– Лариса, – начал Виктор, стараясь говорить спокойно, – это не так просто. Дима… у него сейчас трудности. Нельзя просто выгнать его.
– Трудности? – Лариса прищурилась, её светлые волосы, собранные в аккуратный пучок, чуть дрогнули, когда она мотнула головой. – Виктор, ему тридцать пять! У него жена, ребёнок! Почему мы должны жить все в одной квартире, как в коммуналке?
Виктор вздохнул, отложил газету и снял очки. Он чувствовал, как привычный мир – тот, что он так старательно выстраивал последние два года с Ларисой, – начинает трещать по швам. Она была моложе его на двадцать лет, полна энергии, планов, идей. Их свадьба, всего год назад, казалась ему подарком судьбы – шансом на вторую молодость после смерти первой жены. Но теперь этот подарок требовал цену, и ценой этой был его сын.
– Лариса, – тихо сказал он, – Дима мой сын. Я не могу просто взять и выставить его за дверь. Это наш дом. Мой и его.
– Наш дом? – Лариса шагнула ближе, её глаза сверкнули. – Виктор, это теперь и мой дом. Мы женаты или ты забыл? Я хочу жить с тобой, а не с твоим взрослым сыном, его женой и их ребёнком, который орёт по ночам!
Виктор почувствовал, как в груди сжимается что-то тяжёлое. Он любил Ларису – её смех, её лёгкость, её умение превращать обычный вечер в приключение. Но Дима… Дима был его кровью, его прошлым, его ответственностью. И сейчас он видел, как эти две любви – к жене и к сыну – сталкиваются, как поезда на одном пути.
– Давай решим все спокойно, – сказал он, поднимая руки, словно сдаваясь. – Я поговорю с Димой. Мы найдём решение.
Лариса фыркнула, но кивнула.
– Хорошо. Но я не шучу, Виктор. Я не хочу жить в этом хаосе. У нас с тобой своя жизнь, и я не собираюсь быть нянькой для твоего сына.
Она развернулась и ушла в спальню, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно. Виктор остался сидеть, глядя на пустую кофейную чашку. Где-то в глубине квартиры раздался звонкий смех его внучки Лизы, и сердце защемило. Как объяснить Ларисе, что Дима не просто сын, а часть его души? И как объяснить Диме, что его присутствие в этой квартире разрушает всё, что Виктор так старательно строил?
Дима с семьёй занял вторую комнату в трёхкомнатной квартире Виктора. После смерти матери, пять лет назад, он так и не смог встать на ноги. Сначала потерял работу – сократили в его IT-компании, потом начались проблемы с деньгами, кредиты, ссоры с женой Наташей. Виктор тогда настоял, чтобы они переехали к нему. «Временно», – сказал он. Но это «временно» растянулось на три года. Теперь Лиза, их двухлетняя дочь, бегала по квартире, оставляя следы от пластилина на обоях, а Наташа, бледная и уставшая, пыталась совмещать удалённую работу и материнство.
Виктор постучал в дверь комнаты Димы. Изнутри доносились приглушённые голоса – Наташа что-то говорила, Лиза хихикала. Дверь открылась, и Дима, в мятой футболке, посмотрел на отца.
– Пап, что-то случилось? – спросил он, заметив напряжённое лицо Виктора.
– Поговорить надо, – Виктор кивнул на кухню. – Пойдём.
Они сели за стол, где ещё стояли неубранные тарелки после ужина. Дима нервно крутил в руках ложку, его тёмные волосы были растрёпаны, а под глазами залегли тени – такие же, как у Виктора в молодости, когда он сам тянул семью на себе.
– Лариса хочет, чтобы вы съехали, – прямо сказал Виктор, глядя сыну в глаза. – Она считает, что вы с Наташей должны жить отдельно. И я… я понимаю её.
Дима замер, ложка звякнула о стол.
– Съехать? – переспросил он, его голос дрогнул. – Пап, ты серьёзно? Куда нам съехать? У нас нет денег на съём, ты же знаешь. Я только начал новую работу, Наташа на фрилансе еле тянет…
– Знаю, – перебил Виктор, чувствуя, как внутри всё сжимается. – Но, Дим, это не может продолжаться вечно. Вы живёте здесь, как… как на иждивении. Лариса права – у вас своя семья.
Дима сжал кулаки, его щёки покраснели.
– На иждивении? – его голос стал резче. – Ты сам сказал, чтобы мы переехали! После мамы… после всего. Ты сказал, что поможешь. А теперь что? Твоя новая жена решила, и ты нас выгоняешь?
– Я не выгоняю, – Виктор повысил голос, но тут же осёкся, вспомнив о Лизе, спящей в соседней комнате. – Я пытаюсь найти выход. Для всех нас.
Дима покачал головой, его глаза блестели – то ли от злости, то ли от слёз.
– Выход? – сказал он. – Пап, ты знаешь, как мне было тяжело. После мамы я… я просто не справился. И теперь ты хочешь, чтобы я всё бросил и ушёл? Куда? На улицу?
Виктор почувствовал, как слова сына впиваются в него, как ножи. Он вспомнил Диму маленьким – как тот бегал за ним по двору, держа игрушечный самолёт, как смеялся, когда Виктор подбрасывал его в воздух. Тогда всё было проще. Тогда не было Ларисы, не было долгов, не было этой пропасти между отцом и сыном.
– Дима, – тихо сказал он, – я не хочу, чтобы ты ушёл на улицу. Но Лариса… она моя жена. Я должен учитывать её мнение.
– А моё мнение? – Дима встал, его голос дрожал. – Или Наташи? Или Лизы? Мы тебе не важны?
– Важны, – Виктор тоже встал, его руки дрожали. – Ты мой сын. Но я не могу разорваться на части.
Дима смотрел на него, и в его взгляде было столько боли, что Виктор почувствовал, как сердце сжимается. Он хотел сказать что-то ещё, но Дима повернулся и ушёл в свою комнату, тихо закрыв дверь.
Ночью Виктор не спал. Лариса лежала рядом, её дыхание было ровным, но он знал, что она тоже не спит – ждёт, что он скажет. Он смотрел в потолок, где тени от уличных фонарей рисовали узоры, и пытался понять, как всё исправить. Дима был прав – после смерти жены он сломался. Виктор видел это, но не знал, как помочь. Он дал ему крышу над головой, но этого оказалось недостаточно. А Лариса… Она хотела свою жизнь, своё пространство. И разве она не имела на это права?
На следующий день Виктор созвал семейный совет. Он настоял, чтобы все были – Дима, Наташа, Лариса. Они сидели за кухонным столом, Лиза играла в углу с кубиками, а воздух был таким густым, что его можно было резать ножом.
– Я хочу, чтобы мы решили это вместе, – начал Виктор, глядя на всех по очереди. – Мы семья. И мы должны найти выход, который устроит всех.
Лариса скрестила руки, её губы сжались в тонкую линию.
– Я уже сказала, что думаю, – холодно произнесла она. – Эта квартира не резиновая. Я не хочу жить с чужой семьёй.
– Чужой? – Наташа, молчавшая до этого, подняла голову. Её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь. – Лариса, мы не чужие. Мы семья Виктора. И Лизы – твоей внучки.
Лариса открыла было рот, но Виктор поднял руку.
– Хватит, – сказал он. – Мы не будем ссориться. Лариса, я понимаю твои чувства. Но Дима и Наташа – часть моей жизни. Мы не можем просто вычеркнуть их.
– Тогда что ты предлагаешь? – Лариса посмотрела на него, её глаза были полны вызова.
Виктор глубоко вдохнул. Он думал об этом всю ночь, перебирая варианты, и наконец понял, что есть только один путь.
– Мы разделим расходы, – сказал он. – Дима, Наташа, вы начнёте платить за коммуналку и часть продуктов. Это будет ваш вклад. И… – он посмотрел на Ларису, – мы установим правила. График уборки, тишины, личного пространства. Чтобы всем было комфортно.
Дима нахмурился.
– Пап, ты знаешь, что у нас с деньгами туго…
– Знаю, – перебил Виктор. – Поэтому я помогу. У меня есть сбережения. Я дам вам на первый взнос для съёма квартиры. Но не сразу – через полгода. За это время вы должны встать на ноги. Найти работу, подкопить. А пока – живём вместе, но с чёткими границами.
Лариса молчала, её лицо было непроницаемым. Наташа посмотрела на Диму, потом на Виктора.
– Это… справедливо, – тихо сказала она. – Мы согласны. Правда, Дим?
Дима кивнул, хотя в его взгляде всё ещё была обида.
– Хорошо, – сказал он. – Но я хочу, чтобы ты знал, пап. Я не хотел быть обузой. Просто… после мамы всё пошло под откос.
Виктор почувствовал, как ком подступает к горлу.
– Ты не обуза, – сказал он. – Ты мой сын. И я всегда буду с тобой.
Лариса вздохнула, но её лицо смягчилось.
– Ладно, – сказала она. – Полгода. Но я хочу, чтобы правила работали. И чтобы Лиза не рисовала на моих занавесках.
Наташа улыбнулась, впервые за вечер.
– Договорились, – сказала она. – И… спасибо, Виктор. За всё.
Прошло полгода. Дима нашёл стабильную работу в IT-стартапе, Наташа увеличила доход на фрилансе. Они начали снимать небольшую квартиру в соседнем районе, и Лиза теперь бегала по новому дому, оставляя следы от пластилина на новых обоях. Виктор и Лариса остались вдвоём, и их квартира снова стала тихой – иногда слишком тихой. Но каждый вечер, когда Виктор садился с газетой, а Лариса готовила ужин, он чувствовал, что сделал правильно.
Однажды Дима приехал в гости с Лизой. Они сидели на кухне, пили чай, и Лиза, сидя на коленях у деда, что-то лепетала про новый садик. Лариса смотрела на них и улыбалась – не натянуто, а искренне.
– Знаешь, – сказала она позже, когда Дима ушёл, – я боялась, что мы никогда не найдём баланс. Но ты был прав. Семья – это не только мы с тобой.
Виктор взял её руку и сжал.
– Семья – это всё, что у нас есть, – сказал он. – И я рад, что мы не потеряли друг друга.
Лариса кивнула, и в её глазах мелькнула теплота. За окном снова шёл дождь, но в их доме было тепло – тепло компромисса, любви и новых границ, которые они научились строить вместе.
Утро в квартире Виктора начиналось с привычного шума: Лиза напевала что-то невнятное, бегая по коридору с игрушечной лошадкой, Наташа звенела посудой на кухне, а Дима, сидя за ноутбуком в их комнате, бормотал что-то про дедлайны. Виктор пил кофе, глядя в окно, где серое петербургское небо обещало ещё один дождливый день. Лариса уже ушла на работу – она преподавала йогу в студии неподалёку, и её ранние уходы стали для Виктора спасением. Меньше поводов для ссор.
Но вчерашний разговор с Димой висел над ним, как туча. Сын смотрел на него с такой болью, что Виктор всю ночь ворочался, вспоминая его слова: «Ты сказал, что поможешь. А теперь выгоняешь?» Он не выгонял. Или выгонял? Виктор сам не знал, где проходит грань между помощью и потаканием.
– Пап, ты в порядке? – Дима вошёл на кухню, держа в руках пустую кружку. Его лицо было усталым, но в глазах мелькнула тревога.
– В порядке, – Виктор отхлебнул кофе, стараясь скрыть смятение. – Просто думаю.
– О чём? – Дима сел напротив, его пальцы нервно теребили край рукава.
Виктор посмотрел на сына. Дима был так похож на него в молодости – те же тёмные волосы, тот же упрямый взгляд. Но в нём было что-то сломленное, чего Виктор не замечал раньше. Или не хотел замечать.
– О тебе, – честно сказал он. – О том, почему ты до сих пор здесь. Дима, ты умный парень. У тебя высшее образование, опыт. Почему ты не можешь встать на ноги?
Дима отвёл взгляд, его щёки слегка покраснели.
– Ты думаешь, я не хочу? – тихо спросил он. – Пап, после мамы… всё изменилось. Я пытался. Но каждый раз, когда казалось, что я вылезаю, что-то шло не так. Сокращения, долги, ссоры с Наташей… Я просто… утонул.
Виктор почувствовал, как сердце сжимается. Он знал, что смерть жены подкосила их всех. Но он справился – или думал, что справился, найдя Ларису, новый смысл. А Дима? Дима остался один на один со своей болью.
– Почему ты не говорил? – спросил Виктор, его голос стал мягче. – Я бы помог. Не только с квартирой, а… по-настоящему.
Дима горько усмехнулся.
– Как? Ты был занят своей новой жизнью. Лариса, свадьба, поездки… Я не хотел быть обузой.
– Ты не обуза, – резко сказал Виктор, но тут же осёкся. Он вспомнил слова Ларисы: «Они живут на твоей шее». И впервые задумался – а вдруг она права? Не в том, что Дима лентяй, а в том, что эта квартира, эта помощь стали для него не спасением, а ловушкой.
– Дим, – начал он, подбирая слова, – я хочу, чтобы ты жил своей жизнью. Не здесь, под моей крышей, а своей. Но для этого ты должен взять себя в руки. Найти работу, снять жильё. Я помогу, но не вечно.
Дима кивнул, но в его глазах была тень сомнения.
– А Лариса? – спросил он. – Она ясно дала понять, что хочет нас выгнать.
Виктор вздохнул.
– Она моя жена. И я должен учитывать её чувства. Но ты мой сын. Я не выберу между вами. Мы найдём выход.
Дима молчал, глядя в стол. В этот момент на кухню вошла Наташа, держа Лизу на руках. Девочка тянула ручки к деду, и Виктор невольно улыбнулся.
– Деда, поиграй! – пропищала Лиза, размахивая лошадкой.
– Сейчас, солнышко, – сказал Виктор, беря её на колени. Но его мысли были далеко. Он смотрел на Диму и Наташу – на их усталые лица, на их попытки держаться – и понимал, что должен что-то изменить. Не ради Ларисы, а ради них.
Вечером, когда Лариса вернулась с работы, Виктор ждал её в гостиной. Она вошла, стряхивая капли дождя с зонтика, и посмотрела на него с лёгкой настороженностью.
– Что? – спросила она, снимая пальто. – Опять Дима?
– Не совсем, – Виктор указал на диван. – Сядь, пожалуйста. Нам надо поговорить.
Лариса нахмурилась, но села, скрестив руки.
– Я слушаю, – сказала она, её голос был прохладным.
– Я думал о том, что ты сказала, – начал Виктор. – О Диме, о квартире. И я согласен – так дальше нельзя. Но я не хочу, чтобы это разрушило нас. Или мою семью.
Лариса прищурилась.
– То есть ты хочешь, чтобы они остались? – её голос стал резче. – Виктор, я не для того выходила за тебя, чтобы жить в коммуналке!
– Не остались, – перебил он. – Но и не ушли на улицу. Я говорил с Димой. Он… он не лентяй, Лариса. Он сломался после смерти матери. И я, наверное, слишком долго позволял ему быть слабым.
Лариса молчала, её лицо смягчилось, но в глазах всё ещё был вызов.
– И что ты предлагаешь? – спросила она. – Ждать, пока он «встанет на ноги»? Это может быть годы!
– Не годы, – сказал Виктор. – Полгода. Я дам им деньги на первый взнос для съёма квартиры. Но за это время они должны начать платить за коммуналку здесь. И мы установим правила – для всех нас. Чтобы ты не чувствовала себя чужой в своём доме.
Лариса задумалась, её пальцы нервно теребили край свитера.
– Полгода – это долго, – сказала она. – И что, если они не справятся? Ты опять будешь их тянуть?
– Не буду, – твёрдо сказал Виктор. – Я дам им шанс. Один. Если они не справятся, они уйдут. Но я хочу, чтобы ты тоже дала им шанс. Ради меня.
Лариса посмотрела на него, и в её глазах мелькнула тень сомнения. Она встала, подошла к окну, глядя на мокрую улицу.
– Ты знаешь, почему я так злюсь? – тихо сказала она. – Потому что я вижу, как ты разрываешься. Между мной и ими. И я боюсь, что ты выберешь их.
Виктор почувствовал, как что-то сжимается в груди. Он встал, подошёл к ней и взял за руку.
– Я выбрал тебя, – сказал он. – Но Дима – мой сын. Я не могу его бросить. Пожалуйста, помоги мне найти баланс.
Лариса молчала, но её пальцы слегка сжали его руку. Это был не ответ, но знак – она услышала.
На следующий день Виктор собрал всех на кухне. Дима, Наташа, Лариса сидели за столом, Лиза играла в углу, строя башню из кубиков. Напряжение висело в воздухе, как перед грозой.
– Я хочу, чтобы мы решили это вместе, – сказал Виктор, глядя на каждого. – Мы семья. И мы должны договориться.
– Я уже сказала, что думаю, – начала Лариса, но Виктор поднял руку.
– Подожди, – сказал он. – Давай все по очереди. Дима, ты первый.
Дима кашлянул, его пальцы нервно теребили край скатерти.
– Я… я знаю, что мы с Наташей здесь не на своём месте, – сказал он. – И я благодарен, пап, за всё. Но нам правда тяжело. Я начал искать новую работу, Наташа подрабатывает. Мы хотим уехать, но… нам нужна помощь. Хотя бы на первое время.
Наташа кивнула, её голос был тихим, но твёрдым.
– Мы не хотим быть обузой, – сказала она. – И мы готовы платить за коммуналку, как ты сказал. Но нам нужно время.
Лариса вздохнула, но промолчала. Виктор посмотрел на неё.
– Лариса? – спросил он.
Она помедлила, глядя на стол.
– Я согласна на полгода, – наконец сказала она. – Но я хочу чёткие правила. Кто убирает, кто готовит, когда тишина. И чтобы Лиза не трогала мои вещи.
Наташа улыбнулась, слегка расслабившись.
– Это справедливо, – сказала она. – Мы можем составить график.
Виктор кивнул, чувствуя, как напряжение чуть спадает.
– Тогда договорились, – сказал он. – Полгода. Дима, Наташа, вы начинаете платить за коммуналку со следующего месяца. Я помогу с первым взносом на съём, но дальше – сами. И мы пишем правила. Сегодня.
Все кивнули, даже Лариса, хотя её лицо оставалось настороженным. Виктор посмотрел на Лизу, которая с радостным визгом разрушила свою башню, и подумал, что это, возможно, начало. Не конец, а начало.
Прошла неделя. Правила висели на холодильнике, написанные Наташей аккуратным почерком: уборка по очереди, тишина после десяти вечера, Лиза не трогает Ларисины книги. Дима начал ходить на собеседования, Наташа взяла ещё один проект. Лариса, хоть и ворчала, соблюдала договорённости. Но Виктор знал – это хрупкий мир. Один неверный шаг, и всё рухнет.
Однажды вечером, когда Лариса задержалась на работе, Виктор сидел с Димой на кухне. Лиза спала, Наташа работала в их комнате. Они пили чай, и Виктор вдруг спросил:
– Дим, ты винишь меня? За Ларису, за всё это?
Дима посмотрел на него, его глаза были серьёзными.
– Нет, – сказал он. – Я виню себя. За то, что не справился. Но… я рад, что ты счастлив, пап. Правда.
Виктор почувствовал, как ком подступает к горлу. Он протянул руку и сжал плечо сына.
– Ты тоже будешь счастлив, – сказал он. – Я верю в тебя.
Дима улыбнулся – впервые за долгое время. И в этот момент Виктор понял: они на правильном пути. Но впереди ещё много работы – для всех них.
Квартира Виктора постепенно обретала новый ритм. Правила, написанные Наташей, работали – не идеально, но терпимо. Лариса больше не ворчала, когда находила игрушки Лизы в гостиной, а Дима с Наташей исправно вносили свою долю за коммуналку. Но Виктор чувствовал, что это спокойствие – как тонкий лёд: стоит кому-то оступиться, и всё треснет. Полгода, которые он дал сыну, таяли быстрее, чем он ожидал. Прошёл уже месяц, а Дима всё ещё ходил на собеседования, возвращаясь с усталым лицом и пустыми обещаниями.
Однажды вечером Виктор сидел в гостиной, листая старый фотоальбом. Лариса ушла на занятия йогой, Лиза спала, а Дима с Наташей шептались в своей комнате. На пожелтевших страницах альбома оживали воспоминания: Дима, маленький, с игрушечным самолётом, его первая жена, Галина, смеющаяся на даче, их молодые лица, полные надежд. Виктор закрыл альбом, чувствуя, как тоска сжимает грудь. Он хотел дать Диме всё, но вместо этого, кажется, дал ему повод оставаться слабым.
Дверь в комнату Димы скрипнула, и Наташа вышла на кухню, держа пустой чайник. Увидев Виктора, она остановилась.
– Не спите? – спросила она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась усталость.
– Не спится, – Виктор улыбнулся, отложив альбом. – А ты как? Тяжело?
Наташа вздохнула, наполняя чайник водой.
– Тяжело, – призналась она. – Дима старается, но… он боится. Каждое собеседование – как испытание. А я… я просто хочу, чтобы у Лизы было нормальное детство. Не в чужой квартире.
Виктор кивнул, её слова эхом отозвались в его сердце. Он вспомнил, как сам боялся в молодости – за Диму, за жену, за будущее. Но у него была Галина, которая всегда находила слова, чтобы подбодрить. А у Димы? Есть ли у него такая опора?
– Наташа, – сказал он, – ты молодец. Ты держишь семью. Но Диме нужна помощь. Не деньги, не квартира, а… что-то большее.
Она посмотрела на него, её глаза блестели в свете кухонной лампы.
– Я знаю, – тихо сказала она. – Но он не говорит, что у него на душе. После вашей жены… он закрылся. Я пытаюсь, но не всегда дохожу.
Виктор задумался. Он видел, как Дима изменился после смерти матери, но никогда не говорил с ним об этом по-настоящему. Может, пришло время?
– Я поговорю с ним, – сказал он. – Завтра. Мужской разговор.
Наташа улыбнулась, её лицо смягчилось.
– Спасибо, Виктор. Вы… вы для нас как якорь.
На следующий день Виктор предложил Диме прогуляться. Они вышли во двор, где осенний ветер гонял листья по асфальту. Лиза осталась с Наташей, а Лариса была на работе. Виктор специально выбрал это время – чтобы никто не мешал.
– Дим, – начал он, когда они сели на скамейку у детской площадки, – я хочу говорить честно. Что с тобой происходит? Почему ты не можешь вылезти?
Дима нахмурился, его пальцы нервно теребили молнию на куртке.
– Пап, я пытаюсь, – сказал он. – Но каждый раз, когда я думаю, что вот-вот, что-то идёт не так. То отказ, то зарплата копеечная. Я… я чувствую, что подвожу всех. Тебя, Наташу, Лизу.
Виктор смотрел на сына, и в его груди росла смесь жалости и раздражения.
– Ты не подвёл, – сказал он. – Но ты застрял. После мамы… ты перестал бороться. Почему?
Дима молчал, глядя на качели, которые скрипели под ветром. Наконец, он заговорил, его голос был хриплым:
– Когда мама умерла, я… я потерял себя. Она всегда верила в меня, даже когда я облажался. А без неё… я не знаю, кто я. И каждый раз, когда я пытаюсь начать заново, я слышу её голос: «Дима, ты можешь». Но я не могу, пап. Не могу.
Виктор почувствовал, как слёзы подступают к глазам. Он положил руку на плечо сына, сжав его.
– Ты можешь, – сказал он. – Но не ради мамы. Ради себя. Ради Лизы. Ради Наташи. И ради меня, если хочешь. Я верю в тебя, Дим. Но ты должен поверить в себя.
Дима кивнул, его глаза блестели. Они сидели молча, слушая ветер, и Виктор чувствовал, что что-то сдвинулось – не сразу, не явно, но сдвинулось.
Через неделю Дима получил предложение о работе – не идеальной, но стабильной, в небольшой IT-компании. Зарплата была скромной, но хватало на коммуналку и часть расходов. Наташа взяла ещё один проект, и они начали откладывать на съём жилья. Лариса, заметив их усилия, стала мягче – однажды даже купила Лизе набор фломастеров, хотя и ворчала, чтобы та не рисовала на обоях.
Но напряжение не ушло. Однажды вечером, за ужином, Лариса вдруг сказала:
– Виктор, я видела объявление. Квартира в нашем районе, недорогая. Может, Диме с Наташей стоит посмотреть?
Дима замер, вилка в его руке дрогнула. Наташа посмотрела на Ларису, её лицо было напряжённым.
– Мы ещё не готовы, – тихо сказала она. – Но… спасибо за идею.
Лариса пожала плечами, но в её взгляде мелькнула досада. Виктор понял: полгода – это не просто срок для Димы, но и испытание для Ларисы. Она ждала, когда их жизнь станет только их.
– Лариса, – сказал он позже, когда они остались вдвоём в спальне, – я знаю, тебе тяжело. Но они стараются. Дай им время.
– Время? – Лариса повернулась к нему, её глаза сверкнули. – Виктор, я терплю. Но я хочу нашу жизнь. Без чужих проблем.
– Они не чужие, – мягко сказал он. – И я благодарен тебе за терпение. Но я не могу бросить их. Пожалуйста, потерпи ещё немного.
Лариса вздохнула, но кивнула.
– Хорошо, – сказала она. – Но я хочу, чтобы ты помнил: я тоже твоя семья.
Виктор взял её руку и поцеловал.
– Я помню, – сказал он. – И я найду баланс. Обещаю.
К концу пятого месяца Дима с Наташей нашли квартиру – небольшую, в старом доме, но уютную. Виктор дал им деньги на первый взнос, как обещал, и помог с переездом.
Виктор и Лариса остались вдвоём. Квартира казалась непривычно просторной, но Виктор чувствовал облегчение. Они с Ларисой начали планировать поездку – на море, как она мечтала. Но каждый воскресенье Дима приезжал с семьёй в гости, и Лиза заполняла дом смехом.
Однажды, сидя на кухне с чашкой чая, Лариса вдруг сказала:
– Знаешь, я скучаю по Лизе. Немного.
Виктор улыбнулся, глядя на неё.
– А я скучаю по тебе, – сказал он. – По той Ларисе, которая смеялась на нашей свадьбе.
Она посмотрела на него, её глаза смягчились.
– Я всё ещё здесь, – сказала она. – Просто… мне нужно было место. Спасибо, что дал его мне.
Виктор кивнул, чувствуя, как тепло разливается по груди. Они нашли баланс – не идеальный, но свой. Дима встал на ноги, Лариса обрела свой дом, а Виктор понял, что семья – это не выбор между одним и другим, а умение держать всех вместе, даже когда это кажется невозможным.
За окном шёл дождь, но в их кухне было тепло – тепло компромисса, любви и границ, которые они научились строить.
Для вас с любовью:
Уважаемые читатели!
От всего сердца благодарю за то, что находите время для моих рассказов. Ваше внимание и отзывы вдохновляют делиться новыми историями!
Обязательно подписывайтесь на мой канал в Телеграм: https://t.me/Margonotespr. В нем вы найдете советы психолога по укреплению семьи и анонсы новых рассказов из всех моих каналов.
С благодарностью и верой,
Ваша Любовь