Ларка… Сколько я себя помню, она всегда была рядом. Мы с ней, как говорится, не один пуд соли съели. И не только соли. И горькие слезы после несданных экзаменов в институте, и сладкое шампанское на свадьбах, и валокордин по ночам, когда дети болели. Тридцать с лишним лет – это не просто цифра в паспорте. Это целая жизнь, в которой другой человек стал почти частью тебя, как рука или нога. Ты знаешь, как она морщит нос, когда врет по мелочи, каким тоном просит одолжить до получки, и как заливисто хохочет, запрокинув голову. Я думала, что знаю о ней всё. Я думала, что наша дружба – это гранит, который ничем не пробьешь.
К своим шестидесяти я, наконец, решилась осуществить свою маленькую, но очень заветную мечту. Машину. Не роскошный джип, нет. Маленькую, юркую, чтобы можно было без проблем доехать до дачи, не таская на себе рассаду в электричке, и чтобы привезти внукам гостинцы, не толкаясь в душном автобусе. Я долго откладывала с пенсии, с небольших подработок, берегла каждую копеечку. И вот, сумма была почти собрана.
И тут, словно подарок небес, позвонила Ларка.
– Оль, привет! Слушай, у меня к тебе дело, – защебетала она в трубку своим вечно бодрым голосом. – Ты же машину хотела? Мою «ласточку» не хочешь забрать?
Ее «ласточкой» была симпатичная вишневая иномарка, не новая, но ухоженная. Лариса ездила на ней аккуратно, в салоне у нее всегда пахло ванилью, и на зеркале висел смешной пушистый котенок.
– Ты же ее продавать не собиралась, – удивилась я.
– Ой, да обстоятельства… – она тяжело вздохнула, и я сразу представила, как она картинно закатила глаза. – Деньги срочно нужны, ну просто горит! Сыну помочь надо, влип там в одну историю… Тебе отдам по-божески, по-дружески. Знаю же, что в хорошие руки пойдет, не чужому человеку.
Сердце сладко екнуло. Это был не просто шанс. Это была судьба! И подруге помогу, и сама, наконец, стану автомобилисткой. Мы быстро договорились о цене – она и правда была очень «дружеской». Я была на седьмом небе от счастья.
– Лар, только давай все сделаем по-человечески, через нотариуса, – сказала я, когда первые восторги улеглись. – Сама знаешь, я человек старой закалки, мне надо, чтобы бумажка к бумажке.
– Оль, да какие проблемы! – рассмеялась она. – Как скажешь, подруга! Хоть через десять нотариусов!
Она прислала мне на почту копии документов на машину. Я, недолго думая, переслала их Игорю Николаевичу – нотариусу, которого мне посоветовала коллега по старой работе. Мужчина в возрасте, педантичный, с безупречной репутацией. «Он каждую букву под лупой рассмотрит», – говорила про него коллега. Вот это мне и было нужно. Я отправила документы и стала со спокойной душой ждать дня сделки, уже мысленно представляя, как еду по летнему шоссе, а ветер треплет мне волосы.
Звонок раздался через два дня, вечером. Номер Игоря Николаевича.
– Ольга Викторовна, добрый вечер, – его голос был спокойным, но в этой спокойствии чувствовался металл. – Это нотариус Завьялов. Я получил от вас документы, посмотрел предварительно.
– Да, Игорь Николаевич, все в порядке? – весело спросила я.
В трубке повисла пауза. Долгая, неприятная.
– Ольга Викторовна, я не могу обсуждать детали по телефону. Но я настоятельно вам рекомендую быть… крайне осторожной. В документах есть, скажем так, определенные нестыковки. Серьезные.
Я села на стул. Ноги вдруг стали ватными.
– Нестыковки? Какие?
– Повторюсь, по телефону я не уполномочен. Давайте так: вы встречу не отменяйте. Приходите, как договаривались. И ваша подруга пусть приходит. А мы с вами уже здесь, на месте, во всем разберемся. Просто… не торопитесь передавать деньги. Ни в коем случае.
Он говорил ровным, бесцветным голосом, но каждое его слово падало в мою душу ледяным камнем. Нестыковки. Серьезные. Лариса… Нет. Этого не может быть. Ошибка. Недоразумение. Моя Ларка, с которой мы делили последнюю булку в голодные студенческие годы? Которая плакала у меня на плече, когда разводилась с первым мужем? Она… и обман?
Телефонный разговор закончился, а я так и сидела, глядя в одну точку. Весь мой счастливый, радужный мир, в котором я мысленно уже мчалась на вишневой «ласточке», треснул и посыпался осколками. И в этих трещинах, как в кривом зеркале, вдруг начали всплывать другие воспоминания.
Как Ларка лет пять назад занимала у меня крупную сумму на «горящую путевку», а потом я случайно узнала, что никакой путевки не было, а деньги ушли на погашение какого-то ее странного кредита. Как она продала свою старую дачу каким-то мутным типам, а потом жаловалась, что ее «немного обманули с документами». Я всегда списывала это на ее легкомысленность, на ее вечное «авось пронесет». Я жалела ее, помогала, прикрывала… Неужели я была такой слепой? Неужели за этой маской вечно невезучей, но обаятельной простушки скрывалось что-то другое? Холодное, расчетливое… и подлое?
Боль была физической. Будто мне в грудь вогнали ржавый гвоздь. Предательство от чужого человека – это больно. Предательство от того, кого ты считал своей сестрой, – это смертельно.
Всю ночь я не спала. Я металась от желания позвонить ей и высказать все, что я думаю, до трусливой мысли просто отказаться от сделки, соврав про внезапную болезнь. Но к утру во мне что-то перегорело. Боль и обида сменились холодной, злой решимостью. Нет. Я не спрячусь. Я пойду до конца. Я хочу посмотреть ей в глаза. Я хочу увидеть, как она будет врать мне, глядя прямо в лицо. Я позвонила Игорю Николаевичу.
– Я все поняла, – сказала я тихо, но твердо. – Я буду на встрече. Что мне делать?
– Ничего, Ольга Викторовна, – так же спокойно ответил он. – Просто наблюдайте. Остальное – моя работа.
Контора Игоря Николаевича располагалась в старом доме в центре города. Высокие потолки, тяжелые дубовые двери, запах хорошего кофе и старой бумаги. Все здесь дышало надежностью и законом.
Лариса уже была там. Она порхнула ко мне навстречу, сияя улыбкой.
– Ольчик, привет! Ну что, готова стать автоледи? Я тебе даже коврики новые купила, в подарок!
Она обняла меня, и я почувствовала, как меня передернуло от ее прикосновения. Я заставила себя улыбнуться в ответ.
– Привет, Лар. Готова.
Мы сели за большой стол напротив Игоря Николаевича. Он сидел в своем кресле – прямой, строгий, в безупречном костюме. Он кивнул нам и надел очки.
– Итак, уважаемые дамы. Приступим к оформлению договора купли-продажи транспортного средства. – Он взял в руки копии документов, которые принесла Лариса. – Лариса Петровна, давайте уточним пару моментов для протокола. Автомобиль был приобретен вами в две тысячи… семнадцатом году, верно?
– Да-да, в семнадцатом, – радостно закивала Лариса.
– Странно, – Игорь Николаевич поднял на нее глаза поверх очков. – Потому что по данным ГИБДД, до две тысячи девятнадцатого года он числился в угоне в соседней области. А на вас был зарегистрирован только в прошлом году. Как вы это объясните?
Улыбка на лице Ларисы застыла. Она растерянно моргнула.
– В угоне? Да вы что… Это ошибка какая-то. Я… я покупала в салоне подержанных машин, все было чисто!
– В каком именно салоне? – тут же спросил нотариус. – Адрес не подскажете?
– Ой, я уже и не помню… столько лет прошло… – Лариса начала нервно теребить ремешок своей сумочки. Ее показная бодрость испарилась, как дым.
– Хорошо. Другой вопрос. В ПТС указан предыдущий владелец, некий Сидоров Иван Захарович. Вы его знаете?
– Нет, конечно! Я же говорю, в салоне брала!
– Еще одна странность, – невозмутимо продолжал Игорь Николаевич, перебирая бумаги. – Дело в том, что Сидоров Иван Захарович, согласно записи актов гражданского состояния, скончался за год до того, как якобы продал вам этот автомобиль. Очень предприимчивый покойник, не находите?
Ларка побелела. Она смотрела на нотариуса широко раскрытыми, испуганными глазами. Она явно не ожидала такой глубокой проверки. Ее расчет был прост: подруга доверяет, нотариус просто поставит печать на готовые бумаги, и дело в шляпе.
Она перевела затравленный взгляд на меня, ища поддержки. В ее глазах плескалась паника и немая мольба: «Оля, ну скажи что-нибудь! Помоги!»
И в этот момент я поняла, что вся моя боль, вся горечь от ее предательства переплавилась в холодное, как сталь, спокойствие. Жалости не было.
Я посмотрела ей прямо в глаза. И мой голос прозвучал ровно и отчетливо, разрезая звенящую тишину в кабинете.
– Лариса, можешь не выкручиваться. Игорь Николаевич уже предупредил меня о том, что эти документы – поддельные. Он позвонил мне два дня назад.
Это был контрольный выстрел. Если до этого она еще пыталась барахтаться, то теперь она просто пошла ко дну. Осознание того, что я знала все заранее, что я пришла сюда не как наивная овечка на заклание, а как участник хорошо срежиссированного спектакля, окончательно ее сломило.
Маска слетела. Передо мной сидела не моя веселая, бесшабашная подруга Ларка. А загнанная в угол, озлобленная тетка со злыми, бегающими глазками.
– Ты… ты знала? – прошипела она. – И молчала? Устроила мне тут… цирк?
– Цирк устроила ты, Лариса, – так же спокойно ответила я. – Когда решила продать своей лучшей подруге машину с криминальным прошлым и документами, подписанными покойником.
Она вскочила, опрокинув стул. На ее лице была смесь ярости, стыда и отчаяния.
– Да что ты понимаешь! Мне деньги были нужны! Срочно! А ты… вместо того чтобы помочь…
– Помочь тебе совершить мошенничество? – вмешался Игорь Николаевич, снимая очки. – Лариса Петровна, я бы на вашем месте сейчас успокоился. Потому что по факту мы имеем покушение на мошенничество в крупном размере. И мой долг – сообщить об этом в соответствующие органы.
Это было последней каплей. Лариса схватила свою сумочку и, не говоря ни слова, не глядя больше в мою сторону, вылетела из кабинета, громко хлопнув дверью.
Сделка не состоялась. Мои деньги, накопленные с таким трудом, остались при мне.
Я сидела в кресле, чувствуя невероятную пустоту и усталость.
– Спасибо вам, Игорь Николаевич, – тихо сказала я. – Если бы не вы…
– Это моя работа, Ольга Викторовна, – кивнул он. – К сожалению, такие истории – не редкость. Дружба, родственные связи… Когда дело касается денег, у многих людей отказывают все моральные тормоза. Вы поступили очень мудро, что решили все проверить. Ваша предусмотрительность вас спасла.
Я вышла из его конторы на залитую солнцем улицу. Мир был прежним, но внутри меня что-то безвозвратно изменилось. Я потеряла подругу. Тридцать лет дружбы были стерты одной этой грязной, подлой историей. Было горько. Но сквозь эту горечь пробивалось другое чувство – облегчение. И тихая гордость за себя. За то, что не позволила себя обмануть, что нашла в себе силы не поддаться на жалость и эмоции, а поступить правильно.
Через месяц я купила себе машину. В настоящем, проверенном салоне. Маленькую, серебристую. Я села за руль, повернула ключ зажигания. Мотор ровно заурчал. Я знала, что на этой машине я не поеду в гости к Ларисе. Наша дорога разошлась навсегда.
Иногда говорят, что у дружбы нет цены. Это неправда. Цена есть. Иногда она равна стоимости старого автомобиля. А иногда – цене собственного достоинства. И я была рада, что мне хватило мудрости не заплатить ни ту, ни другую.