История Анны Ивановны
Когда Светлана, невестка, подала мне очередную кружку травяного настоя с доброй улыбкой и сказала: «Пейте, Анна Ивановна, это для вашего здоровья», я заподозрила неладное. За последние месяцы моё состояние стремительно ухудшалось. Постоянная усталость, головные боли, тошнота. Медики лишь пожимали плечами, а анализы показывали лишь лёгкую интоксикацию. Светлана же неустанно предлагала мне свои «лечебные» напитки и блюда.
Меня зовут Анна Ивановна, мне 65 лет. Я всю жизнь проработала библиотекарем, растила дочь Елену одна после того, как муж ушёл из жизни из-за несчастного случая на стройке, когда Лене было пять лет. Все силы, время и средства я вложила в неё, даже приобрела просторную квартиру в центре города, думая о её будущем.
— Мам, хватит капризничать, — с раздражением бросила Елена, входя в кухню. — Светлана старается для тебя, а ты всё ворчишь.
Моя дочь. Мой единственный ребёнок, ради которого я пожертвовала личным счастьем. Высокая, с моими зелёными глазами, но с холодным сердцем, как оказалось.
Четыре года назад Елена привела в дом Светлану. Стройная женщина с длинными тёмными волосами и натянутой улыбкой. С первого взгляда я почувствовала в ней что-то фальшивое, но Елена была очарована. Они быстро поженились, не прошло и года.
— Анна Ивановна, в вашем возрасте здоровье — это главное, — ласково говорила Светлана, протягивая мне очередной настой. — Этот чай укрепит вас.
Я брала кружку, притворяясь, что пью, но содержимое выливала в раковину. Заметила, что комнатный цветок, случайно политый этим «чаем», начал вянуть — явный намёк на то, что в напитке было что-то опасное.
Всё началось год назад, когда Светлана вдруг стала необыкновенно внимательной. Раньше она едва замечала меня, а теперь начала готовить еду, убирать, расспрашивать о самочувствии. Елена радовалась:
— Мам, посмотри, какая у меня жена заботливая! Она тебя так любит!
Но я чувствовала подвох. Женское чутьё редко подводит.
Первый тревожный сигнал прозвучал, когда Светлана начала интересоваться моими документами:
— Анна Ивановна, а где вы храните бумаги на квартиру? Просто на всякий случай, вдруг что…
— Что вдруг? — насторожилась я.
— Ну, в вашем возрасте… Лучше быть готовыми.
Елена поддерживала:
— Мам, Света права. Надо всё оформить как следует.
Тогда я ещё думала, что они просто переживают за меня. Как же я ошибалась!
Второй сигнал — когда Светлана принесла мне документы на подпись:
— Это доверенность, — сказала она с улыбкой. — Чтобы Лена могла заниматься вашими делами, если вдруг заболеете.
Я внимательно изучила текст. Доверенность давала полный контроль над моей недвижимостью. Подписав её, я бы лишилась всего.
— Это слишком серьёзно, — отрезала я. — Я сама разберусь со своими делами.
Светлана надулась:
— Мы же для вас стараемся, Анна Ивановна! Зачем вам лишние заботы?
— Обойдусь без такой заботы.
После этого её отношение ко мне изменилось. Ласковая маска спала, и я заметила скрытую злобу. Елена же начала давить:
— Мам, ты что, нам не доверяешь? Мы же твоя семья!
— Доверяю, но документы останутся у меня.
— Ты стала слишком мнительной. Может, возраст?
Возраст! Как будто в 65 лет я потеряла рассудок! Я проработала библиотекарем сорок лет, получила награды за выслугу, воспитала сотни читателей. И вдруг стала «мнительной» только потому, что не хочу отдавать квартиру!
Третий сигнал прозвучал месяц назад. Светлана вдруг стала невероятно заботливой: готовила завтраки, обеды, ужины, заваривала травяные чаи, покупала витамины.
— Анна Ивановна, вы так плохо выглядите, — говорила она с притворным сочувствием. — Надо подлечиться.
И я действительно чувствовала себя хуже. Сначала думала — усталость, возраст. Но симптомы усиливались: утренние приступы тошноты, слабость, головокружения. Врачи ничего не находили.
— Лёгкая интоксикация, — сказал терапевт. — В вашем возрасте это бывает. Отдыхайте больше, следите за питанием.
А Светлана продолжала свою «заботу». Утром — чай с мёдом. Днём — суп «по особому рецепту». Вечером — настой «для здоровья».
Правда открылась случайно. Однажды я нашла в ванной пакетик с белым порошком без запаха. На этикетке значилось: «Средство от вредителей».
Яд.
Сердце бешено заколотилось. Моя дочь и её жена травили меня! Медленно, чтобы всё выглядело естественно.
Я незаметно вернула пакетик на место и притворилась, что ничего не видела. Но всё стало ясно: их «забота», вопросы о документах, попытки получить доверенность. Они планировали моё убийство.
Я начала следить за ними, подслушивать. И вскоре услышала разговор, который всё подтвердил. Поздно вечером, думая, что я сплю, они шептались на кухне:
— Сколько ещё ждать? — раздражённо спросила Светлана. — Она всё не умирает!
— Потерпи, — ответила Елена. — Врач сказал, что в её возрасте организм может не выдержать. Особенно с такой нагрузкой.
— А если она что-то заподозрит?
— Не заподозрит. Она нас любит, верит нам. Старики вообще не думают о таком.
— Зато квартира в центре стоит миллионов семь! — мечтательно сказала Светлана. — Продадим, купим коттедж, а остальное вложим в дело.
— Только молчи, — предупредила Елена. — Всё должно быть чисто.
Я лежала в своей комнате, не веря своим ушам. Моя дочь, ради которой я жила, хотела моей смерти ради денег!
Слёзы текли по щекам, но не от страха — от предательства. Как я ошибалась в людях!
Но времени на слёзы не было. Я пошла к подруге Лидии, с которой мы дружили ещё с института. Она была фармацевтом и работала в частной лаборатории.
— Аня, ты выглядишь ужасно! — воскликнула Лидия.
Я рассказала всё, показала пакетик с ядом, который сумела забрать. Лидия побледнела:
— Это яд! Аня, они тебя травят! Надо срочно в больницу!
— Не сейчас, — остановила я. — Сначала их надо поймать. Без доказательств они всё отрицают.
Мы с Лидией составили план. Она дала мне препараты для нейтрализации токсинов и объяснила, как обезопасить еду. Я продолжала играть роль ничего не подозревающей старушки.
Утром я «пила» их чай, выливая его в раковину. Ела «полезные» супы, выбрасывая их. Принимала лекарства от Лидии, и здоровье стало улучшаться.
Но Елена и Светлана видели только то, что хотели: слабую старуху, которая вот-вот умрёт, оставив им наследство.
— Анна Ивановна, вы совсем плохи, — притворно вздыхала Светлана, подавая мне очередную порцию. — Может, врача?
— Не надо, милая, — отвечала я слабым голосом. — Это возраст.
А сама думала: «Погоди, змея, я ещё покажу тебе, что в моём возрасте можно!»
Лидия помогала собирать доказательства. Мы сдали на анализ остатки чая и еды — везде был яд. Анализы крови показали отравление. Всё это мы передали знакомому Лидии следователю.
— Анна Ивановна, у нас достаточно для дела, — сказал он. — Но лучше поймать их на месте. Согласны помочь?
Я согласилась. Хотела видеть их лица, когда они поймут, что проиграли.
План был прост: я притворяюсь, что мне совсем плохо, а они наверняка попытаются дать большую дозу яда. Тут их и возьмут.
На следующий день я разыграла слабость, жаловалась на сердце. Светлана засуетилась:
— Надо выпить что-то укрепляющее!
Она возилась на кухне, шепча Елене:
— Сегодня добавлю больше. Пора заканчивать.
Когда она принесла чай, я заметила в нём крупинки порошка — она даже не скрывала.
— Пейте, Анна Ивановна, — настаивала она.
Я сделала вид, что пью. В этот момент вошли оперативники.
— Вы задержаны за покушение на убийство, — объявил следователь.
Елена побледнела:
— Мама, что это?!
— Это, дочка, то, что вы хотели меня убить ради квартиры, — спокойно ответила я. — Но я оказалась не такой наивной.
Светлана закричала:
— Это ложь! Мы заботились о ней!
— Заботились? — Я показала пакетик с ядом. — Вот этим?
Елена рухнула на диван:
— Мам, я не хотела… Это Светлана всё придумала…
— Не ври! — завизжала Светлана. — Ты сама хотела её убрать!
Они начали обвинять друг друга, раскрывая свои истинные лица. А я смотрела и думала: как же я была слепа!
Суд длился четыре месяца. Экспертизы подтвердили отравление и умысел. Светлана получила девять лет, Елена — восемь как соучастница.
На суде Елена шепнула:
— Прости, мама…
Но прощать было нечего. Она перешла черту, когда задумала убийство.
Прошёл год. Я живу в своей квартире, здоровье восстановилось. Квартиру завещала библиотеке, где работала. Пусть служит добру.
Елена иногда звонит из колонии, просит о встрече. Я не еду. Дочь умерла для меня в тот день, когда я услышала их разговор о моей смерти.
Светлана молчит. Наверное, строит новые планы за решёткой.
Мне говорят: «Анна Ивановна, как же так? Она же дочь! Простите её!»
Но я отвечаю: «Дочь не станет травить мать. Дочь не ждёт её смерти ради денег».
У меня больше нет дочери. Остались лишь воспоминания о девочке, которую я любила. Но та девочка исчезла, а на её месте — чужой человек, способный на подлость.
Самое страшное — не их план убить меня, а то, как они притворялись любящими, улыбались, глядя в глаза, и планировали мою смерть.
Я делюсь этой историей не для страха, а для предостережения. Будьте внимательны даже к самым близким. Жадность может превратить их в чудовищ.
Берегите себя. И помните: никто не вправе распоряжаться вашей жизнью, даже те, кого вы растили.