Бессознательное — подземный океан, где тонут соборы твоего «я».
Над ним высится Город Разума: небоскрёбы логики в стеклянных костюмах, мосты решений, пронзающие туманы сомнений, парки с аккуратными газонами воспоминаний. Ты ходишь по его улицам в костюме взрослого, жмёшь руки коллегам-зданиям, не замечая, как под ногами, в метро забытых смыслов, шевелится чёрная вода.
Она лижет опоры города. В её глубинах — флотилия затонувших кораблей:
— «Санта-Мария» детства с трюмами, полными плюшевых медведей и слёз от первой двойки;
— «Титаник гордости», расколотый айсбергом насмешки в седьмом классе;
— баркас «Стыд», до сих пор вёзший тот поцелуй в подъезде, что ты назвал ошибкой.
По ночам океан дышит. Его приливы вымывают на поверхность ракушки-символы: ты просыпаешься с песком из сна в кулаке — там, среди зёрен, блестит обломок зеркала, где твоё отражение на семь лет моложе. А в вентиляционных шахтах офиса свистит ветер из тоннелей прошлого — пахнет ванилью и школьным мелом. Это океан стучит по трубам, как мальчик-призрак, играющий на флейте из собственных костей.
Он — архивариус твоих теней.
Переплетает страницы дневников в кожу молчания, консервирует смех матери в банки из синего стекла, замораживает крики в сосульки, что растут на карнизах твоей рациональности. Иногда лёд тает — тогда с потолка падают капли:
— Ты кричишь на жену, но во рту — привкус моря. Это растворилась слеза 2003 года.
— Покупаешь чёрные рубашки, будто хочешь слиться с ночью, где прячешься от самого себя.
— Пишешь в телефоне «Я в порядке», а на зеркале в ванной пальцем выводишь: «Спасите».
Сны — его азбука. Он рисует их перьями вымерших птиц:
— Ты бежишь по крыше школы, а за спиной — тень с крыльями учителя биологии.
— Держишь зонт-меч, но рукоять рассыпается в пепел, как обещание бросить курить.
— В подземном переходе встречаешь себя-подростка — он молча протягивает тебе камень с надписью «Прости».
Этот океан не тиран. Он — садовник, который слишком бережно обрезает корни. Иногда под землёй прорастают грибы-воспоминания: их споры ты вдыхаешь посреди встречи, когда внезапно замолкаешь, услышав чей-то смех, точь-в-точь как у отца перед уходом.
…А ещё он строит маяки. Из обломков твоих «никогда»:
— Не сказанное «Я боюсь»
— Не написанное письмо
— Не отменённое решение
Их свет, кроваво-красный, бьёт сквозь толщу лет, освещая трещины в асфальте твоего сегодня.
Что если спуститься вниз? Пройти по рельсам метро, где поезда-мысли мчатся в тоннели страха, и найти там дверь с ржавой табличкой «Только не это». Открыть её топором дрожащих рук. И увидеть, как в чёрной воде плавают медузы — каждая с твоим лицом в моменты, когда ты выбирал молчание.
Вопрос не в том, что лежит на дне. Вопрос — осмелишься ли ты нырнуть за жемчужиной, что родилась из песчинки стыда? Она может оказаться слезой. Или алмазом. Или ключом.