и во время брака. Также прилагаем показания свидетелей и чеки.
Роман потянулся к Андрею с ядовитой улыбкой:
— Ну и что? Я тоже зарабатывал. Это всё общее имущество.
— Роман, не позорься, — отрезала Света. — Ты зарабатывал? Ты даже за садик дочки ни разу не заплатил!
Судья постучала молоточком:
— Прошу без крика.
Марина не унималась:
— Она просто хочет нас оставить на улице! Она разрушила семью, а теперь хочет квартиру!
— Семью? — голос Светы дрогнул, но она поднялась и посмотрела прямо на свекровь. — Вы называете семьёй ваш вечный контроль, угрозы и крики? Когда вы приходили и орали на меня при ребёнке? Когда Рома сбегал к вам жаловаться, что я слишком много от него требую?
— Я защищала сына! — выкрикнула Марина.
— От чего? От ответственности? — Света сделала шаг к ней. — Вы сами его таким сделали. Безвольным. И теперь хотите, чтобы я платила за это? Нет уж.
Роман резко встал, глядя на Свету:
— Послушай… может, не будем это всё доводить до конца? Я… я был не прав. Давай всё начнём сначала?
Света смотрела на него, чувствуя странную смесь боли и злости.
— Поздно, Рома. Слишком поздно.
Судья откашлялась и объявила решение:
— Квартира остаётся за Светланой Сергеевной как лицом, внёсшим основную часть средств. Стороне ответчика отказано в удовлетворении требований.
Марина вскрикнула:
— Это несправедливо! Мы подадим апелляцию!
— Мама, хватит, — устало сказал Роман. — Всё кончено.
Света вышла из зала с Андреем. Руки дрожали, но это было уже не от страха — от облегчения. На улице воздух был острым и свежим.
— Поздравляю, — сказал Андрей. — Вы сделали это.
— Мы сделали, — поправила она.
Он улыбнулся:
— И что теперь?
Света глубоко вдохнула, глядя в серое небо.
— А теперь — я начну жить.
И впервые за долгие годы в её голосе не было ни капли сомнения.
Конец.