«Все Генеральные авиаконструкторы, несомненно, высокообразованные люди, а Павел Осипович Сухой в науке всё-таки выше всех нас, хотя и не имел звания академика. Я не отступлю от истины, если назову Павла Осиповича квинтэссенцией нашей авиации»
Генеральный конструктор ОКБ Олег Антонов
Идея этой статьи проста – по воспоминаниям людей, авиаконструкторов, которые долгие годы работали под руководством Павла Осиповича, постараться понять, что же это был за человек. Про Павла Сухого как выдающегося инженера и авиаконструктора написано много, а вот про его человеческие качества сказано на удивление мало. Мы постарались собрать и обобщить воспоминания людей, лично знакомых с Павлом Осиповичем, воспоминания о нем в первую очередь как о Человеке.
Павел Осипович был человеком закрытым, и четко отделял рабочее пространство от личного. Люди, которые часто взаимодействовали с ним по работе, отмечали, что в рабочей обстановке Павел Осипович был всегда корректен, подчеркнуто вежлив, немногословен. Он никогда не повышал голос, не сквернословил, умел выслушать любого, даже если его идея была полностью несостоятельна. Но это все про работу и рабочую обстановку, а вот каким он был в обычной жизни, дома, в семье, на отдыхе – об этом мог бы рассказать Евгений Алексеевич Иванов. Он начал работать с П.О. (со слов авиаконструктора Олега Сергеевича Самойловича именно так в ОКБ называли Павла Осиповича Сухого – кратко П.О.) еще с 1939 года и прошел с ним все самые сложные времена в стране и в КБ. Но, к сожалению, Евгений Иванов не написал мемуаров (во всяком случае, таких публикаций не найдено).
Так что же за человек был легенда отечественного авиастроения Павел Осипович Сухой? Сегодня об этом можно узнать только лишь из воспоминаний-мемуаров людей, которые работали непосредственно с ним, под его руководством. Но таких немного – это авиаконструкторы Олег Сергеевич Самойлович, Леонид Липманович Анцелиович, летчик-испытатель Степан Анастасович Микоян, Евгений Георгиевич Адлер…
Несколько примечательных высказываний советских авиаконструкторов, инженеров, летчиков, которые так или иначе были знакомы с П.О., собрала в своих книгах о конструкторе писательница Лидия Михайловна Кузьмина, которая лично беседовала со многими из них.
Вот лишь некоторые из этих высказываний...
Леонид Львович Кербер, авиаконструктор, заместитель Генерального конструктора А.Н. Туполева.
«Я познакомился с Павлом Осиповичем Сухим, когда два самолета АНТ-25 начали непосредственно готовить к перелету в США. Сухой был ведущим конструктором этих машин… Необыкновенный педантизм… Врожденные черты характера Павла Осиповича – внутренняя убежденность в своей правоте, невозмутимость… Мне посчастливилось работать с многими крупными авиаконструкторами. И, к чести Павла Осиповича, … почти никто из них не обладал такой выдержкой и самоконтролем, способностью сдерживать в себе гнев, раздражительность, возмущение, как Павел Осипович Сухой.»
Архип Михайлович Люлька, Главный конструктор советских авиационных двигателей.
Архип Михайлович эмоционально описал первый полет перехватчика Су-11 с его новым двигателем ТР-1. Самолет пилотировал летчик-испытатель Георгий Шиянов, а Архип Михайлович и Павел Осипович наблюдали за полетом.
«…Меня охватывает страшное волнение, но Павел Осипович невозмутим, даже слишком спокоен. …Я… просто трясся от страха. Сделав несколько кругов, самолет плавно касается дорожки. Меня охватывает волна восторга и счастья… Подойдя к Главному конструктору самолета, я обнял его и приподнял от земли. Павел Осипович удивленно посмотрел на меня. Его лицо не выражало абсолютно никаких эмоций. Эта непроницаемость меня поразила тогда больше всего. Потом я привык к его сдержанности. Переживая все в себе, будь то неудача или успех, внешне он не показывал своих чувств. И те, кто не знал его хорошо, считали «сухим.»
А.К. Аронов, ведущий авиаконструктор КБ В.Г. Ермолаева.
После смерти в 1946 Владимира Ермолаева его КБ перешло к П.О. Сухому.
«… Но в первые же дни стало ясно, что перед нами – образец истинного руководителя… Павел Осипович, будучи сам образцом порядочности, требовал ее и от своих сотрудников. Он очень верил людям, но сказавший ему однажды неправду рисковал надолго, очень надолго потерять его доверие…
… Сдержанность и «сухость» Павла Осиповича вовсе не означали его душевную сухость, он был заботлив и чуток к людям.»
А.В. Мурашов, инженер-авиаконструктор.
«Когда в 1939 году я пришел в Конструкторское бюро, меня встретил стройный, выше среднего роста, гладко причесанный, несколько аскетического вида человек в белоснежной рубашке без галстука, в накинутом на плечи сером пиджаке. …
- Кем бы вы хотели у нас работать? – спросил меня Павел Осипович.
- Инженером-конструктором.
- Как? Вы же были начальником серийного отдела в КБ Яковлева?
- Да, но там приходилось заниматься машинами, основным материалом для которых было дерево, а с металлическими конструкциями я незнаком, у вас придется иметь дело с металлом.
После небольшого раздумья Павел Осипович поднял трубку, поговорил по телефону и сказал:
- Пройдите в бригаду фюзеляжа к Ромейко-Гурко.
Павел Осипович произвел на меня очень приятное впечатление. Понравилась его вежливость, располагающий внимательный взгляд больших карих глаз, спокойный деловой разговор, умение слушать собеседника.»
Владимир Балуев, инженер-авиаконструктор, начал работать в бригаде Павла Сухого с 1929 года.
«… Подкупали вежливость, спокойствие, работоспособность Павла Осиповича, его четкие ответы на все задаваемые вопросы, внимание и благожелательность к начинающим конструкторам… Он не терпел безответственного отношения к порученному делу, пустопорожних разговоров, подхалимства, недисциплинированности, очковтирательства…»
«Убийственную» вежливость и «пугающее» спокойствие отмечали многие, кто был знаком с П.О. С подчиненными Павел Осипович общался исключительно на «вы» и всегда соблюдал дистанцию. Очень образно охарактеризовал Павла Осиповича в рабочей обстановке один из сотрудников его ОКБ:
«Мы были рядом с ним, и в то же время он был недосягаем для нас, словно истребитель, летящий на сверхзвуке…»
Юрий Викторович Ивашечкин, авиаконструктор. В ОКБ Сухого – с января 1961 по октябрь 1985 года.
Разница в возрасте между Генеральным конструктором и молодыми сотрудниками была значительной. Но несмотря на это, к молодым конструкторам, которые пользовались доверием П.О., он относился буквально по-отечески.
«Мы вначале побаивались, что эта разница помешает нам понимать друг друга. Ведь с возрастом человек обретает традиции и даже некоторый консерватизм в образе мыслей, боится риска. Ничего этого не было у нашего Генерального. Смелость в решениях, молодость мышления были присущи ему всю жизнь.»
Когда Олег Самойлович стал официально заниматься «соткой» (самолет Т-4), именно ему принадлежала идея «разбавить» отдел из опытных специалистов молодыми конструкторами. П.О. скомплектовал список сотрудников для работы над Т-4. Однако Самойлович набрался смелости и попросил П.О. укомплектовать группу выпускниками МАИ.
Сухой: - «Вы пытаетесь разбавить бригаду общих видов молодежью. Это неправильно. Я стою на позиции, что проектировать самолет должны опытные конструкторы»
Самойлович: - «Павел Осипович, каждый конструктор, поработавший несколько лет в каком-то отделе, уже «зашорен» привычными ему техническими решениями. Он не может предложить ничего принципиально нового. А нам нужны новые технические решения.»
Через два дня Павел Сухой согласился и разрешил Самойловичу сформировать коллектив на свое усмотрение. Именно в работе над «соткой» смогли проявить себя молодые начинающие конструкторы, среди которых был и Юрий Ивашечкин.
По сути, это был смелый кадровый эксперимент, на который не всякий Генеральный конструктор бы решился: допустить в святая святых КБ – бригаду общих видов – молодых конструкторов без опыта. Но Павел Осипович поверил в желание творить и в талант молодых инженеров, и не прогадал. В будущем эта группа создала немало передовых проектов, и из нее выросли замы и главные конструктора, начальники отделов.
Леонид Липманович Анцелиович, авиаконструктор.
Леонид Анцелиович пришел на практику в ОКБ из МАИ в середине 50-х годов. В 1954 году Леонид Анцелиович проходил преддипломную практику в бригаде крыла ОКБ. Руководителем дипломного проекта Анцелиовича и других его однокурсников, попавших по распределению в ОКБ, был сам Павел Осипович.
В своей книге «Неизвестный Сухой. Годы в секретном КБ» он пишет про первое впечатление от встречи с П.О..
«… Мы оказались в большом светлом кабинете с большими окнами, из которых была видна полоса Центрального аэродрома. Из-за рабочего стола поднялся пожилой, стройный, почти лысый мужчина выше среднего роста с большой головой, немного лопоухий. Выразительные внимательные глаза излучали доброжелательность. Прямой нос и тонкие губы завершали облик очень интеллигентного человека. Ему тогда было всего 59 лет…
… Около часа мы непринужденно беседовали с легендарным авиаконструктором, который давал нам дельные советы и делал какие-то пометки против наших фамилий в своем списке. И вышли мы от него с огромным желанием выполнить дипломный проект как можно лучше. Было чувство полной уверенности, что с таким руководителем мой дипломный проект будет выполнен на самом высоком уровне.»
Евгений Георгиевич Адлер, авиаконструктор.
Несмотря на холодное отношение (мягко говоря) П.О. к другому конструктору А.С. Яковлеву, который долгое время был личным референтом Иосифа Сталина по авиации и замом наркома по опытному авиастроению, на отдельных сотрудников яковлевского КБ это отношение на распространялось. Павел Осипович умел отделять эмоции от дела. Об этом говорит показательный случай (даже два), который в своей книге «Земля и небо. Записки авиаконструктора» описал авиаконструктор Евгений Георгиевич Адлер.
Бывший ведущий конструктор Яковлева Евгений Адлер, в 1952 году, начал работать в КБ Владимира Кондратьева над копированием американского истребителя F-86 «Sabre» в качестве начальника бригады эскизного проектирования. Позднее Адлер «засветился» в авантюрном проекте Кондратьева и авиационного вооруженца Бориса Шпитального – самолете с «молекулярным» двигателем Шпитального. Прожект Кондратьева-Шпитального стал последней каплей в чаше терпения руководства авиапрома, и Кондратьева отстранили от руководства КБ, назначив на его место Павла Сухого.
Вот что пишет в своей книге Евгений Георгиевич Адлер.
«Узнав о передаче всего ОКБ Кондратьева в руки Сухого, реабилитированного Г.М. Маленковым, я отсиживался дома в ожидании дальнейшего развития событий.
Звонок Сухого прервал мою фиктивную «болезнь».
- Что с вами? Почему вы не выходите на работу? Больны?
- Если честно, Павел Осипович, я совершенно здоров.
- Тогда в чем же дело?
- Вам, вероятно, известна моя причастность к проекту, мягко выражаясь, с изрядной долей фантастики?
- Я об этом знаю. Но о вас у меня есть авторитетные высказывания людей, с мнением которых я считаюсь. Я на вас рассчитываю. Возвращайтесь на работу, пожалуйста.
- Хорошо, завтра явлюсь.
Так я остался работать в ОКБ Сухого в качестве начальника бригады эскизного проектирования.»
Очень характерный пример. Павел Осипович ни словом не высказал своего отношения об авантюре Кондратьева и участия в ней Адлера. Во главу угла П.О. ставил профессионализм Евгения Адлера, и заранее поинтересовался о нем у людей, мнение которых он ценил и уважал.
С работой Евгения Адлера над самолетом С-1 произошла еще одна история, которая тоже весьма характеризует Павла Осиповича с профессиональной и человеческой точки зрения.
В работе над опытным истребителем С-1 широко использовался опыт, полученный при создании реактивного истребителя Су-17 («Р»), который был создан до ликвидации ОКБ Сухого, в ноябре 1949 года. Первый эскизный проект С-1, очень напоминающий Су-17, был подготовлен и пошел в детальную проработку в другие бригады. Отчасти тому способствовала уверенность «старых» работников суховского КБ в своем детище Су-17, которое было построено и даже совершило успешные пробежки по аэродрому. Но вскоре стало ясно, что без значительных изменений в конструкции сделать истребитель, который отвечает современным запросам ВВС, будет практически невозможно. И возможно первым на это обратил внимание Евгений Адлер. Вот как он описал эти события.
«По мере того, как чертежи из бригады эскизного проектирования перемещались в основные бригады ОКБ, во мне росло чувство недовольства и исподволь складывалось иное конструктивное решение. Подписывая чертежи все с большим отвращением, я, наконец, не выдержал и отправился к Сухому с повинной головой.
- Павел Осипович, - начал я со смущением, - должен вам откровенно признаться, что разработанный нами эскизный проект, уже почти полностью переданный в бригады КБ, мне не нравится.
- И мне тоже, - неожиданно сказал Сухой.
- Мне не нравится, - продолжал я уже с воодушевлением, - то, что он является всего лишь копией конструкции Су-17, тогда как можно, мне кажется, сделать его гораздо лучше.
- Так делайте, что же вам мешает?
- Мешает убеждённость ваших сотрудников, что лучше Су-17 ничего на свете нет. И я, каюсь, поддался этому настроению. Но если вы разрешите внести существенные коррективы в первоначальный проект, то свои соображения я вам представлю через три дня.
- Пожалуйста».
Несмотря на то, что коллектив ОКБ неприязненно воспринял вариант «Кондратьевского варяга» Адлера, Павел Осипович дал указание о детальной проработке обеих схем, для выбора оптимальной в весовом и прочностном отношении. Впоследствии выяснилось, что новая конструкция принесла существенную экономию веса в 665 кг, а принятая схема самолета обладала наименьшим возможным аэродинамическим сопротивлением изо всех реализуемых компоновок того времени.
И в этом случае Павле Осипович выбрал то, что лучше для дела, для будущего самолета, отбросив возможные симпатии-антипатии свои и своего коллектива к личности конструктора Евгения Адлера.
Олег Сергеевич Самойлович, авиаконструктор.
Почти 30 лет проработал в ОКБ Олег Сергеевич Самойлович, пришедший в 1957 году по окончании МАИ. В своей книге воспоминаний «Рядом с Сухим» Олег Самойлович, в том числе, описывает свои отношения с Генеральным конструктором.
Несмотря на то, что на выпускника МАИ Олега Самойловича пришла персональная заявка от самого Александра Яковлева, Олег выбрал ОКБ Сухого, где проходил преддипломную практику. Но молодой и настырный инженер хотел работать не просто в ОКБ Сухого, а только в бригаде общих видов. В этом ему несказанно повезло – начальник этой бригады Иван Иванович Цебриков был учеником отца Олега Самойловича – преподавателя русского языка и литературы Сергея Ивановича Самойловича. Иван Цебриков устроил встречу Самойловича с Генеральным конструктором.
«Может, сбивчиво и эмоционально, но я выложил всё (а скорее - и больше чем нужно), что так долго вынашивал. Итог разговору подвел П. О. Сухой:
- Не в моих правилах брать в бригаду общих видов инженеров со студенческой скамьи. У меня в этой бригаде работают только конструктора, имеющие стаж 4-5 лет в других подразделениях КБ. Поэтому я не думаю, что вы сможете работать в этом коллективе. Однако, учитывая то, что вы воевали, я приму вас в бригаду общих видов с испытательным сроком в один год. Потом вы придете ко мне и попросите о переводе вас в любой отдел, который пожелаете.
Сухой при этом разговоре был предельно вежлив и ничем не проявил своего превосходства надо мной. После этого я дал сам себе слово, что расшибусь, но оправдаю его доверие.»
Про пунктуальность и точность Павла Осиповича
Про заведенную Павлом Осиповичем пунктуальность Олег Сергеевич написал так:
«С началом работы в КБ я стал приглядываться к заведенному здесь порядку, к "уставу монастыря". Первое, что бросилось в глаза - это точность, строжайшая дисциплина времени. Сам Павел Осипович приходил в бригаду общих видов два раза в день, в 9 утра и в 2 часа дня. Причем делал он это настолько пунктуально, что мы по нему часы сверяли. Кстати, первым начальником бригады общих видов при воссоздании КБ был Е. Адлер, очень способный и грамотный конструктор, работавший до этого в КБ А. С. Яковлева. Так вот, он имел всего один недостаток: постоянно приходил на работу в 10-11. Поскольку Сухой появлялся в бригаде раньше, ровно в 9.00, отсутствие Адлера не оставалось не замеченным…»
Олег Сергеевич вспоминает еще один случай, связанный с пунктуальностью Павла Осиповича.
Однажды он пригласил Самойловича к себе по какому-то вопросу. Олег Сергеевич пришел за несколько минут до назначенного времени. Но Вера Ивановна (секретарь) не пустила его, сославшись на проходящее совещание у Павла Осиповича. Когда же оно закончилось и П.О. вышел из кабинета в приемную он задал вопрос Самойловичу:
«- Олег Сергеевич, а вы почему опоздали?»
Олег Самойлович ответил, что пришел вовремя, но было совещание… На что получил ответ:
«- Вы просто были обязаны заглянуть в кабинет, я бы немедленно прервал совещание».
Таким образом, личным примером, Павел Осипович приучал свой коллектив к дисциплине, пунктуальности, ответственности за свои слова и решения. «Не давши слово – крепись, а давши – держись».
Обход ОКБ П.О. начинал с бригады общих видов ровно в 9.00. Аккуратный подтянутый с военной выправкой, Генеральный, останавливаясь у кульманов, изучал чертежи, задавал вопросы, иногда брал в руку карандаш и что-то исправлял.
«- Может, так будет лучше?» – спрашивал он спокойным тихим голосом, внося исправления…
Придя в два часа дня и не заметив изменений на чертеже, он обычно задавал вопрос:
«- А почему у вас нет ничего нового? Мыслей нет или какие затруднения?»
Этих вопросов мы боялись больше всего и старались работать в полную силу».
О.С. Самойлович. «Рядом с Сухим»
Про скромность
Скромность Павла Осиповича не была напускной, по обстоятельствам. Его скромность базировалась на внутренней уверенности в себе, в своем опыте, в своих знаниях, в своих самолетах. Его личности не требовалось внешних признаний его заслуг – наград, почестей, званий. Хотя в советском обществе все эти признания «партии и правительства» давали значительные преференции, Павел Осипович был далек от всего этого. Для него наивысшей благодарностью от страны были его самолеты, стоящие на защите Родины. И он делал все возможное, чтобы эта защита была лучшая.
Олег Сергеевич Самойлович в своей книге отмечал ущемление заслуг П.О., но сам Генеральный конструктор вполне спокойно относился к этому.
«…Можно предположить, что нелюбовь П. Дементьева к П. Сухому и В. Мясищеву сказалась и в том, что они не были избраны академиками, хотя практически все Генеральные конструкторы, в том числе, и из следующего поколения (Р. А. Беляков, Г. В. Новожилов, А. А. Туполев) получили это высокое звание…
…Аналогично обстояли дела и с воинскими званиями. Дементьев, Яковлев, Туполев - генерал-полковники; Ильюшин, Лавочкин, Микоян – генерал-лейтенанты, Мясищев - генерал-майор. И только Сухой как был прапорщиком царской армии, участником военных действий в 1915-1917 годах, так и остался в этом звании. Тихий, скромный, интеллигентный, П. О. был просто не способен вырывать себе награды и звания.»
И еще о скромности Павла Осиповича словами заслуженного летчика-испытателя СССР, Героя Советского Союза Андрея Арсеновича Манучарова (принимал участие в госиспытаниях Су-15, Су-15УТ, Су-17, машин других ОКБ).
«Любого человека, с которым приходилось сотрудничать, пытаешься оценить в двух аспектах: профессионализм и человечность… В обоих этих аспектах Павел Осипович Сухой представляется выдающимся человеком нашей эпохи. Из его человеческих качеств хотелось бы отметить необыкновенную, можно сказать, уникальную скромность, вызывающую иной раз даже удивление.
Далее Андрей Манучаров вспоминает случай на показе авиатехники в Кубинке, на котором присутствовали представители высших эшелонов власти стран СЭВ (СЭВ – Совет Экономической Взаимопомощи, содружество стран социалистического лагеря).
«… Павел Осипович не вливался в свиту высоких руководителей, а скромно шел в стороне один. Внимательно, молча слушал докладчиков и, когда закончился доклад о его самолете, подошел и сказал:
- «Спасибо. Мне не было необходимости вмешиваться.»
Про отношение к времени
С годами Павел Осипович стал все более бережно относиться к своему времени, ценил и уважал и время своих сотрудников.
В книге Лидии Кузьминой «Конструктор Сухой. Люди и самолеты» приводится один характерный пример из жизни КБ.
Однажды молодой инженер из отдела силовых установок Игорь Емельянов с восторгом докладывал Генеральному о том, как ему удалось найти очень удачное техническое решение. Павел Осипович остановил его:
- Давайте договоримся, что впредь будете сообщать мне только о том, что у вас не будет получаться… Надеюсь, вы меня правильно поймете – мне сейчас нужна только та информация, без которой нельзя обойтись».
И эта ситуация была не от невнимательности или пренебрежении к молодому сотруднику, а от того, что, скорее всего, П.О. считал, что это норма для конструктора – находить грамотные правильные технические решения. И еще от того, что Павел Осипович не считал нужным тратить свое время на выслушивание рассказа, как что-то получилось. Такая история не требовала его внимания.
Скромность П.О. и его бережное отношение ко времени выражались еще и в том, что он не любил празднования своих юбилеев. Так же он не любил всевозможных заседаний, комиссий, выступлений, если дело, конечно, не касалось самолетов его ОКБ. Если все же ему приходилось выступать с высоких трибун, то был всегда предельно краток, говорил по существу, и без долгих пафосных прелюдий.
Руководство Советского Союза любило помпезно, с размахом отмечать юбилеи заслуженных государственных деятелей. Зная категорическую нелюбовь к таким мероприятиям, руководство и приближенные Павла Осиповича пошли на обман. Для того, чтобы он не отказался от чествований своего 70-летнего юбилея, его убедили в том, что 7 июля 1965 года, в Колонном зале Дома союзов будут отмечать только 25-летие завода.
К вящей радости собравшихся, Павел Осипович прибыл на торжества, где был награжден орденом Ленина и второй золотой медалью «Серп и Молот» Героя Социалистического Труда. Было огромное количество поздравлений от чиновников, авиаторов, летчиков, конструкторов, вот только юбиляр на этом празднике чувствовал себя крайне неуютно. Впоследствии организаторам «заговора», говорят, здорово влетело от Павла Сухого.
Про интеллигентность
Вот как написал об этом Олег Сергеевич Самойлович, и с его определением сложно не согласиться…
«…Настоящие русские интеллигенты - это нечто особенное. Имеет значение происхождение (гены), воспитание в семье, образование, наконец. Ныне распространено убеждение, а лучше сказать - заблуждение, что стоит получить диплом об окончании института, и ты становишься интеллигентом… На самом деле образованность никогда не являлась достаточным признаком русской интеллигенции. Ведь сколько людей, имея высшее образование (а часто и не одно), так и остаются хамами по жизни, подлецами, ползущими к вершине по чужим головам…»
А вот как дает определение термину «интеллигентность» современный ИИ:
Интеллигентность – это совокупность личностных качеств, характеризующихся высоким уровнем интеллекта, образованности, культуры поведения, а также осознанием своей социальной ответственности и стремлением к духовному развитию.
Это не только знание, но и способность к пониманию, сочувствию, уважению к другим и окружающему миру.
Интеллигентность, таким образом, является не просто набором знаний, а целым комплексом качеств, формирующих гармоничную личность, способную к продуктивному взаимодействию с миром и самореализации.
Павел Осипович Сухой в полной мере отвечает всем человеческим качествам, которыми охарактеризовали понятие «интеллигентность» и Олег Самойлович и современный ИИ.
«… Перед началом написания этой главы, я заново перечитал книгу И. Чутко "Мост через время" о Генеральном конструкторе В. М. Мясищеве и увидел, что как бы повторяю уже написанное. Меня вначале это поразило, а потом я понял, что П. Сухой и В. Мясищев принадлежали к почти вымершей теперь породе русских интеллигентов. Кроме того, у П. Сухого и В. Мясищева была очень близкая творческая судьба: их КБ дважды разгоняли, они не были академиками, обоих не любили на самых верхах, но вынужденно терпели…»
Самойлович О.С. «Рядом с Сухим»
Еще один показательный штрих к портрету Павла Осиповича из книги Олега Самойловича.
Сухой же был человеком, который никогда никого не оскорбил и не унизил, даже подчиненных, даже если предлагаемая идея была абсолютно глупая, и глупость эта лежала на поверхности. Он очень тактично объяснял, почему он эту идею принять не может. Павел Осипович ругаться не умел, он просил. Те, кто его знали, говорят, что эти его тихие просьбы лучше любого приказа заряжали на работу…»
В одном из очень редких разговоров не о работе (разговор шел о повести братьев Стругацких «Улитка на склоне») Павел Осипович неожиданно задал Олегу Самойловичу вопрос:
«- Расскажите о себе, кто ваши родители?
Вот тут я совершенно неожиданно для себя рассказал ему о том, что оба моих деда священники, признанные "лишенцами" (т. е. лишенными всех прав), что мои родители белорусы, рассказал про Калугу, про Циолковского и т. д. Он сидел и несколько минут молчал, а потом очень тихо сказал:
- Моя настоящая фамилия не Сухой, а Сухи́. Мы оба с вами белорусы, и только поэтому я вам это рассказываю. Когда я родился и мне давали в церкви имя, дьяк сказал, что он не знает такой фамилии - Сухи, младенец будет наречен фамилией Сухой. Вот так я стал Сухим.
Это была одна единственная задушевная беседа между нами. Больше такого ни разу не повторилось…»
Интеллигентность Павла Сухого была и в широчайшем его кругозоре. Он интересовался философией, живописью, прозой и поэзией, архитектурой, и это уж, не говоря про точные науки и дисциплины, которые он обязан был знать по роду своей деятельности. Павел Осипович хорошо знал несколько языков, включая «мертвый» язык – латынь, на котором читал, переводил и цитировал крылатые фразы. В ОКБ существовал даже некий ритуал: к нему на рабочий стол регулярно доставлялись иностранные авиационные и научно-технические журналы. Генеральный конструктор их все просматривал, а статьи, показавшиеся ему интересными и полезными, он переводил. Перевод распечатывали, и к нему прилагался список конструкторов, которые должны были обязательно ознакомиться с этой статьей под роспись. Список составлял, конечно же, сам П.О. После ознакомления с переводом нужных конструкторов, он поступал в архив для широкого пользования.
«При всей своей внешней замкнутости Павел Осипович был тем не менее чрезвычайно душевным и благожелательным человеком. Не будучи с кем-либо, даже в среде своих ближайших помощников, «на короткой ноге», он в тоже время был очень заботлив, что особенно проявлялось при решении им личных вопросов его сотрудников.»
Кузьмина Л.М. «Конструктор Сухой. «Су» - люди и самолеты»
Забота о людях, которые тебя окружают – это тоже одна из главнейших черт интеллигентности.
Про щепетильность
Один из старейших производственников КБ (еще в дореактивное время) Илья Наумович Басов так высказался об этой черте П.О.: «П.О. Сухой был крайне щепетилен, особенно в быту, во всем, что касалось лично его…»
Лидии Кузьминой он рассказал историю, участником которой он стал. На служебной машине «эмке» Павла Осиповича потек бензобак. И он обратился к Илье Басову с просьбой подобрать походящий бак на старых списанных самолетах. Подходящего бака он и начальник цеха не нашли и дали задание рабочим изготовить по чертежам новый бензобак. Спустя время в цех зашел Павел Осипович и очень смутился, увидев изготовленный бак. Он попросил рабочих принести наряд, по которому они работали и тут же расплатился с ними за работу из своего кошелька. Потом он вызвал к себе инициатора этой работы Илью Басова и высказал ему свое мнение по этому поводу.
«- Зачем вы отвлекли рабочих от производственной работы? Я не просил вас об этом. Не ожидал такой инициативы… - укоризненно сказал Павел Осипович, и самым большим наказанием для меня было то, что больше он никогда не обращался ко мне с личными просьбами.»
Начальник отдела по бытовым вопросам как-то раз решил обрадовать Павла Осиповича и «выбил» для него льготную путевку в санаторий (в Советском Союзе был такой способ поощрения трудящихся передовиков – стоимость такой путевки была несколько процентов от реальной стоимости). На что Сухой тут же ответил «благодетелю» - «Путевку возьму, мне надо подлечиться, но только за полную стоимость.» Павел Осипович не считал себя вправе пользоваться такими льготами.
Сегодня в такое поведение крупного руководителя сложно поверить, да и по тем временам (довоенным) это было весьма нетипично, но таков был Павел Осипович Сухой. И с годами, с ростом его значимости в авиапромышленности, его щепетильность в подобных вопросах только усилилась.
Про широкий кругозор
После ликвидации ОКБ в 1949 году, Павел Сухой с большей частью своего коллектива работал в ОКБ А.Н. Туполева. В эти годы Павел Осипович сблизился с соратником Туполева Л.Л. Кербером.
«… На этот раз я познакомился с Павлом Осиповичем гораздо ближе, чем при подготовке к перелетам АНТ-25… Его фамилия на первый взгляд как-то соответствовала складу его характера. Но достаточно было пробить ледок официального знакомства, как сразу перед тобой открывался совсем иной человек…»
У обоих конструкторов со временем появилась привычка обедать вместе. И за этими обедами, в разговорах обо всем на свете Павел Осипович стал открываться для Леонида Львовича совсем с другой стороны.
«… Встречаясь в непринужденной обстановке, было приятно увидеть в нем за внешней замкнутостью настоящего русского интеллигента, разносторонне и широко задумывающегося над всеми сторонами жизни… В наших «застольных» беседах постепенно раскрывались художественные, театральные вкусы Павла Осиповича. Он по-настоящему любил русскую литературу, особенно поэзию… Говоря о театре, он признался мне как-то, что очень любит оперетту. А это так не вязалось с моим представлением о нем! Я даже переспросил: так ли это? И он тут же подтвердил:
- Да, знаете, люблю, а вот хожу в театр редко, все некогда…»
Любопытную черту характера П.О. осветил директор Иркутского авиазавода Михаил Павлович Семенов (который впоследствии, в период с 1960 по 1971 годы, был директором завода в ОКБ Сухого). На этом заводе в конце 40-х – начале 50-х годов Павел Сухой занимался внедрением в серийное производство фронтового бомбардировщика Туполева Ту-14 в качестве его заместителя Генерального конструктора. Большое внимание П.О. уделял летным испытаниям, и вместе с директором Семеновым они одно время много ездили по тайге в поисках мест, где можно оборудовать запасные площадки для посадки.
«… И тут мы узнали одну его слабость – любовь к быстрой езде на автомашине… Ездили мы на «Победе» и с интересом наблюдали, как оживляется Павел Осипович всякий раз, когда приходилось делать крутые повороты и виражи на сложных сибирских таежных трактах. Это доставляло ему большое удовольствие.»
Еще одна интересная черта характера Павла Осиповича – отсутствие зашоренности, догматизма и консерватизма, умение взглянуть на проблему, событие новым взглядом, с совершенно неожиданной стороны. Возможно, именно эта черта его личности – «молодость мышления», сделала его одним из самых талантливых авиаконструкторов.
На Иркутском авиазаводе на выходные или на праздники конструкторы и работники завода выезжали на природу, на базы отдыха, на рыбалку или охоту. Как это обычно водится, в разговорах людей, хорошо знавших друг друга, возникали споры по самым разным вопросам. Спорящие делились, условно говоря, на два лагеря. Но когда в разговор вступал Павел Сухой и высказывал свою точку зрения на предмет спора, все ошеломленно замолкали. П.О. предлагал взглянуть на проблему, новость с такой стороны, с которой никто из участников беседы и не додумался бы ее рассматривать.
Вот что об этом говорил авиаконструктор Кирилл Курьяновский, работавший в КБ долгое время:
«У Павла Осиповича был ум «гибкого» конструктора. Если для уже принятой конструкции вдруг появлялось новое, лучшее решение, он принимал его, несмотря на возражения и доводы о том, что чертежи на первый вариант подписаны и сданы. В ответ на это он как-то даже сказал, указывая на конструктора, предложившего новое решение: «Он поумнел за это время, а вот вы – нет».
Про скупость на похвалы
Еще одну отличительную черту Павла Осиповича Сухого отмечали практически все сотрудники и те, кто знал его более или менее близко по рабочим моментам – он очень редко кого-то хвалил. И это было не потому, что он считал, что своих подчиненных не за что хвалить, напротив, он гордился своим коллективом, который был способен решать практически любые задачи, связанные с авиацией, и не только с ней…
Возможно, кто-то сочтет такую черту характера недостатком, но она определялась отношением Сухого к своей работе. П.О. был очень требовательным, в первую очередь, к себе, а затем и к своим сотрудникам. Павел Осипович совершенно справедливо полагал, что если конструктор, инженер, рабочий взялся за работу, порученную ему, то должен делать ее с полной самоотдачей, делать свою работу на 100% и даже больше. Вложить в нее не только все свои знания и умения, но и, если угодно, вложить душу. Человек, который, по мнению Павла Сухого, относился к своей работе походя, спустя рукава, долго в КБ не задерживался. Поэтому работа, выполненная на «отлично», творчески, с душой и полной самоотдачей для П.О. была нормой, естественным положением вещей.
Повышение по службе, постановка все более сложных задач, доверие – вот по этим признакам сотрудникам ОКБ становилось понятно отношение Генерального. Ну, разумеется, моральное и материальное поощрение было еще одним признаком хорошего его отношения.
Вот что пишет об этом в своей книге Олег Самойлович. Олег Сергеевич хорошо понимал и видел, что Павел Осипович ему все больше доверяет, ставит перед ним все более сложные задачи, начинает вводить его в «высший свет» авиапромышленности, берет с собой на министерские совещания и госкомиссии. Это и был показатель отношения Павла Осиповича к конструктору, признание его заслуг. А об истинном отношении к себе Павла Сухого Олег Самойлович, к сожалению, узнал только на его поминках.
«… Впервые об его отношении ко мне я узнал лишь на поминках в Архангельском, которые устроила семья Павла Осиповича. В перерыве ко мне подошли его жена Софья Феликсовна и дочь Ирина Павловна: "Мы рады познакомиться с вами. Павел Осипович столько о вас рассказывал". Будучи очень замкнутым на работе, П. О. «раскрывался» только дома, в семье. Семья была для него отдушиной…»
Самойлович О.С. «Рядом с Сухим»
Про уверенность в себе
Уверенность Павла Осиповича Сухого к себе базировалась на реальной оценке себя, своих талантов, навыков, возможностей и возможностей своего КБ. За десятки лет он сплотил вокруг себя, воспитал и обучил десятки грамотных и перспективных конструкторов. И если Павел Сухой брался за какой-либо проект, он был уверен, что и ему, и его КБ это по плечу. И в этом случае никто и ничто не могло заставить его отказаться от воплощения этого проекта.
Олег Сергеевич Самойлович описал несколько случаев, когда на Павла Сухого, как сейчас бы сказали, оказывалось сильнейшее административное давление. Но он, будучи уверен в себе и в КБ, никогда не отступал. Вот один из таких случаев. В начале 60-х годов Министерству обороны СССР понадобился сверхзвуковой ударно-разведывательный ракетоносец – «убийца авианосцев», которые в то время представляли значительную угрозу СССР. Необходим был самолет с небывалыми характеристиками – скорость М=3,0 (три скорости звука), дальность полета – 7 000 км. ГКАТ (Государственный комитет по авиационной технике) объявил конкурс на разработку технических проектов. В конкурсе приняли участие ОКБ А.Н. Туполева, П.О. Сухого и А.С. Яковлева. Опуская интриги в Министерстве обороны и Государственном комитете по авиатехнике, отметим лишь тот факт, что второй научно-технический совет (осень 1962 г.) решил, что лучшим предложением является проект П. О. Сухого, и рекомендовал поручить ОКБ разработку эскизного проекта. Сухой воспринял это решение абсолютно спокойно, скупо поблагодарил НТС за оказанное доверие и ушел в числе первых.
«А самолет Т-4 у нас не получался. Более глубокая проработка вытащила на поверхность массу подводных камней, которые могли утопить всю тему. К этому добавились и неприятности внешнего порядка. Однажды (я в это время находился в кабинете Сухого) позвонил А. Н. Туполев. П. О. взял трубку «кремлевки»:
- «Здравствуйте, Андрей Николаевич», и отклонил трубку в мою сторону, чтобы я мог слышать разговор:
Туполев: - «Слушай, Паша, это не твоя тема. Ты умеешь делать хорошие истребители, а бомбардировщики ты делать не умеешь. Откажись от темы в мою пользу».
Сухой: - «Андрей Николаевич, именно потому, что я умею делать хорошие, как вы сказали, истребители, я сумею сделать и хороший бомбардировщик, потому что буду делать его так же, как и истребитель. Я от этой темы не откажусь.
Через неделю к П. О. приехал П. В. Дементьев [Министр авиапромышленности]. Я присутствовал при их разговоре и докладывал ему о самолете, о состоянии работ и т. д. Дементьев очень спокойно все выслушал, даже поблагодарил, а потом так, будто невзначай, говорит:
- «Павел Осипович, мавр сделал свое дело, мавр должен уйти. Эту тему мы передадим Туполеву».
Я буквально похолодел и уставился на П. О. в ожидании его реакции. А Сухой ответил очень так вежливо:
- «Петр Васильевич, я эту тему выиграл честно, без всякой поддержки со стороны, и я буду ее делать», т. е. мягко, но дал отпор Председателю Комитета. И с этим Дементьев уже ничего не мог поделать. Не в его силах было заменить разработчика, это могли сделать только ЦК КПСС и Совет Министров. Только теперь понимаешь, как нелегко было Павлу Осиповичу делать свое дело - в условиях звонков и уговоров отказаться от темы, при отсутствии высоких покровителей».
Второй показательный эпизод произошел летом 1971 года. Между начальниками ВВС и Павлом Осиповичем шел затяжной спор о скорости фронтового штурмовика Су-25. Военные считали, что он должен быть сверхзвуковым, а Павел Сухой считал, что дозвуковой скорости вполне достаточно. Для окончательного выяснения отношений в КБ приехали начальник Управления заказов ВВС генерал-лейтенант Виктор Ефремов и замминистра авиапромышленности по опытной технике Алексей Минаев. После исчерпания всех доводов в пользу сверхзвука генерал перешел на метафоры.
«- Павел Осипович, давайте встанем на такую позицию: вы - ателье, а я - заказчик. И если я прихожу к вам и заказываю брюки, которые мне нужны, вы обязаны их пошить, потому что я - заказчик и плачу деньги.
- Виктор Романович, но мы - ателье высшего разряда, и поэтому обязаны воспитывать вкус у заказчика. Сейчас в моде узкие брюки (при этом Сухой улыбнулся и поставил ногу на стул), и, если вы закажете мне клёши шириной 42 см, я их шить не буду.
- Павел Осипович, а вот другой Генеральный конструктор (при этом Ефремов встал, подошел к окну с видом на Центральный аэродром и протянул руку в направлении КБ Яковлева) соглашается пошить мне такие брюки.
- Виктор Романович! Наш дальнейший разговор становится бесполезным. Давайте закончим и разойдемся».
Со стороны Павла Сухого это не было простое упрямство, «упертость», как сейчас бы сказали. Это была твердая уверенность в своей правоте, в своих знаниях. Эта правота основывалась на его превосходном знании предмета спора, и эта правота Сухого, не только в случае с Су-25, потом не раз подтвердилась в боевых условиях.
Возможно, Петр Васильевич Дементьев, многолетний Министр авиапромышленности СССР, говоря: - «Мы даем военным не те самолеты, которые они хотят, а те, которые им нужны», имел ввиду как раз Павла Осиповича Сухого, и его подход к проектированию и конструированию новых, перспективных, с прицелом на будущее самолетов!
Мы постарались представить вам Павла Осиповича Сухого как Человека и Конструктора. Таким, каким он был для своих современников, коллег и соратников. Представить вам не далекого исторического персонажа, воплощенного в памятниках и табличках на зданиях, а живого, искренне переживающего за авиацию, за свою страну, и приложившего все свои усилия, знания и опыт, чтобы сделать их лучшими в мире.
Текст: Валерий Смирнов (отдел сохранения и развития традиций ОКБ Сухого)