К середине 2025 года последствия догнали российскую экономику.
Во многих гражданских отраслях — спад.
Инфляция замедляется, но не так быстро, чтобы ЦБ мог резко рвануть вниз тумблер ключевой ставки. Бюджетные доходы не сходятся с расходами. А аппетиты силовиков и близких к власти бизнесменов растут, поэтому ускоряется передел собственности.
Что происходит в российской экономике и почему не стоит ждать позитивных перемен в ближайшем будущем.
Что стимулируешь — то и растет
Экономика разделилась на две неравные части. Военный сектор, подпитываемый гигантскими бюджетными вливаниями, продолжает расти, пусть и медленнее, чем год назад.
Но гражданская часть экономики тормозит: спад начался в ТЭК, а с осени 2024-го перекинулся на другие отрасли. К торможению привели дороговизна заемных средств (уже больше полугода ставки очень высоки), нехватка рабочих рук (армия и ВПК работают как пылесос трудовых ресурсов, а приток мигрантов сократился из-за поддерживаемой властью ксенофобии) и санкции против российского экспорта.
За последние недели признаков спада стало намного больше. Самый серьезный кризис — в угольной промышленности: цены упали; европейский рынок сбыта отвалился из-за санкций; подорожала экспортная логистика; дорогой рубль и сверхдорогие кредиты подкосили рентабельность экспорта. Как следствие — снижение выработки сырья по всей отрасли
. У «Мечела» добыча угля снизилась на четверть, в Кузбассе начались увольнения шахтеров.
В 2024 году отрасль получила убыток в размере 113 млрд рублей, в предбанкротном состоянии — 27 угольных компаний, полсотни остановлены или на грани этого. Из-за санкций угольщики не получают импортное горнодобывающее оборудование. Правительство дало отрасли субсидии, но они не решают главную проблему: тариф РЖД при нынешнем уровне цен делает экспорт нерентабельным. РЖД не хочет лишаться 140 млрд рублей, давая угольщикам скидки, а бюджет не готов компенсировать монополии эту сумму.
Льготы нужны не только угольщикам. Просят о них и гидроэнергетики, страдающие от убытков и закредитованности. Проблемы у металлургов: мировые цены снизились, выплавка стали упала на 5%. Внутреннее потребление снижается, по данным «Северстали», на 13%.
Сталевары сетуют на снижение рентабельности экспорта. Усугубляют ситуацию санкции, дорогой рубль и трамповские пошлины (с 4 июня Трамп в два раза поднял экспортные пошлины на сталь и алюминий для защиты американских производителей), из-за которых растет импорт китайской стали. В итоге спрос на сталь увеличивает только российский ВПК, наращивающий производство оружия.
Заметен спад и в строительстве: количество запускаемых новых проектов сократилось на 22%, а ввод жилья и коммерческой недвижимости — на 29%, в основном из-за сокращения льготной ипотеки и взлета ставок по рыночным жилищным кредитам до 32%.
На 28% упали продажи легковых автомобилей. Автодилеры жалуются на переполненные склады, поэтому уже 200 дилерских центров прекратили работу. Впрочем, это может быть передышкой после прошлогоднего перегрева рынка, когда продажи выросли на 48%. В два с половиной − три раза сократились продажи тяжелых и среднетоннажных грузовиков, а лизинг — вдвое: у транспортных компаний упала рентабельность, и они медленнее обновляют парк техники. Компании, год назад рискнувшие и взявшие грузовики в лизинг, теперь возвращают их: грузоперевозки упали, тарифы на них снизились на 12−15%, а покрывать лизинговые платежи нечем.
Из-за погодных условий этот год может быть неудачным и для сельского хозяйства. Уже сократился до минимума за 17 лет экспорт зерна. Снижается заготовка лесосырья, варка целлюлозы, производство пиломатериалов и фанеры: из-за санкций традиционный экспортный маршрут в Европу для отрасли закрыт.
Даже без учета инфляции снижается совокупная прибыль компаний. В июне, судя по опросам, упала деловая активность в промышленности. Строители, металлурги, машиностроители с большим напряжением ждут решений ЦБ по ключевой ставке. Но инфляция замедляется не так быстро (по итогам июня — 9,4%), чтобы Центробанк мог резко снизить ставку. Повышению цен способствует рост бюджетных расходов. А если быстрого снижения ставки не будет, активность в промышленности и строительстве продолжит сокращаться: без доступных кредитов экономика расти не может. Получается замкнутый круг: спад промышленности ведет к замедлению роста доходов бюджета и граждан, а это вызывает новый виток спада в промышленности.
Бюджетные проблемы
Тяжелая ситуация и в федеральном бюджете: его дефицит за первое полугодие составил 3,7 трлн рублей, или 1,7% годового ВВП. По плану Минфина дефицит должен был достичь этой величины к концу года. И то лишь в результате недавней корректировки параметров федерального бюджета, которая повысила прогнозный дефицит более чем втрое — с 1,2 трлн до 3,8 трлн рублей.
Причины бюджетных проблем очевидны: нефть подешевела (смесь Brent вместо ожидавшихся 82 долларов стоит 71), а рубль подорожал (его средний курс к доллару вместо 96,5 составляет 86,5). Это плохое сочетание: бюджету нужна дорогая нефть и дешевый рубль, чтобы нефтедоллары были более весомыми в рублевом выражении.
Эти факторы плюс общее снижение экспорта из-за санкций привели к резкому (на 2,6 трлн — до 8,3 трлн рублей) падению нефтегазовых доходов. Отстает от плана и сбор внутренних налогов, включая НДС. В то же время государственные расходы растут. Все больше денег требует финансирование контрактников (до 4 трлн в этом году) и производство вооружений. А высокая ключевая ставка ЦБ (осенью 2024-го она составляла 15%, а в июне 2025-го — уже 20%) заставляет государство больше тратить на субсидирование кредитов ВПК и по ипотеке.
В последние годы власть тратит деньги в течение года очень неравномерно: большие транши приходятся на декабрь − февраль, а декабрьские расходы примерно в два с половиной раза выше среднемесячных. Это связано с авансированием военных производств. Но по полугодиям расходы достаточно равномерны, поскольку с весны по конец осени Минфин придерживает деньги. Так, на второе полугодие 2024-го приходится 53,4% доходов и 55,2% расходов бюджета.
Насколько пугающе складывается в этом году бюджетная ситуация, видно из такого расчета. Если пропорция распределения доходов и расходов по полугодиям будет в 2025 году такой же, как в 2024-м, то по итогам года доходы составят 37,7 трлн рублей (на 0,8 трлн меньше уточненного плана). Зато расходы достигнут 47,5 трлн — на 5,2 трлн рублей выше, чем после корректировки бюджета.
Правительство попытается этого не допустить: 10-триллионный дефицит будет трудно компенсировать (тем более что ликвидные активы ФНБ за последние годы снизились в два раза в рублевом и в три раза в долларовом выражении). Бюджетная дыра такого размера ускорила бы инфляцию. ЦБ придется забыть о снижении ставки, экономика продолжит замедляться.
Этот условный сценарий показывает, что официальный расчет далек от реальности: расходы 2025 года вряд ли уложатся в 42,3 трлн, ведь уже в первом полугодии они достигли 21,3 трлн. Полное прекращение роста трат во второй половине года стало бы, по выражению экономического канала MMI, «беспощадной и кровавой» консолидацией бюджетных расходов. Более реальный вариант — расходы составят 44−46 трлн рублей.
Даже он требует серьезной экономии, элементы которой уже видны. В 2025−2026 годах резко сокращается финансирование производителей электроники и радиоэлектроники, программ развития промышленности, науки, авиапрома, судостроения, энергетики, малого бизнеса — под нож идет много невоенных статей расходов. Одновременно чиновники пытаются повысить доходы бюджета. Например, налоговики получат право взыскивать долги по налогам с граждан без суда.
В 2022−2025 годах Россия быстро наращивала военные расходы. В 2026-м такой возможности уже не будет: военно-бюджетный стимул перестает с привычной силой работать на рост ВПК и зарплат. Но можно жить и без дальнейшего повышения трат. Недавние слова Путина о том, что Россия может снизить военные расходы, были попыткой убедить европейцев, что им не стоит увеличивать траты на оборону. К счастью, российскому диктатору теперь мало кто верит.
Национализация нон-стоп
Сокращение размеров финансового пирога возбуждает аппетит у силовиков и близких к власти бизнесменов, которые могут расширить свое дело за счет чужих активов. За последние месяцы перевод частного бизнеса под госуправление и конфискация собственности стали обыденностью и вышли на рекордный уровень. Всего за последние годы Россия, по подсчетам адвокатского бюро NSP Law, изъяла у собственников активов на 3,9 трлн рублей.
Половина из них была национализирована в первом полугодии 2025-го (свыше 2 трлн). Это более чем в 2,5 раза превышает стоимость предприятий, отобранных в 2024 году. Один лишь аэропорт Домодедово, полученный государством буквально за три дня этой зимой, «весит» больше 1 трлн рублей. В мае к государству перешла компания «Саянскхимпласт» (производитель ПВХ), а в июле — золотодобывающий холдинг «Южуралзолото» (активы — 200 млрд).
Поводы к отъему бизнеса могут быть любыми: нарушение порядка приватизации, коррупция, желание отобрать активы у иностранных собственников. Обвинение против владельцев Домодедово: пытались скрыть наличие у них гражданства других стран и саботировали развитие аэропорта. Сроки давности перестали существовать: государство считает день обращения прокуратуры в суд датой, когда оно «узнало» о нарушении своих прав (так это было с химическими предприятиями «Волжский оргсинтез» и «Кучуксульфат»).
Круг замкнулся: 20−30 лет назад российские владельцы выводили активы в иностранную юрисдикцию, чтобы обезопасить их от рейдерского захвата. А сейчас любые активы с иностранными бенефициарами — очевидные кандидаты на блиц-национализацию, отбиться от которой намного труднее, чем от рейдеров. Делам о передаче активов в управление, а затем и в собственность государства дали «зеленый свет»: они проходят очень быстро, в закрытом режиме и почти все решаются судами в пользу государства.
Национализированные активы не выглядят однородными. Домодедово, крупнейшая транспортно-логистическая компания FESCO (морской порт Владивосток, железнодорожные операторы), Челябинский электрометаллургический комбинат (выпускает ферросплавы), ТГК-2 (электроэнергетика), Ивановский завод тяжелого станкостроения, Сибирская энергокомпания, Соликамский магниевый завод — изъятие этих активов при желании можно объяснить «законами военного времени». Крупнейший автодилер «Рольф», производители макарон «Макфа», консервов «Главпродукт», Приморская рыболовная компания, винодельня «Кубань-вино», агрофирма «Южная» в эту логику не укладываются.
Чем хуже будет становиться ситуация в экономике, тем выше соблазн отнять чужое.
Остановка экономического роста оставляет российской власти не слишком богатое меню возможностей: повышение налогов, сокращение гражданских госрасходов, остановка роста зарплат (у трети россиян они уже снижаются), ускорение национализации, усиление контроля за ценами.
Резкое понижение ключевой процентной ставки и остановка конфликта в это меню пока не входят, поэтому быстрого прекращения спада экономики можно не ждать.