Каждый раз, когда очередной телевизионный эксперт начинает сокрушаться о падении нравов и вспоминать «святую старину», хочется подсунуть ему византийские хроники VI века. А заодно напомнить, что во многих европейских языках слово «раб» происходит от «славянин» — slave, esclave, esclavo. Случайность? Едва ли.
Впрочем, не спешите выливать на меня ушаты негатива. Речь не о том, чтобы облить грязью предков, а о том, чтобы взглянуть на них без розовых очков. Потому что миф о «высокой нравственности» дохристианской Руси — это примерно то же самое, что рассказы о вегетарианских тираннозаврах.
Живой товар: Кака работала славянская корпорация по торговле людьми
В Константинополе, на главном рынке Византийской империи, существовал специальный квартал. Греческие хронисты называли его просто: «место, где русские купцы приходят продавать челядь». Не мед, не меха, не янтарь. Просто людей.
Красивая белокурая славянка стоила на этом рынке тысячу золотых динаров. Для сравнения: за чернокожую африканку в Египте давали всего полтора десятка монет. Такая вот расценка на живой товар. Византийские покупатели знали толк в качестве.
«В древнейшие времена русские почти исключительно жили нападениями на другие народы и военными грабежами», — констатирует историк Евгений Голубинский. Главную добычу в этих набегах составляли пленники и пленницы. А дальше, дело техники, ведь от Киева до Царьграда был налажен беспрерывный конвейер.
Но самое пикантное в том, как наши предки относились к «товару». Арабский путешественник Ибн Русте писал с плохо скрываемым изумлением: «Каждая продаваемая невольница была для русского купца, если он только хотел того, и его наложницей». Гостеприимство по-славянски, ничего не скажешь.
Историк Игорь Фроянов отмечает «значительный подъем работорговли у восточных славян в IX-X веках». Если раньше пленников чаще выкупали, то теперь превалировать начали торговые сделки живым товаром. Бизнес есть бизнес.
Семейные ценности по-древнерусски: Много жён и мало совести
Князь Владимир до крещения содержал гарем, который впечатлил бы любого восточного деспота. Летописи аккуратно фиксируют: «десять жен и триста наложниц». А ведь это будущий святой! Правда, пока еще не святой.
Впрочем, многоженство было нормой для всех, кто мог себе это позволить. «Брали по две и по три жены», — констатирует «Повесть временных лет». Жен выбирали на игрищах, а чаще просто похищали. Красивое название — «умычка». Звучит почти романтично, если забыть, что за этим стояло.
Но настоящий страх семейного быта открывается в деталях. Всякая мать имела право умертвить новорожденную дочь, «когда семейство было уже слишком многочисленно». Сыновей, конечно, оставляли, они будущие работники и воины. А девочки? Так, лишние рты.
Не лучше обстояли дела и на другом конце жизни. Дети спокойно избавлялись от престарелых родителей, «обремененных старостью и болезнями». Считалось благородным поступком избавить семью от обузы. «Так народы самые добродушные могут ужасать природу своими делами», — с горечью писал Карамзин.
А вдовы? Им полагалось добровольно сгореть на погребальном костре мужа. «Женщины пламенно желают быть сожженными вместе со своими мужьями, чтобы вслед за ними войти в рай», — объяснял арабский хронист аль-Масуди. Вдова живая — семейству бесчестье.
Детей выдавали замуж в восемь лет, женили в двенадцать. Великий князь Всеволод Юрьевич в 1189 году выдал дочь Верхуславу восьмилетней, а сына женил в двенадцать. Семейное планирование раннего Средневековья.
Религиозные скрепы: От быков к христианам
«В древнейшие времена Славяне заклали, в честь Богу невидимому, одних волов и других животных», — пишет Карамзин. Звучит вполне благочестиво. Но дальше хуже: «После, омраченные суеверием идолопоклонства, обагряли свои требища кровию христиан».
11 июня 978 года князь Владимир, только что севший на киевский стол, решил отблагодарить богов за удачу. Жребий пал на варягов-христиан Феодора и Иоанна. Отец отказался выдать сына: «Не дам сына моего бесам!» Оба были растерзаны толпой.
Жрецы пили кровь жертв, «воображая, что она сообщает дух пророчества». Балтийские славяне дарили идолам головы убитых врагов. У Збручского святилища археологи откопали ямы, полные человеческих костей,
«Жертвоприношение в языческой традиции главный религиозный обряд», — констатируют современные исследователи. И славяне тут не были исключением. От римлян до галлов, от скифов до германцев — все кормили богов человеческой плотью.
"Веселие пити" и кровавые потехи
«Руси есть веселие пити, не можем без того быти», — якобы сказал Владимир мусульманским послам. Фраза стала крылатой, но мало кто помнит контекст. Это была вежливая отмазка от принятия ислама, запрещавшего алкоголь.
Зато кулачные бои, вот где русская душа разворачивалась по-настоящему. Сходились «стена на стенку» целыми слободами. Участвовало по пятьсот человек с каждой стороны. Били до смерти.
«Убитых было много, а призвать к ответственности некого — массовый бой, найди виноватого», — записывал свидетель таких потех в Арзамасе.
Церковь осуждала кулачные бои как «богомерзкое дело». В 1274 году митрополит Кирилл постановил отлучать участников от церкви, а убитых не отпевать. Помогло? Как бы не так.
Даже императрица Екатерина II обожала смотреть на мордобой. Особенно когда дрался ее фаворит граф Орлов, слывший отменным бойцом. А Васька-пьяница стал народным героем. Это был человек, который «с вечера повалился замертво, а встает раньше всех и службу сослужит лучше трезвого».
Что говорят современные историки
«Большинство источников написано сторонними наблюдателями», — осторожно замечают ученые. Византийцы, арабы, немцы — все они могли преувеличивать дикость славян. С другой стороны, археология упрямо подтверждает: человеческие кости в ритуальных ямах не выдумка.
Историк Сергей Алексеев говорит о двух крайностях в исследовательской литературе: «Славяне или везде, или нигде». То есть либо их пытаются «удревнить» до III тысячелетия до нашей эры, либо утверждают, что появились они только в V веке.
«Кабинетная мифология» XVIII века добавила путаницы. Тогдашние ученые старались «подтянуть» славянскую древность до античного эталона, выдавая желаемое за действительное. Так появились никогда не существовавшие божества вроде Ярилы и Леля.
Впрочем, не стоит впадать и в другую крайность. Человеческие жертвоприношения практиковали все народы того времени. А «простота нравов», которую хвалили византийцы, действительно имела место — просто понимать ее надо в контексте эпохи.
Почему христианство стало спасением
Когда византийские епископы советовали князю Владимиру завести суровую юстицию («достоит тебе, княже, казнити разбойников»), тот отнесся к совету с сомнением. «А не грех ли?» — спрашивал он. Для варварского времени это был революционный вопрос.
Православие принесло на Русь идею милосердия, которого язычество не знало. Церковь создала новую среду, основанную не на праве силы, а на нравственном начале. Она защитила слабых — женщин, детей, рабов. Ввела единобрачие вместо многоженства.
Конечно, перелом произошел не сразу. Долго еще сыновья от наложниц считались равными законным детям. Долго князья содержали гаремы. Но направление было задано.
«Христианство обязывает помогать ближним, как братьям во Христе», — писал академик Бестужев-Рюмин. Простая, казалось бы, мысль. Но для общества, где слабых убивали, а пленных продавали, это было настоящей революцией сознания.
Так что же получается? Наши предки были монстрами? Вовсе нет. Они были людьми своего времени, жестокого, примитивного, но по-своему цельного. И когда пришло христианство, они сумели измениться.
А вы готовы честно взглянуть на свою историю со всеми ее темными пятнами? Или предпочитаете сказки о "золотом прошлом"?