Прошёл почти год.
Без звонков. Без писем. Без извинений.
Сначала было больно — настолько, что физически. Она помнила первые месяцы: тянет под рёбрами, сжимает в груди, всё внутри ноет, как будто тело оплакивает что-то невидимое. Потом — апатия. Потом — злость. Потом — тишина. А потом пришло что-то странное. Покой?
Она переехала. Устроилась на новую работу. Поменяла номер. Удалила все фотографии.
Научилась не вздрагивать от его имени.
Научилась идти домой — одна. Но не с горечью, а с удовольствием.
И вот — вечер, почти ноябрь. Мелкий дождь по подоконнику. Она варит себе имбирный чай, щёлкает пультом, и вдруг…
Звонок в домофон.
Без имени. Без «это я». Просто короткий сигнал. Она подумала — курьер. И нажала.
На пороге — он.
С виду почти не изменился.
Но она — изменилась.
Раньше, увидев его, она бы затаила дыхание. А сейчас — выдохнула. Спокойно.
— Что ты тут делаешь?
Он чуть потупился.
— Можно войти?
— Смотря зачем.
Он сжал губы. Покачал головой.
— Я ушёл от неё.
— Не моё дело, — пожала плечами она.
— Я… думал, ты всё ещё… ждёшь.
Она усмехнулась. Без яда. Без обиды.
— Нет, Миша. Я теперь жду себя. И свою жизнь. Без тебя.
Он сел. Молча положил на стол папку.
— Это?
— Документы. На машину. Мы же её вместе покупали, но оформил я.
— Знаю.
— Хочу переоформить. Половина — твоя.
Она посмотрела на него долго. На плечи, которые стали будто меньше. На руки, теребящие край стола. На мужчину, который однажды выбрал «удобную» жизнь — не с ней.
— Ты хочешь откупиться? — тихо спросила она.
— Нет… Я хочу вернуть хоть часть того, что сломал. Я не жду ничего взамен.
Она взяла документы.
— Спасибо.
Он поднялся. Постоял в нерешительности.
— Я не сразу понял… кто ты была для меня.
— А теперь понял?
Он кивнул.
— Только слишком поздно, да?
Она не ответила. Просто улыбнулась.
Он вышел. Без слов.
Без надежды.
А она поставила чайник.
Сегодня пятница. А по пятницам у неё теперь — плед, книга, и тишина.
Без Миши. Без боли. Без прошлого.