История в Каблучках и Мундирах

В 1914 году самый могущественный человек планеты (по мнению некоторых историков), русский царь Николай II, называл одну женщину «мама Лёля». Это была не его родная мать, не теща и даже не любовница. Этой чести удостоилась Ольга Карнович, дочь мелкого чиновника, которая к пятидесяти годам умудрилась стать лучшей подругой императрицы Александры Федоровны. Да, обычная барышня средней руки добилась того, чего не могли знатнейшие аристократки империи, она была близка с царской четой. Современники злословили, что Ольга «окрутила» великого князя Павла Александровича, дядю самого императора...

Осенью 1570 года в Ватикане произошел скандал, который мог изменить всю европейскую политику. Папа Пий V собирался создать антитурецкую лигу и приглашал в неё московского царя. Планы были грандиозные, он собирался отбить у султана всё Средиземноморье. Но тут в кабинет к нунцию Портико ворвался запыхавшийся беженец, померанский дворянин Альберт Шлихтинг. Семь лет этот немец служил переводчиком при дворе Ивана Грозного и видел многое. После прочтения доклада Шлихтинга Пий V написал категоричную резолюцию: «Мы не хотим вступать в общение с такими варварами и дикарями»...

В октябре 1793 года весь Стамбул гудел как растревоженный улей. Торговцы на базаре, янычары в казармах, чиновники в мечетях — все обсуждали одно и то же невероятное происшествие. Русский посол совершил немыслимое. Он проник туда, куда любому мужчине грозила мучительная смертная казнь. Жители спорили только об одном: на каком из бесчисленных стамбульских столбов завтра будет красоваться голова наглого франка. А преступником, к изумлению всех, оказался вовсе не безрассудный авантюрист или пьяный офицер...

Генерал Кар был уверен, что тысяча триста опытных солдат легко разнесет в клочья «толпу мужичья», но его самонадеянность продлилась ровно до первого артиллерийского залпа. Дальше началось нечто невообразимое. Пушки бунтовщиков били точно и расчетливо, а когда царская пехота пыталась атаковать, орудия моментально откатывались на соседний холм и снова открывали огонь. «Артиллериею своею чрезвычайно вредят, — с нескрываемым изумлением докладывал разбитый Кар в Военную коллегию, — что весьма проворно делают и стреляют не так, как бы от мужиков ожидать должно было»...

Каждый раз, когда очередной телевизионный эксперт начинает сокрушаться о падении нравов и вспоминать «святую старину», хочется подсунуть ему византийские хроники VI века. А заодно напомнить, что во многих европейских языках слово «раб» происходит от «славянин» — slave, esclave, esclavo. Случайность? Едва ли. Впрочем, не спешите выливать на меня ушаты негатива. Речь не о том, чтобы облить грязью предков, а о том, чтобы взглянуть на них без розовых очков. Потому что миф о «высокой нравственности» дохристианской Руси — это примерно то же самое, что рассказы о вегетарианских тираннозаврах...

В эпоху фотошопа и фейк-ньюс многие из нас привыкли проверять картинки, но почему-то продолжают слепо верить красивым историям столетней давности. Взять хотя бы знаменитый "подвиг" императора Александра III, который якобы в одиночку удержал крышу разбитого вагона, спасая семью от верной смерти. Эта байка кочует по книгам и фильмам уже больше века, обрастая всё новыми подробностями. А что, если самая впечатляющая часть этой истории чистой воды выдумка? 17 октября 1888 года действительно произошло серьёзное происшествие на железной дороге, которое едва не лишило Россию императора...

Январь 1859 года, Берлин. Роды проходили тяжело, врачам пришлось использовать новое на тот момент обезболивающее средство, хлороформ. При извлечении младенца была повреждена левая рука. Она стала короче правой на пятнадцать сантиметров и практически не действовала. Кислородное голодание во время родов отразилось на характере ребенка: повышенная возбудимость, проблемы с концентрацией внимания, импульсивность. Физический недостаток породил глубокие психологические комплексы. Этого младенца звали Вильгельм...

Сентябрь 1380 года. Дмитрий Московский только что стал героем всей Руси, он разгромил Мамая на Куликовом поле, народ славит его как освободителя. Казалось бы, живи и радуйся. Но не тут-то было. Через два коротких года та же Москва превратилась в пепелище, жена великого князя сидела в плену с малолетними детьми, а сам "Донской" прятался в костромских лесах как разбойник. Что же случилось? Кто сумел так быстро превратить триумфатора в беглеца? Новый хан Тохтамыш? Изменник Олег Рязанский? Литовский Ягайло? Куда там...

Весной 1881 года в Зимнем дворце австрийский посол совершил роковую ошибку, он заговорил о войне за обеденным столом. Представитель Габсбургов небрежно обмолвился о возможной мобилизации «двух или трех корпусов» для защиты балканских интересов своей империи. Что произошло дальше, дипломаты пересказывали друг другу еще долгие годы. Хозяин застолья молча взял серебряную вилку, согнул ее петлей, будто прутик вербы и швырнул к прибору ошарашенного посла. «Вот что я сделаю с вашими двумя или тремя корпусами!» — проговорил он спокойно, не повысив голоса...

В Петербурге XIX века жители знали пол новорожденного царского младенца раньше, чем его собственные бабушки и дедушки. Стоило раздаться первому выстрелу с Петропавловской крепости, как вся столица замирала в ожидании. Считали. Десять, двадцать, пятьдесят... Если стрельба обрывалась на ста первом залпе, знали, что родилась девочка. Если канонада продолжалась до трехсот первого — империя получила наследника. Простая арифметика. Ясная как день. А вот что творилось за стенами дворцов, пока пушкари отсчитывали залпы, это уже совсем другая история...

В одном из залов Эрмитажа висит ничем не примечательная занавеска. За ней скрывается окно с царапиной на стекле — самый дорогой граффити в истории России. Седьмого марта 1902 года императрица Александра Федоровна взяла бриллиантовое кольцо и нацарапала на стекле фразу на английском: «Nicky 1902 looking at the hussars. 7 March». Ники смотрит на гусар. Кто же так заворожил тридцатилетнего самодержца всея Руси, что супруга решила увековечить этот момент? Какую тайну хранит хрупкое стекло, пережившее...

В подвалах российских архивов хранится документ, способный перевернуть привычные представления о «добром батюшке-царе». Отчет об императорской охоте, где черным по белому значится: 3786 собак, 6176 кошек и 20 547 ворон. Цифры сухие, как бухгалтерский баланс. Только балансируется здесь не прибыль с убытками, а жизнь со смертью. Это всего лишь за шесть выборочных лет. А ведь Николай Александрович охотился четверть века. Историк Игорь Зимин, покопавшись в архивах Министерства императорского двора, насчитал за пятнадцать лет больше полумиллиона убитых животных — 638 830 голов...