Дверь распахнулась резко, будто кто-то не стучал, а толкал её плечом. Лена замерла с тарелкой в руках – на пороге стоял Сергей, её бывший муж, а рядом, сжимая потрёпанную сумку, – Галина Ивановна.
— У тебя поживёт, – бросил Сергей, даже не поздоровавшись. Его пальцы сжимали ключи так сильно, что костяшки побелели. – Вика терпеть не может, а больше некуда.
Лена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Три года развода, новая жизнь, новый муж, а этот человек всё ещё считал, что может вот так вот вломиться к ней с матерью, будто ничего не изменилось.
— Ты… серьёзно? – её голос дрогнул. – Мы же не вместе уже три года!
Галина Ивановна стояла молча, но её глаза – острые, как всегда – бегали по квартире, выискивая перемены. Новые шторы, другую мебель, следы чужого мужчины.
— Маме негде жить, – Сергей говорил сквозь зубы, будто объяснял что-то очевидное. – Ты же знаешь, как Вика…
— Как Вика не выносит её? – Лена засмеялась резко. – О, знаю. Но при чём тут я?
В этот момент из комнаты выскочила Аня.
— Бабуля! – девочка бросилась к Галине Ивановне, та раскрыла объятия.
Лена сжала кулаки. Вот оно. Теперь, если она скажет «нет», то окажется монстром в глазах собственной дочери.
Сергей, видя её колебание, тут же нажал:
— Месяц. Максимум. Пока я с Викой разберусь.
За его спиной в коридоре зашевелился Дмитрий, её новый муж. Его лицо было каменным.
— Сергей, – он произнёс тихо, но так, что мурашки побежали по коже, – ты вообще в своём уме?
Тишина повисла тяжёлым одеялом. Галина Ивановна обняла Аню, но смотрела на Лену – и в её взгляде не было ни просьбы, ни извинений. Только вызов.
Лена поняла: это не просьба о помощи. Это проверка.
И она только что провалила первый тест.
Дверь захлопнулась за Сергеем с таким грохотом, что Лена вздрогнула. В прихожей повисло тяжёлое молчание. Галина Ивановна всё ещё стояла, сжимая свою потрёпанную сумку, а Аня радостно прыгала вокруг бабушки.
— Мам, правда бабуля теперь с нами поживёт? — девочка сияла от счастья.
Лена почувствовала, как у неё закипает кровь. Она резко развернулась и прошла на кухню, хлопнув дверью. Через секунду за ней вошёл Дмитрий, его лицо было тёмным от ярости.
— Ты серьёзно согласилась на это? — прошипел он, сжимая кулаки. — Это же полный беспредел!
Лена схватилась за край стола, её пальцы побелели от напряжения.
— Ты видела, как Аня на неё смотрит? Если я скажу "нет", для дочери я стану монстром.
— А для себя? — Дмитрий резко подошёл ближе. — Ты помнишь, как эта женщина тебя третировала все восемь лет вашего брака?
В этот момент дверь приоткрылась, и в щель просунулась испуганная мордашка Ани.
— Мам... Бабушка спрашивает, где ей спать...
Лена закрыла глаза, считая до десяти. Когда она открыла их, в дверном проёме уже стояла сама Галина Ивановна. Она осматривала кухню оценивающим взглядом, будто проверяя, насколько чисто.
— Я могу на диване, — сказала она без предисловий. — Хотя в наше время невестки получше встречали свекровей.
Дмитрий резко выдохнул и вышел, хлопнув дверью. Лена почувствовала, как её лицо заливает краска.
— Галина Ивановна, — начала она, с трудом сдерживаясь, — вы понимаете, что это ненормальная ситуация? Вы же сами всегда говорили, что после развода бывшие родственники — чужие люди.
Старуха медленно опустилась на стул, её пальцы нервно перебирали край скатерти.
— А куда мне было идти? — вдруг вырвалось у неё. — Эта... эта Вика уже на второй день потребовала, чтобы я съехала. А Серёжа... — её голос дрогнул, — мой же сын даже не попытался за меня заступиться.
Лена замерла. Она впервые видела Галину Ивановну такой — не язвительной и властной, а... сломленной. Но через мгновение старуха встряхнулась, и привычная ехидная ухмылка вернулась на её лицо.
— Впрочем, тебе-то какое дело? Теперь ты здесь хозяйка, можешь мной помыкать, как я тобой.
Лена резко встала, стул с грохотом упал назад.
— Вы знаете что? — её голос дрожал от ярости. — Я позволю вам остаться. Только ради Ани. Но если вы хоть раз... ХОТЬ РАЗ попытаетесь указывать мне в моём же доме...
Она не договорила. В коридоре раздался звонок телефона. Лена вышла, хлопнув дверью. На экране светилось имя "Сергей".
— Ну что, устроила сцену? — раздался его голос, прежде чем она успела что-то сказать. — Я так и знал.
Лена сжала телефон так, что хрустнул корпус.
— Ты вообще понимаешь, на что ты меня подписал? — прошипела она. — Твоя мать ненавидит меня!
— Зато ты умеешь с ней ладить, — равнодушно ответил Сергей. — Вика не умеет.
Лена вдруг поняла. Это не про жильё. Это про то, что он, как всегда, выбрал путь наименьшего сопротивления. Сдать мать бывшей жене проще, чем разбираться с новой.
— Месяц, — сквозь зубы сказала она. — Ровно месяц. И чтобы к концу этого срока ты придумал другое решение.
Она бросила трубку и облокотилась о стену, закрыв глаза. Из гостиной доносился смех Ани и монотонный голос Галины Ивановны, рассказывающей что-то внучке. Лена вдруг с ужасом осознала: этот месяц может оказаться самым долгим в её жизни.
Утро началось с громкого стука кастрюль. Лена ворвалась на кухню, заспанная и растрёпанная, и застыла на пороге. Галина Ивановна, облачённая в старый халат Лены, переставляла всё в шкафчиках.
— Что вы делаете? — вырвалось у Лены.
— Навожу порядок, — не оборачиваясь, ответила свекровь. — У тебя соль с перцем на разных полках стоят. И оливковое масло рядом с подсолнечным — это вообще кощунство.
Лена сжала кулаки, чувствуя, как кровь приливает к лицу.
— Это МОЯ кухня. И мне решать, где что стоять.
Галина Ивановна медленно обернулась, держа в руках банку с кофе.
— А вот этот "премиум" напиток — это что за бурда? Воняет химией. Мы с Серёжей всегда пили настоящий молотый.
— Серёжа теперь живёт с Викой, — сквозь зубы процедила Лена. — Может, вам к нему перебраться? Раз уж вы так скучаете по его привычкам.
Аня, появившаяся в дверях, замерла с широко раскрытыми глазами. Галина Ивановна тут же перестроилась, приняв обиженный вид.
— Извини, внученька, бабушка старой закалки, не могу на кухне без порядка. В наше время...
— В наше время, — перебила Лена, — невестки вешались на кухне от свекровей. Но времена изменились.
Она резко взяла со стола чашку с только что налитым кофе и вылила в раковину.
— Мама! — ахнула Аня.
— Не переживай, — Лена нарочито медленно налила новую чашку. — Бабушка научит нас, как правильно. Ведь правда, Галина Ивановна?
Завтрак прошёл в гнетущем молчании. Дмитрий, появившийся на кухне, сразу почувствовал напряжение и предпочёл быстро удалиться, прихватив бутерброд.
Когда Аня ушла в свою комнату, Галина Ивановна не выдержала:
— Ты совсем ребёнка избаловала. В десять лет — и до сих пор кровать сама не заправляет!
Лена резко встала, опрокинув стул.
— Хватит! — её голос дрожал от ярости. — Вы здесь гостья. Временная. И не вам решать, как мне воспитывать мою дочь!
Галина Ивановна медленно допила чай, затем подняла на Лену холодные глаза.
— Мою внучку. И Серёжину дочь. А ты... — она сделала театральную паузу, — ты ведь даже фамилию сменила. Как будто и не была частью нашей семьи.
Лену затрясло. Она схватилась за край стола, чтобы не замахнуться на эту женщину.
— Выйдите, — прошипела она. — Пока я не вызвала полицию.
— Ой, напугала, — фыркнула Галина Ивановна, но всё же вышла, демонстративно громко хлопнув дверью.
Лена стояла, глубоко дыша, когда в кухню робко заглянула Аня.
— Мам... — девочка подошла ближе. — Бабушка плачет в ванной.
Лена закрыла глаза. В голове стучало: "Не поддавайся. Это её игра". Но когда она услышала приглушённые всхлипы из-за двери ванной, что-то дрогнуло в её груди.
Она медленно подошла к двери, за которой слышался шум воды. Рука сама потянулась к ручке... но в этот момент раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Вика — идеальная, как всегда, с маникюром за тысячу долларов и сумкой, которая стоила как Ленина зарплата за три месяца.
— Я за вещами свекрови, — без предисловий заявила она. — Сергей сказал, вы тут устроили цирк.
Лена застыла в дверном проеме, не веря своим глазам. Вика переминалась с ноги на ногу в дорогих лодочках, нервно поигрывая ключами от машины.
— Ну что, позовешь ее или мне самой искать? — бросила она, заглядывая за спину Лены.
Из глубины квартиры донесся шум воды. Галина Ивановна все еще пряталась в ванной.
— Сергей прислал тебя? — Лена скрестила руки на груди. — Сам не мог приехать?
Вика фыркнула, поправляя идеально уложенные волосы:
— Он на деловом ужине. Да и зачем ему здесь быть? Ты же так любишь его маму, вот и разбирайся.
За спиной Лены раздался скрип двери. Галина Ивановна стояла в проходе, бледная, с красными от слез глазами, но с гордо поднятой головой.
— Какая честь, — прошипела она. — Невестушка сама удостоила меня визитом.
Вика даже не смутилась. Она протянула вперед дорогой кожаный чемодан:
— Собирай вещи. Мы нашли тебе пансионат. Приличный, для пенсионеров.
Лена почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Аня выскочила из комнаты, испуганно озираясь:
— Бабуля уезжает?
Галина Ивановна вдруг резко развернулась и пошла в комнату, хлопнув дверью. Через минуту она вышла, держа в руках свою потрепанную сумку.
— Я уже собралась, — сказала она глухо. — Только не в ваш проклятый пансионат.
Вика закатила глаза:
— Ну и куда ты пойдешь, старая? На улицу?
Галина Ивановна молча натянула пальто и двинулась к выходу. Аня бросилась к ней, обхватив бабушку за талию:
— Не уходи! Мама, скажи ей не уходить!
Лена стояла как парализованная. В голове стучало: "Останови ее. Скажи что-нибудь". Но слова не шли.
Дверь захлопнулась. В квартире повисла гробовая тишина. Вика удовлетворенно кивнула:
— Ну вот и разобрались. Чемодан можешь выбросить.
Она развернулась и вышла, оставив после себя шлейф дорогих духов.
Только когда за Викой закрылась дверь, Лена очнулась. Она бросилась к окну. Внизу, у подъезда, Галина Ивановна неуверенно шла по снегу, волоча за собой сумку.
— Боже... — Лена схватила куртку. — Аня, останься здесь!
Она выскочила на лестницу, не успев даже толком обуться. Сердце бешено колотилось. "Старая дура, куда она пошла в такую погоду?"
Выбежав на улицу, Лена огляделась. Галина Ивановна уже скрылась за поворотом. Лена побежала за ней, холодный снег забивался в домашние тапочки.
За углом она увидела свекровь, стоящую на остановке. Старуха что-то бормотала себе под нос, нервно перебирая содержимое сумки.
— Галина Ивановна! — Лена схватила ее за рукав. — Вы с ума сошли? На улице минус пятнадцать!
Старуха резко дернулась:
— Отстань! Я не буду вам мешать. Найду себе место.
— Какое место? — Лена сжала ее руку крепче. — У вас же ни денег, ни документов!
Галина Ивановна вдруг обмякла. Ее губы дрожали:
— В старую квартиру... Там еще жильцы... Может, пустят переночевать...
Лена почувствовала, как что-то сжимается у нее в груди. Она вдруг представила эту гордую женщину, умоляющую бывших соседей о ночлеге.
— Идемте домой, — тихо сказала она. — Аня плачет.
Галина Ивановна резко вытерла ладонью глаза:
— А Вика? Сергей?
— К черту их обоих, — неожиданно для себя вырвалось у Лены. — Это мой дом, и я решаю, кто в нем будет жить.
Она взяла свекровь под руку и повела обратно. Снег хрустел под ногами, а в голове у Лены крутилась одна мысль: "Что за дурдом я сейчас устроила в своей жизни?"
Лена проснулась от тихого скрипа входной двери. В квартире было еще темно, часы показывали половину пятого утра. Она резко села на кровати, прислушиваясь.
— Дмитрий? — шепотом позвала она, но в ответ была только тишина.
Сердце заколотилось быстрее. Лена накинула халат и вышла в коридор. Дверь в комнату Ани была приоткрыта, девочка мирно спала. Но дверь в гостиную, где ночевала Галина Ивановна, стояла распахнутой настежь. Диван был пуст, одеяло аккуратно сложено.
— Нет, нет, нет... — Лена схватилась за голову.
Она бросилась к окну. Во дворе, под тусклым светом фонаря, мелькнула знакомая фигура в темном пальто. Галина Ивановна шла медленно, почти волоча ноги, но упрямо двигалась к выходу со двора.
Лена, не раздумывая, натянула первые попавшиеся кроссовки, схватила ключи и выскочила из квартиры.
— Галина Ивановна! — крикнула она, спускаясь по лестнице, но та либо не слышала, либо не хотела оборачиваться.
Улицы в этот час были пустынны. Лена бежала, не чувствуя холода, не замечая, как снег забивается в легкие балетки. Она видела лишь удаляющуюся спину свекрови, которая, казалось, шла куда-то с отчаянной решимостью.
— Куда вы идете?! — Лена наконец догнала ее, схватив за рукав.
Галина Ивановна обернулась. Ее лицо в свете фонаря казалось серым, осунувшимся за одну ночь.
— Оставь меня, — прошептала она. — Я знаю, куда иду.
— В старую квартиру? — Лена сжала ее руку. — Вы с ума сошли? Там же живут другие люди!
— Там моя жизнь осталась, — голос старухи дрогнул. — Там я была нужна.
Лена вдруг поняла. Это не просто побег. Это попытка вернуться в прошлое, туда, где она еще была главой семьи, где сын слушался ее, где не было Вики и этого унизительного изгнания.
— Хорошо, — неожиданно для себя сказала Лена. — Пойдемте.
Они шли молча. Галина Ивановна тяжело дышала, иногда поскальзываясь на обледеневшем тротуаре. Лена крепко держала ее под руку, не позволяя упасть.
Старый дом выглядел еще более обшарпанным, чем Лена помнила. Подъездная дверь, когда-то синяя, теперь была покрыта граффити. Галина Ивановна дрожащими руками набрала код (который, к удивлению Лены, все еще работал) и они вошли внутрь.
— Третий этаж, — прошептала старуха, будто боясь разбудить кого-то.
Лестница казалась бесконечной. На площадке третьего этажа Галина Ивановна остановилась перед знакомой дверью. Лена сжала кулаки — за этой дверью когда-то была их с Сергеем спальня, кухня, где они завтракали по выходным...
Галина Ивановна подняла руку, но вместо звонка вдруг опустилась на корточки и провела пальцами по щели под дверью.
— Здесь... здесь должен быть ключ, — бормотала она. — Мы всегда оставляли его здесь, на случай...
Лена поняла, что старуха окончательно потеряла связь с реальностью. Она мягко взяла ее за плечи:
— Галина Ивановна, там живут другие люди. Давайте вернемся домой.
— Домой? — старуха вдруг резко обернулась, и в ее глазах вспыхнула ярость. — У меня нет дома! Мой сын променял меня на эту стерву, а ты... ты просто делаешь вид, что тебе не все равно!
Ее голос сорвался на крик. За дверью послышались шаги, кто-то грубо крикнул:
— Кто там, черт возьми, в пять утра орет?!
Лена быстро подхватила свекровь под руку и потащила вниз по лестнице. Галина Ивановна не сопротивлялась, ее тело обмякло, словно из него вынули стержень.
На улице начало светать. Лена поймала такси и усадила старуху на заднее сиденье.
— Куда едем? — спросил водитель.
Лена посмотрела на Галину Ивановну. Та сидела, уставившись в окно, по ее щекам текли слезы.
— Домой, — твердо сказала Лена. — Мы едем домой.
В такси Галина Ивановна вдруг тихо спросила:
— Почему ты за мной пришла?
Лена долго молчала, глядя на проплывающие за окном улицы.
— Потому что Аня любит вас, — наконец ответила она. — И потому что... потому что я тоже когда-то была для вас чужой.
Галина Ивановна закрыла лицо руками и заплакала — тихо, без надрыва, как плачут, когда больше нет сил держаться. Лена осторожно положила руку на ее согнутую спину, чувствуя, как та дрожит.
Такси медленно подъезжало к дому. В окне их квартиры горел свет — Дмитрий или Аня уже проснулись и обнаружили их исчезновение.
Лена вдруг поняла, что теперь все изменится. И ей самой еще предстоит решить — в какую сторону.
Лена сидела на жестком пластиковом стуле в коридоре больницы, сжимая в руках бумажный стаканчик с остывшим кофе. Через два часа после их возвращения Галина Ивановна внезапно схватилась за грудь и потеряла сознание прямо на кухне.
— Ишемия, — сказал врач, выходя из палаты. — И гипертонический криз. У нее давно проблемы с сердцем, но она отказывалась лечиться.
Лена кивнула, не находя слов. За ее спиной раздались торопливые шаги — это прибежал Сергей, растрепанный, с красными от недосыпа глазами.
— Где мама? — он схватил Лену за плечо. — Что с ней случилось?
Лена посмотрела на него с внезапным холодным спокойствием:
— Она пыталась вернуться в вашу старую квартиру. В пять утра. Потому что твоя Вика выставила ее на улицу.
Сергей побледнел. Его рука сама собой разжалась, опустилась вдоль тела.
— Я не знал... — пробормотал он. — Она же говорила, что уезжает к подруге...
Лена резко встала, подошла к палате и отдернула занавеску. Галина Ивановна лежала, подключенная к аппаратам, маленькая и беззащитная, без следа былой надменности.
— Посмотри на нее, — прошептала Лена. — Твоя мать. Которая растила тебя одна после того, как отец ушел. Которая ночами шила тебе костюмы на утренники. Которая... — голос ее дрогнул, — которая даже меня, твою жену, ненавидела только потому, что боялась потерять тебя.
Сергей шагнул назад, будто от удара.В этот момент в коридоре раздался знакомый цокающий звук — это шла Вика на своих дорогих каблуках.
— Ну и что тут происходит? — она окинула всех презрительным взглядом. — Опять драма?
Сергей вдруг резко развернулся к ней:
— Ты сказала, что мама сама ушла! Что ей надоело у нас!
Вика пожала плечами:
— Ну и что? Все равно надо было решать вопрос. Я же предлагала хороший пансионат.
Лена не выдержала. Она шагнула вперед, но в этот момент из палаты вышел врач.
— Больная приходит в себя. Но ей нужен полный покой.
Галина Ивановна действительно открыла глаза, когда они по одному зашли в палату. Ее взгляд скользнул по Вике — и в нем не было даже ненависти, только усталость.
— Серёжа... — она слабо протянула руку к сыну.
Сергей опустился на колени у кровати, схватив эту дрожащую руку:
— Мам, прости... я не знал...
Вика фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью. Лена стояла в стороне, чувствуя себя лишней. Но тут Галина Ивановна посмотрела прямо на нее.
— Спасибо, — прошептала она так тихо, что Лена едва расслышала.
Врач велел всем выйти, чтобы больная могла отдохнуть. В коридоре Сергей схватился за голову:
— Что мне теперь делать? Я не могу... Вика никогда...
Лена вдруг поняла, что видит его впервые по-настоящему — не бывшего мужа, не обидчика, а просто запутавшегося человека.
— Тебе нужно выбирать, — сказала она спокойно. — Но учти — через десять лет Аня будет смотреть на тебя так же, как ты сейчас смотришь на свою мать.
Сергей поднял на нее глаза — и в них Лена увидела то, чего не видела много лет: стыд и понимание.
— Я останусь с ней, — вдруг сказал он. — Пока она в больнице. А потом... — он глубоко вздохнул, — потом мы с Викой поговорим.
Лена кивнула и вышла в холодный больничный двор. Она достала телефон и набрала номер Дмитрия.
— Как Аня? — спросила она, услышав его голос.
— Переживает. Все время спрашивает про бабушку.
Лена закрыла глаза, представляя дочь — такую же растерянную, как она сама в детстве, когда болела ее бабушка.
— Скажи ей... скажи, что бабушка будет в порядке. Что мы все... — она запнулась, — что мы все разберемся.
Положив трубку, Лена посмотрела на больничные окна. Где-то там, за одним из них, лежала женщина, которая когда-то сделала ее жизнь адом. И теперь судьба этой женщины зависела от нее.
Эта мысль была одновременно страшной и... освобождающей.
Галину Ивановну выписали через неделю. Лена встретила ее у больничных дверей с новенькой тростью в руках — дорогой, легкой, с удобной ручкой.
— Это зачем? — буркнула старуха, но пальцы её уже привычно обхватили резиновую накладку.
— Чтобы не падали, — просто ответила Лена.
Они ехали домой в такси, молча глядя в разные окна. Только когда машина свернула не в сторону дома Лены, а в противоположном направлении, Галина Ивановна насторожилась:
— Куда мы едем?
— Вы же говорили, что мечтали о балконе с видом на парк, — Лена достала ключи с новой брелок-подвеской. — Вот вам и балкон, и парк.
Квартира оказалась маленькой, но светлой, на первом этаже нового дома. Мебель ещё пахла деревом, на кухне стоял новенький электрический чайник — такой, какой Галина Ивановна всегда хотела, но стеснялась попросить.
— Это... — старуха замерла посреди гостиной.
— Временное решение, — быстро сказала Лена. — Пока не найдёте что-то получше. Сергей оплатил полгода вперёд.
Галина Ивановна медленно опустилась в кресло, сжимая подлокотники.
— А Вика?
— Вика теперь живёт отдельно, — в дверях появился Сергей. Он выглядел уставшим, но спокойным. — Мы... разъехались.
Старуха закрыла глаза, будто боялась поверить. Лена незаметно сделала шаг к выходу, но Галина Ивановна вдруг резко открыла их:
— А Аня?
— Аня будет приходить к вам каждые выходные, — Лена достала из сумки блокнот. — Вот расписание её кружков, мой телефон, телефон Сергея и номер соседки напротив — тёти Марины. Она пенсионерка, всегда дома, если что-то понадобится.
Галина Ивановна взяла блокнот дрожащими руками. Вдруг из её глаз покатились тяжёлые слёзы:
— Почему?.. После всего, что я...
Лена не дала договорить:
— Потому что Аня вас любит. А я... — она сделала паузу, — я просто поняла, что могу.
На пороге она обернулась:
— Завтра в шесть вечера будем ужинать. Аня хочет ваших котлет.
Дома Лена обнаружила Дмитрия, расставляющего продукты по полкам. Он молча показал на холодильник — там висел листок с графиком: «Суббота — ужин у бабушки».
— Ты уверена в этом? — спросил он наконец.
Лена посмотрела в окно, где Аня каталась на новых роликах — подарке от Сергея.
— Нет. Но я уверена, что иначе было бы неправильно.
Через месяц жизнь вошла в новое русло. Галина Ивановна научилась пользоваться видеозвонками, чтобы проверять, как Аня делает уроки. Сергей нашёл психолога и впервые за годы позвонил отцу. Вика забрала свои вещи, оставив только злобную записку на зеркале.
А в последнее воскресенье месяца, когда Лена зашла за дочерью, Галина Ивановна неожиданно протянула ей коробку:
— Это тебе.
В коробке лежала старая книга рецептов с потрёпанными страницами. На первой — детским почерком было выведено: «Мамины секреты».
— Для Ани, — прошептала старуха. — Когда вырастет.
Лена осторожно перелистнула страницу. Там, между строк о правильном замесе теста, чьей-то рукой было дописано: «Простите меня».
Она закрыла книгу и неожиданно для себя обняла эту колючую, несгибаемую женщину.
— Приходите в воскресенье, — сказала Лена, отходя к двери. — Будем печь пирог по вашему рецепту.
На улице её догнал Сергей:
— Спасибо, — он сгрёб снег сапогом. — За всё.
Лена лишь кивнула. Она шла домой, где её ждали Дмитрий и Аня, где пахло кофе и жизнью, которая, оказывается, могла находить место даже для самых неожиданных людей.
И это было главным новым правилом.