Предисловие
Русско-Японская война началась внезапно, развивалась стремительно, и закончилась позорно.
Порт-Артур, символ героизма, несмотря на отчаянное сопротивление, сдан японцам собственным командованием. Броненосцы и крейсера Первой Тихоокеанской эскадры, стоимостью полторы сотни миллионов рублей, утоплены прямо в гавани Порт-Артура огнём японских осадных мортир, в ожидании позора быть поднятыми и введёнными в состав флота противника. Линкоры Второй Тихоокеанской эскадры все до одного либо захвачены японцами, либо устлали собой дно Цусимского пролива. Немногие чудом уцелевшие интернированы в иностранных портах.
Деморализованная и измотанная русская армия, так и не выигравшая ни одного сухопутного сражения, беспрерывно отступала, в итоге проиграв Мукденское сражение и бесцельно сев на Сыпингайских позициях. Не пуская далее японцев (вообще не очень горящих желанием продолжать), но и не в силах наступать. После падения Порт-Артура солдаты лишились цели, потеряли веру в командование, и понимание смысла продолжения войны. А в это время в глубоком тылу, в самом центре Империи, вот-вот должен лопнуть долго зревший нарыв первой русской революции.
Картина безрадостного поражения.
Всего за год Российская Империя лишилась всего своего флота не только на Тихом океане, но и на Балтике, откуда во Вторую Тихоокеанскую эскадру выгребли буквально всё, что держалось на воде. Ляодунский полуостров с Порт-Артуром и Дальним, Корея и Маньчжурия со столь дорого обошедшейся казне КВЖД были отданы японцам, с половиной Сахалина в качестве вишенки на торте.
Хотелось бы снова пристально, поэтапно разобрать ход Русско-японской войны, проследить за её причинами, ошибками и результатами. Почему так произошло? Почему столь амбициозные планы по освоению Маньчжурии так быстро провалились? Как маленькая нищая Япония смогла победить мировую державу?
К войне Российская империя, сама того не сознавая, стремилась с невероятным упорством, достойным самого лучшего применения.
Сперва практически из всех возможных вариантов действий Россия, в лице министра С.Ю. Витте, наместника Императора на Дальнем Востоке Е.И. Алексеева, и непосредственно Николая Второго неизменно выбирала именно те, что приводили Японию к войне с Россией, и делали её начало неизбежным. Затем прикладывала все усилия для того, чтобы неизбежная уже война началась как можно раньше, и в как можно более невыгодных для себя условиях.
Получив, как ушат холодной воды, войну, вышеуказанные лица вместе с генералами А.Н. Куропаткиным, А.М. Стесселем, адмиралами Г.К. Старком, а отчасти и любимым многими С.О.Макаровым, продолжили с завидным упорством ухудшать и без того тяжёлую ситуацию, постепенно подводя Империю к поражению. И, наконец, проиграв по факту войну, вбили последний гвоздь в крышку гроба молотком умелой русской дипломатии, уступив не только всё то, за что боролись, но даже то, что победитель и не собирался для себя требовать.
Всё это происходило на фоне бесконечных метаний политической линии и стратегии из стороны в сторону, временами в строго противоположные, что перечёркивало любые удачные шаги и достижения. В целом осознавая необходимость совершения каких-либо действий, руководство Империи при этом не имело общей стратегии и долгосрочного плана, вследствие чего развитие событий происходило несогласованно. Происходило сложное переплетение интересов разных групп лиц, преследовавших свои собственные цели, подчас в ущерб интересам самой России.
Первой важной группой, преследовавшей на Дальнем Востоке свои интересы, была представлена министром финансов С.Ю. Витте и министром иностранных дел графом Ламздорфом. Именно Витте был идеологом строительства Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) с последующей эксплуатацией богатств Маньчжурии, укрепления монопольного положения Русско-Китайского банка, и дальнейшего проникновения в Китай.
Вторая группа представляла интересы военных. Русские адмиралы давно грезили о том, чтобы получить незамерзающий порт на Тихом океане, что в целом совпадало с курсом на продвижение в Маньчжурию.
Третью, наиболее плачевную для всего ходя событий группу, составляли всякого рода приближённые к императорскому двору авантюристы, наиболее ярким представителем которых являлся печально известный А.М. Безобразов.
Все они тянули восточную политику России по принципу лебедя, рака и щуки в разные стороны, подчас даже внутри одной группы, максимально приближая войну. При этом, по большей части они занимались перетягиванием одеяла на себя с нанесением непоправимого вреда делу. В интересах этих групп действовала и вся государственная машина Российской империи, начиная с дипломатов, и заканчивая простыми солдатами и матросами.
Шаг первый. На пути к колониальной державе
На рубеже 19 и 20 веков Российскую империю поразил вирус колониализма. Напрямую выраставший из развивавшегося капитализма, он требовал непрерывного притока в метрополию денег, ресурсов, и расширения рынков сбыта для своих товаров. Но была проблемка: свободного места на земном шаре почти не осталось. За колониями, вдогонку Британии и Франции, начали охоту "молодые хищники" Германия (Того, Камерун, Новая Гвинея), США (Куба, Гавайи, Филиппины), Италия (Эритрея, Эфиопия, Тунис), и даже Бельгия (Бельгийское Конго).
Поскольку к моменту выхода России в капиталистическую стадию развития весь мир был уже поделен, единственным путём, на котором ещё было возможно развитие собственного колониального порядка, стало проникновение в Китай.
Первый шаг к смертельному столкновению с Японией был сделан в 1895 году, когда Россия начала постепенное проникновение в Маньчжурию, щедрыми взятками китайским чиновникам получив для себя концессию на строительство Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). С точки зрения интересов России этот шаг был оправдан, так как на фоне общего дележа Китая мировыми державами обеспечить сферу своего влияния было необходимо, однако, как уже было сказано выше, правильные и полезные действия в итоге перечёркивались десятком неправильных.
Само проникновение в Маньчжурию приводило к первому пересечению наших интересов с интересами Японии, больше нашего заинтересованной в ресурсах Северного Китая, и чем сильнее Россия осваивалась в Китае, тем серьёзнее это беспокоило Японию. До поры до времени Япония с распространением нашего влияния мирилась, пока дальнейшими своими действиями Россия не стала раз за разом всё больнее наступать на её стратегические интересы.
Поначалу деятельность вокруг КВЖД развивалась более чем успешно. Дорога стремительно строилась, вокруг станций вырастали рабочие посёлки, начинался приток русского населения. Уже 1897 году русская торговля в Китае принесла казне более 70 миллионов рублей чистой прибыли, что ещё больше увеличило аппетиты, но непродуманная политика быстро привела к многократному превышению убытков над доходами.
Шаг второй. Ляодунский полуостров
В ходе Японо-Китайской войны 1894-1895 годов Китай потерпел безусловное поражение. По результатам Симоносекского мирного договора за Японией был оставлен захваченный ей Квантунский полуостров вместе с военно-морской базой Порт-Артуром, а Корея окончательно выводилась из сферы влияния Китая.
Первые метания из стороны в сторону предприняла русская дипломатия в начале 1895 года. Полностью проигнорировав начало войны, Россия уже после её завершения полным разгромом китайцев вдруг одумалась, запаниковала, и стала призывать остальные Великие державы обуздать японцев и лишить их плодов победы.
Как результат, 11 апреля 1895 года согласованным выступлением России, Германии и Франции, Япония была принуждена оставить захваченные территории. Это страшно унизило японцев, у которых отобрали все кровью завоёванное, и инициатором всего этого оказалась Россия. 12 мая того же года Ляодунский полуостров был возвращён Китаю при строжайшем условии не передавать его в пользование ни одной другой державе.
До 1897 года всё оставалось относительно спокойным.
Русские адмиралы, беспрерывно озабоченные поиском незамерзающего порта на Тихом океане, которых категорически не устраивал Владивосток, за несколько лет так и не пришли ни к какому решению. Более всего нашему флоту приглянулся корейский порт Мозампо, однако возможность занять его ещё до окончательного разрыва с Японией была упущена. Выгоды обустройства базы именно там были очевидны многим адмиралам, и прежде всего командиру Тихоокеанской эскадры вице-адмиралу Ф. В. Дубасову. Его мнение разделялось и начальником Морского министерства адмиралом Тыртовым.
Преимущества Мозампо заключались в том, что он располагался намного ближе к Владивостоку и обеспечивал контроль над Корейским проливом - то, чего никак нельзя было добиться из Порт-Артура. Также там была более обустроенная якорная стоянка. На момент захвата Россией Порт-Артура Япония была одинаково не готова помешать как его захвату, так и захвату Мозампо, совсем недавно наглядно увидев мощь русско-германской коалиции, к которой примкнула Франция, и лишь Англо-японское соглашение 1902 года развяжет Японии руки.
Помимо Мозампо, Россия имела по договору с Китаем преимущественное право занятия гавани Циндао, но так этим правом и не воспользовалась: когда Германия самовольно, использовав в качестве повода убийство германских миссионеров, захватила Циндао, Россия благодаря великодушию Николая и его родственных связей с Вильгельмом уступила. Затягивая несколько лет с решением вопроса обустройства базы, и так и не придя ни к какому решению, Россия внезапно осталась ни с чем: Циндао был упущен в пользу немцев, а занять Мозампо так и не решились. Оставалось лишь судорожно идти занимать то, что ещё «плохо лежало», а именно Порт-Артур.
5 декабря 1897 г. в гавань Порт-Артура вошла спешно собранная эскадра из крейсеров "Адмирал Нахимов", "Адмирал Корнилов" и канонерской лодки "Отважный" под командованием контр-адмирала М.А. Реунова. 15 марта 1898 года за 2 млн юаней была оформлена «аренда» Порт-Артура и всего Ляодунского полуострова сроком на 25 лет.
Более оскорбительного для Японии шага трудно было представить: мало того, что именно по инициативе России Японию заставили уйти из захваченного Ляодуна, так ещё и вопреки условиям возвращения его Китаю, Порт-Артур был передан третьей державе, что было строго запрещено Симоносекским договором, и державой этой снова оказалась Россия.
Что характерно, даже в момент последних метаний после захвата немцами Циндао, командование Тихоокеанской эскадрой настаивало на занятии Мозампо, и было готово тотчас же по получении разрешения из Петербурга направить туда корабли, и даже оборонять порт от возможной атаки англичан. Но в Петербурге уже выбрали Порт-Артур. Идеальная ловушка для российского Тихоокеанского флота (как ранее для китайского) стала нашей.
Деньги решают всё
Решаясь влезть в зону стратегических интересов Англии, США и, прежде всего, Японии, нельзя было не понимать, что усиление России на Дальнем Востоке вызовет ответную реакцию. Столь же ясно было, что непосредственно на войну с Российской империей великие державы не пойдут. Оставался вариант активно поддерживать Японию в качестве противовеса политике России в Китае и Корее. По счастью, в высшем руководстве адекватно оценивали угрозу со стороны Японии, и особенно после обострения отношений в 1895 году.
Принудительно «арендовав» у Китая Порт-Артур, для того чтобы превратить его в полноценную базу русского флота, требовалось вложить огромные деньги. Прежде всего, было необходимо восстановить китайский морской завод и сухой док, разрушенные ещё японцами, но так и не восстановленные.
Как база для основных сил флота, Артур был чрезвычайно неудобен: гавань, разделявшая Восточный и Западный бассейны, была мелководна, и требовала расширения. Наличие всего одного-единственного выхода из гавани представляло собой грандиозную проблему, благодаря которой японцы столь уверенно осуществляли ближнюю блокаду.
Сам по себе выход на внешний рейд, помимо безальтернативности, имел ещё один фатальный недостаток: он представлял собой узкое «бутылочное горлышко» посреди отмелей, и также был мелководным, что всячески лишало флот свободы манёвра. Для выхода эскадры в море требовался прилив, и по этой причине любой выход на внешний рейд занимал до 8 часов, так как в одну «полную воду» все корабли покинуть гавань не успевали. Необходимость дожидаться полной воды делала все манёвры русских предсказуемыми для противника, и на какую бы то ни было внезапность действий рассчитывать не приходилось. Узость фарватера также была столь очевидной, что даже один севший на мели корабль закупоривал его, чем не преминёт в войну воспользоваться противник.
Единственный док, построенный ещё китайцами, был слишком мал для основной боевой единицы флота – эскадренных броненосцев. К тому же, и для обслуживания других классов кораблей наличие одного-единственного сухого дока было совершенно недостаточным. Вплоть до самого начала войны русский флот проходил зимовку и обслуживался в доках в японских же портах!
Помимо этих, в принципе решаемых проблем, возникла ещё одна, превращённая нашей дипломатией в нерешаемую, это наличие в 30 милях от Артура островов Мяо-Дао.
Первоначально занятые одновременно с Ляодуном, по инициативе командующего Тихоокеанской эскадрой Дубасова, они были вскоре оставлены по настоянию министра иностранных дел М.Н. Муравьёва. Так же не были заняты острова Элиот в 130 километрах от Порт-Артура.
Слабость власти и отсутствие в её головах понимания, что вообще следует делать на Дальнем востоке, в очередной раз заложило мину замедленного действия под все грандиозные русские приготовления. Казалось бы, если вы уже решились на обострение отношений с Англией, Японией, да и самим Китаем, заняв Ляодунский полуостров, то следует быть последовательными, и довести начатое до конца, а именно, максимально обеспечить занятое от посягательств. Но вечные колебания и боязнь «осложнений» (хотя какие ещё могут быть осложнения после фактической аннексии полуострова с военной базой?) на корню испортили всё дело. Умение из-за мелочи обесценить грандиозные вложения станет визитной карточкой русской элиты той эпохи.
Япония, в который уже раз, не оставит столь очевидно выгодную стратегическую позицию без внимания, и немедленно займёт острова, чтобы обеспечивать с них ближнюю блокаду 1-й Тихоокеанской эскадры и высадку войск на Квантунский полуостров.
Как бы то ни было, но работы по превращению Порт-Артура в настоящую морскую крепость начинать было необходимо, и необходимо немедленно. Был закуплен землечерпательный караван для углубления бассейнов и фарватеров, начались работы по совершенствованию старых китайских батарей и оборудованию новых. Ремонтировались и расширялись мастерские порта и портовые сооружения.
Всего на модернизацию крепости требовалось отпустить 32 424 000 рублей, что составляло менее половины от годовой суммы чистой прибыли, вырученной с КВЖД и концессий в Маньчжурии. Но любые траты на военные нужды становились поперёк горла министерству финансов, и лично С.Ю. Витте.
Под их влиянием на реализацию необходимых работ с 1898 по 1903 год выделили лишь треть суммы – 11 669 845 рублей, притом финансирование выдавалось малыми порциями, что не позволяло интенсифицировать работы. Само их планирование было совершенно оторвано от реальности, будто и не было под боком начавшей приготовления к войне Японии: окончание только лишь первой очереди работ было запланировано аж к 1909 году. Естественно, что к началу войны ни одна из наиглавнейших задач не была выполнена: ни углубление фарватера, ни строительство дока для броненосцев, ни устройство молов на внешнем рейде.
Те же беды обрушились и на сухопутный фронт крепости.
Ещё с начала 1898 года была начата разработка проекта сухопутной крепости, однако до конца года дело не сдвинулось с мёртвой точки. Второй подход к разработке проекта, совершённый уже в конце года, из целей «экономии» был зарублен на корню Особым Совещанием с участием представителей военного министерства, министерства финансов и дипломатического корпуса.
Основой исходного проекта было построение сухопутного фронта крепости по цепи господствующих высот на дальних подступах, в 8 километрах от Старого города, что исключало обстрелы гавани осадной артиллерией. Протяжённость укреплений по фронту намечалась примерно в 75 километров.
Однако в целях экономии проект был серьёзно ужат, и итоговый обвод крепости прошёл гораздо ближе, что в конечном итоге и решило судьбу Первой Тихоокеанской эскадры. По новому проекту ряд укреплений располагался всего в 3-4 километрах от Восточного бассейна, в котором располагалась Тихоокеанская эскадра, что делало падение любого из них фатальным для всей обороны.
Также была полностью проигнорирована оборона узкого Цзжиньчжоуского перешейка, соединявшего Ляодунский полуостров с материковым Китаем. Именно через него последует наступление японской армии, и встречать его русская армия будет исключительно на полевых позициях. Не были укреплены и Тафаншанские высоты, расположенные позади Цжиньчжоу. Критически важные, по мнению всех местных специалистов, для непосредственной обороны уже самого Порт-Артура Волчьи горы также не были включены в периметр крепости.
Окончательный, сильно урезанный в целях экономии, проект (вместо 75 километров периметр крепости "ужался" до 17) был утверждён императором Николаем Вторым лишь в 1900 году, спустя два года после присоединения полуострова, и всего за четыре года до начала войны. За это время на укрепление Порт-Артура с суши из общей суммы в 11,6 миллиона, было выделено всего 4 250 000 рублей, что снова составляло менее трети необходимого. Никакого ускоренного возведения укреплений на потенциальном ТВД на фоне непрерывно накаляющейся международной обстановки.
Ничего, кроме недоумения, подобная «экономия» не вызывает.
Весь итог эксплуатации Маньчжурии целиком зависел от прочности позиций России в регионе, которые в первую очередь обеспечивались Тихоокеанской эскадрой и её базой – Порт-Артуром. Необходимая для доведения крепости до образцового состояния за восемь лет сумма составляла всего половину от чистой прибыли министерства Витте всего лишь за год. Но даже аргументы о нехватке денег выглядят абсолютно несостоятельными, и вот по какой причине.
В то время, как в Порт-Артуре комиссия за комиссией всё урезали и урезали план обороны сухопутного фронта, а строительство портовых сооружений и работы в гавани велись черепашьими темпами, рядом, на всё том же Ляодунском полуострове, стремительно вырастало любимое детище Витте – «коммерческий порт» Дальний.
В его сооружение была вложена астрономическая сумма – при проектных затратах в 75 миллионов (что уже вдвое больше затрат на Артур), фактические вложения составили около 200 миллионов рублей при ничтожной отдаче. Дальний располагался вдали от основных торговых путей, и основой его грузооборота по иронии судьбы стал уголь для Тихоокеанской эскадры, стоявшей в Артуре для прикрытия Дальнего. 200 миллионов на никому кроме Витте не нужный торговый порт при 11,6 миллионов, фактически выделенных на ключевую позицию России.
Таким образом, финансовая группа Витте одержала убедительную победу над военными и моряками, дав японцам грандиозную фору в последующей войне.
Но история с Порт-Артуром и Дальним это лишь цветочки.
Японский флот за русские деньги.
Зимой 1897/98 гг. был разработан и утвержден Николаем II проект усиления Тихоокеанской эскадры. Амбициозная пятилетняя программа Российской империи получила название «Программа для нужд Дальнего Востока». Лейтмотивом её являлось обеспечение гарантированного превосходства над японским флотом, чтобы лишить последнюю любых иллюзий насчёт успеха в возможной войне.
Принятая в декабре 1897 г., она предполагала постройку 5 эскадренных броненосцев, 16 крейсеров, 2 минных заградителей и 36 миноносцев. Программа дополняла уже действовавшую программу 1895 года. Всего, по обеим программам, в строй должно было войти 10 эскадренных броненосцев, 3 броненосных крейсера, 10 бронепалубных крейсеров1 ранга, 10 крейсеров 2 ранга, и 36 миноносцев. На реализацию обеих программ ушли значительные суммы: при общих расходах морского бюджета за 1895 - 1903 годы в 738 млн рублей, на судостроение без учета Черноморского флота было потрачено 300 миллионов. Формально, данной программой значительно перекрывалась программа японская, общие затраты которой на военное судостроение составили в пересчёте на рубли около 220 млн. однако и здесь вмешался злой гений всей дальневосточной политики С.Ю. Витте.
Почти сразу после принятия программы, ещё в 1898 году, уступив его паническим просьбам под предлогом отсутствия средств, сроки реализации программы были перенесены с 1903-го на 1905-й год, год окончания войны.
К началу войны, серьёзно превосходя Японию в количестве уже построенных (11 против 7 – «Сисой Великий», «Петропавловск», «Полтава», «Севастополь», «Пересвет», «Ослябя», «Победа», «Цесаревич», «Ретвизан», «Александр III») и находившихся в постройке броненосцев (4 против 0 – «Бородино», «Князь Суворов», «Орёл», «Слава»), Россия не успела нарастить численность своего флота, и он был разбит по частям.
Вот здесь и кроется самое важное.
В целях подготовки к войне против России, Японией уже в 1895-м году была принята серьёзная кораблестроительная программа, дополненная программой 1896-го года и скорректированная в 1897-м. Они предусматривали постройку четырёх эскадренных броненосцев (будущие «Хацусе», «Сикисима», «Асахи», «Микаса») и шести броненосных крейсеров («Якумо», «Адзума», «Асама» «Токива», «Идзумо», «Ивате»), не считая многочисленных кораблей других классов.
На реализацию 1-й кораблестроительной программы в пересчёте на рубли для корректности сравнения было выделено 109 725 000, на 2-ю 136 497 900, всего же для реализации объединённых программ к 1905-му году требовалась астрономическая для Японии сумма в 246 222 900 рублей.
При этом финансовое положение Японии было далеко не блестящим: к 1899 году при доходах в 188 930 635 йен, расходы составили 218 807 147, таким образом, дефицит бюджета составлял 29 876 512 иен (примерно 34,5 миллиона рублей).
Но Япония не только смогла с блеском выполнить обе кораблестроительные программы, но и выполнить их, что особенно важно, на два года раньше, уже к 1903-му году. И даже перевыполнить, закупив перед самой войной у Аргентины и Чили два броненосных крейсера типа «Гарибальди», получивших в японском флоте названия «Ниссин» и «Кассуга».
Секрет японского успеха заключался в том, что, помимо значительного повышения налогов (земельный с 2,5% до 3,3%, телеграфный налог, акциз на сакэ), сверхсрочную постройку флота против России оплатила… сама же Россия.
Дело в том, что после войны 1895-го года Китай обязывался выплатить Японии огромную контрибуцию в 364 482 305 иен (420 миллионов рублей). Будучи в состоянии крайнего упадка, быстро изыскать подобную сумму Китай не мог, и за помощью в уплате обратился к России.
С.Ю. Витте, будучи министром финансов, с радостью откликнулся на просьбы Китая, и для пользы дела освоения Маньчжурии выдавал займы. В 1897-м году Россией с французским участием был выдан заём в размере 150 миллионов рублей (около 130 миллионов йен) под гарантию Российской империи выплаты контрибуции. Именно эти деньги мгновенно были пущены на реализацию японской дополнительной военной программы 1897-го года: из полученных средств уже к 1898 г., т.е. всего за год, была истрачена почти половина - остались неизрасходованными всего лишь 74 727 944 иены (85 миллионов рублей).
Таким образом, благодаря С.Ю. Витте, Россия получила «вилку» в целых четыре года: под предлогом нехватки средств для реализации отечественной судостроительной программы сроки её реализации были увеличены на два года (с 1904-го до 1906г.). В то же самое время гораздо больше денег, чем требовалось для гарантии нашей безопасности на Дальнем Востоке, через китайские руки ушли в Японию, благодаря чему последняя сократила сроки своих программ на те же два года – с 1905-го до 1903-го. Фактическая выплата Россией контрибуции составила как раз два полных морских бюджета Японии по состоянию на 1897/1898-й год (78 миллионов рублей, из них 60 непосредственно на судостроение).
Россия сама заплатила за то, чтобы поставить свой флот в ловушку недооборудованного Порт-Артура, и чтобы флот оказался максимально неготовым к нападению.
Боксёрское восстание.
Попустительством захвату Циндао и занятием Порт-Артура Россия вызвала цепную реакцию захватов по всему Китаю, что окончательно переполнило чашу терпения китайцев. Находясь длительное время под агрессивным влиянием западных держав, в народе Китая вызревала ненависть к иноземцам, вылившаяся в итоге в полномасштабный бунт.
Так называемое «боксёрское восстание» началось 11 июня 1900-го года с обложения и осады иноземного квартала в Пекине представителями секты «Ихэтуань», выступавшей за изгнание с китайской земли иностранцев и всего, что с ними связано. По всей стране начались беспорядки, сопровождавшиеся уничтожением всего, что ассоциировалось с Западом, – сжигались церкви, разрушались железные дороги и телеграфные линии, убивались миссионеры, иностранные граждане и просто крещёные китайцы.
В определённый момент ранее безуспешно пытавшиеся подавить восстание правящие круги Китая в лице императрицы Цыси, правившей к тому моменту уже почти 40 лет, осознали, что сила восставших ихэтуаней достаточно велика, чтобы сделать на неё решающую ставку, и уже 19 июня правительство поддержало восставших.
Казалось бы, причём здесь Россия? К русским отношение в Китае всегда было сдержанно-дружелюбным, Россия не навязывала своих догм, не пыталась переделать китайцев под свою идеологию. Но под впечатлением от восстания, Российская империя ввязалась в очередную очень дорого обошедшуюся ей авантюру, а именно – в интервенцию совместно с англичанами, японцами, американцами и немцами под предлогом подавления восстания. Расплату за проблемы, долгие годы создававшиеся другими, с лёгким сердцем мы взяли на себя.
Для освобождения Иноземного квартала, в котором располагались посольства всех держав, 18 июля в Дагу был сформирован международный экспедиционный отряд, наибольшее участие в котором имели русские войска.
После того, как отряд 13 августа с боями дошёл до Пекина, китайское правительство пошло на попятную, и обязалось предоставить самые серьёзные гарантии безопасности иностранным послам, однако, пойдя на поводу у других держав, Россия замарала себя ставшим уже бессмысленным штурмом Пекина. Притом ни англичане, ни немцы, ни американцы, непосредственно в штурме не принимали участия – штурмовали только ненавистные китайцам японцы и русские. Лишь американцы поучаствовали в штурме Запретного города. Англичане вошли в город последними. Захват Пекина привёл к грандиозному разграблению древней столицы, включая священный Запретный город.
Факт интервенции произвёл в Маньчжурии эффект сродни разорвавшейся бомбе.
Если западные державы могли предпринимать любые шаги против Китая, чувствуя себя в полной безопасности, то Россия не могла не понимать, что все её вложения в Маньчжурию мгновенно ставятся под удар. Но в очередной раз несогласованность действий различных властных групп привела к катастрофе. Восстание ихэтуаней, к которому присоединились и регулярные войска Китая, перекинулось на Маньчжурию. Началась полноценная война между недавними союзниками – Китаем и Россией.
Всё, что было построено за огромные деньги в последние годы, было уничтожено. Большинство станций разорено, русские рабочие и поселенцы мелкими группами были вынуждены пробиваться в Харбин под непрерывными нападениями со всех сторон. Сам Харбин был на волосок от гибели.
Часть китайских войск переправилась через Амур и развязала боевые действия на нашей территории, подверглись обстрелу многие населённые пункты, включая Благовещенск, в ответ на что по всему Приморскому краю произошла жестокая резня приамурских китайцев, как причастных, так и не причастных к войне. Для подавления восстания в Маньчжурию были введены войска, ихэтуани с регулярными китайскими восками были разбиты, местная администрация разогнана, и введено военное управление.
И снова, как и в момент взятия Порт-Артура, по инициативе командиров на местах было предложено лучшее решение из возможных: использовав, как повод, нападение регулярных китайских войск на КВЖД и Благовещенск, для обеспечения безопасности официально аннексировать часть Маньчжурии.
Находясь под давлением всех мировых держав, Китай не имел бы средств противодействия. Маньчжурия, уже несколько лет находясь фактически под управлением акционерного общества КВЖД и Русско-Китайского банка, после введения русских войск и так была оккупирована. Логичное завершение устремлений Российской Империи в Китае было возможно ровно в тот самый момент.
Но, не решившись утвердить свои завоевания в Китае, Российская империя снова начала длительный процесс переговоров, сопровождавшийся договорённостями о выводе войск. 26 января 1901 г. был подготовлен проект первого договора о Маньчжурии, максимально закреплявший позиции России на фоне поражения Китая и нанесённого им КВЖД ущерба. И здесь снова сыграло свою негативную роль участие наших войск в походе на Пекин: по сути, Россия, потерпев от войны наибольшие потери, своим активным участием на собственных штыках дала в руки держав Запада и США сильнейшие рычаги влияния на политику Китая, до того момента вполне благоволившей укреплению союза с Россией. Теперь же каждое предложение России блокировалось извне.
Само проникновение в Китай столкнуло интересы России с интересами Японии, до того момента являвшейся стратегическим союзником России на Тихом Океане. Первоначально Япония не покушалась на Маньчжурию и Китай, лишь отстаивая свои стратегические интересы в Корее. Японо-китайская война так же произошла на почве дележа Кореи, находившейся под китайской юрисдикцией.
И вот, в 1902-м году, в столь сложной ситуации, Япония сделала попытку официально признать с Россией зоны стратегических интересов каждой из сторон, что позволило бы избежать невыгодного всем конфликта.
Но здесь в игру вступила та группа, которая до последнего момента находилась в тени, а именно – группа придворных авантюристов, представлявших интересы ряда великих князей, и непосредственно Николая 2-го.
Шаг последний. Проникновение в Корею.
Корея была жизненно необходима для стремительно развивающейся Японии, страдавшей от серьёзного перенаселения вкупе с дефицитом ресурсов, включая даже элементарных продуктов питания. Окружённая колониями мировых сверхдержав с одной стороны, и таким же перенаселённым Китаем с другой, Япония могла развиваться в единственно возможном корейском направлении.
И именно в эту, стратегически важную для Японии область, и попыталась грубо влезть Россия, следуя исключительно шкурным интересам группки придворных авантюристов.
Совершенно логично, что проникновение в зону стратегических интересов Японии было воспринято ей как непосредственную угрозу себе, что вкупе с остальными действиями России не оставляло сомнений в серьёзности намерений Николая второго и его окружения. К моменту занятия Маньчжурии войсками и водворения порядка, Николай второй и его родня поддались влиянию так называемой Безобразовской клики.
В 1896-м году купец Бринер стал обладателем лесной концессии в Северной Корее в районе реки Ялу.
Не сумев изыскать средства для разработки концессии, в 1897-м году он выставил оную на продажу, о чём узнал бывший представитель России в Сеуле министр Н. Матюнин. Через своего компаньона бывшего министра двора В. Вонлярлярского к делу концессии был привлечён главный фигурант, по фамилии которого и были названы все причастные – А.М. Безобразов. Пользуясь его связями, к авантюре с концессией удалось привлечь действующего министра царского двора И. Воронцова-Дашкова. Не найдя поддержки у министра финансов С.Ю. Витте и министра иностранных дел М. Муравьёва, концессионеры обратились напрямую к Николаю второму, с предложением о создании не просто общества для разработки концессии, а Восточно-Азиатской компании по образу и подобию Ост-Индской, с целью полного подчинения политики и финансов Кореи интересам России. Николай повелел через советника Непорожнего выкупить у купца Бриннера его концессию, и поставить во главе компании великого князя Александра Михайловича. Помимо выделенных из казны 70 000 рублей, из личных фондов Императора в дело были вложены 200 000 фунтов, после чего вопрос концессии превратился в личный коммерческий интерес государя императора и его фамилии.
Вскоре к корейской авантюре был подтянут и адмирал Алексеев.
Безобразовская клика с их проектом Восточно-Азиатской компании сразу же противопоставила себя группе Витте и его Русско-Китайскому банку. Чтобы ослабить позиции последних, вся Маньчжурия с квантунской областью была объединена под управлением Алексеева, ставшего Наместником, и подчинявшемся лично Николаю. Также в январе 1903-го года Витте принудили открыть Безобразову кредит в 2 миллиона рублей на освоение уже не только корейских лесов, но и китайских.
Очень быстро «лесная концессия» превратилась в начало оккупации Северной Кореи: в качестве «лесорубов» направлялись демобилизованные сибирские стрелки, общее число которых стремительно выросло до полутора тысяч, не считая китайских наёмников.
Ради личной наживы были отброшены в сторону любые меры предосторожности, и возможные риски.
Вся политика Российской Империи на Дальнем Востоке за долгие годы одномоментно оказалась абсурдом, а многие предыдущие шаги попросту лишены смысла. Не рискнув в 1898-м году занять Мозампо, и обеспечить наилучшую базу для русского флота, из опасений конфликта с Японией когда она была абсолютно не готова к войне, теперь, в 1901-м году, в момент пика военных приготовлений противника, Россия беззастенчиво влезла в Корею, будучи совершенно не готовой к её удержанию.
Подобного Япония стерпеть не могла уже совершенно никак. Вторжением в Северную Корею против всех договорённостей и международных соглашений, Николай второй сделал войну окончательно неизбежной.
Подведём невесёлые итоги дальневосточной политики России и подготовки к неизбежной войне.
Погнавшись за журавлём в небе в виде предполагаемых прибылей концессий в Северном Китае, Россия вложила в КВЖД более 350 миллионов рублей, из них 70,1 млн. пришлись на восстановление разрушенного в ходе непродуманной войны с Китаем.
Займы Китаю для уплаты контрибуции Японии составили более 150 миллионов рублей. Они на два года ускорили выполнение Японией программы подготовки к войне, в российскую же казну ни одной копейки от официального Пекина так и не вернулось, ни от займов, ни от контрибуции за восстание ихэтуаней.
На оборудование Порт-Артура и Дальнего было истрачено в совокупности более 200 миллионов рублей.
На строительство флота для нужд Дальнего Востока, т.е. непосредственно из-за угрозы со стороны Японии проникновению в Маньчжурию и Корею было затрачено 300 миллионов рублей.
Только на взятки китайским чиновникам было потрачено более 3 млн. рублей, что равнялось стоимости одного крейсера типа «Новик».
На Безобразовскую авантюру было также истрачено более 2,5 миллионов.
Не считая исключительно военных расходов, вложения в Дальневосточную авантюру составили 1 миллиард рублей, совокупные же расходы к концу войны превысили 1,5 миллиарда.
Максимальная годовая прибыль с эксплуатации КВЖД и концессий в Северном Китае составила 75 миллионов рублей. Прибыли с корейской концессии императорский двор так и не дождался, не говоря уже о казне. Баланс подвести нетрудно.
Таким образом, для страны политика Николая, Витте и Алексеева обошлась колоссальными убытками ещё до начала войны. По результатам поражения, все вложения будут окончательно потеряны: Тихоокеанский и Балтийский флота будут утоплены, Порт-Артур и Дальний захвачены, КВЖД в значительной своей части также захвачена Японией.
Политика 1895-1904 годов в области территориальных приобретений также окончилась провалом: были упущены две наилучшие военно-морские базы – Циндао и Мозампо. Вместо них был захвачен Порт-Артур, из которого невозможно было обеспечить Корею от японского вторжения, и который являлся больше ловушкой для русского флота.
Маньчжурия после войны с Китаем не была аннексирована. Установление зон влияния с Японией и превращение её в стратегического союзника вместо будущего врага также не было выполнено.
Подготовка опорного пункта на Тихоокеанском побережье, коль скоро уж его захватили, была проведена из рук вон плохо:
- работы по оборудованию сухопутной крепости выполнялись по самым урезанным в целях экономии проектам, но и для них выделалась лишь треть необходимых средств.
- Работы по оборудованию морской базы так же не были проведены даже в минимально необходимом объёме.
Зато рос как на дрожжах «коммерческий порт» Дальний, в который вкладывались средства, многократно превышавшие максимально необходимые для полного оборудования Порт-Артура.
Непоследовательность политики, отсутствие чёткого плана и твёрдой стратегической линии приводило к тому, что различные группы в руководстве Российской империи тянули одеяло на себя, подчас во вред интересам страны.
Для получения войны Россия сделала всё возможное. Параллельно было сделано всё возможное, чтобы начать войну в максимально неблагоприятных условиях. Но мало было политических провалов, дальнейшему разгрому изрядно способствовали адмиралы и генералы. Но об этом – в следующий раз.