— Двери заказали?
— Ещё нет, — Миша зевнул. — Не горит. Куда коней гнать, всё успеется.
— А ты вообще никуда не спешишь, даже с "предложением", да? — усмехнулась Оля.
Она стояла в пыльной кухне — без фасадов, с торчащими трубами, без света и без штор — и мыла посуду в старом тазике. Стройка длилась уже четвёртый месяц, и жить в этом полуразваленном жилище становилось невыносимо.
Сначала казалось, что всё временно. Потом — что ещё чуть-чуть. А теперь Оля просто уставала. Не от ремонта. От отношений.
Всё чаще он говорил "ты же хотела", "ты же планировала", "мне и так норм", "не парься". Он как будто отстранился. Был рядом, но внутри — где-то очень далеко.
Когда-то она его любила до дрожи. За то, что он был "свой", не как другие. Добрый, не хищный, без понтов. С ним было безопасно. Она мечтала: квартира, свадьба, дети...
А он соглашался. Молча. Иногда с усмешкой, иногда с равнодушным "подумаем потом".
Они копили деньги вдвоём. Брали подработки. Пахали. Только потом как-то вдруг выяснилось: он перевёл часть своих сбережений брату — «там у него срочная ситуация». А ещё он купил себе гитару — "давно хотел". А деньги на двери? А накопления на кухню? Ну… "Ты же откладывала".
— Миш… — сказала Оля вечером, на фоне холодного ободранного коридора. — Мы закончим ремонт. А дальше что?
Он не смотрел на неё. Лежал на кушетке укрывшись пледом, с телефоном в руке.
— В смысле?
— Ну... Ты говорил, после ремонта — свадьба. Мы вместе уже четвёртый год. Я не прошу кольцо завтра, но просто скажи честно: ты этого хочешь?
Миша зевнул и отложил телефон.
— Слушай, ну… Давай так. Сделаем ремонт, и тогда уже сыграем. Логично же. Только, Оль, мне надо будет, чтобы ты помогла с финансами. Ты же знаешь, я всё вбухал в стены. Надо ещё на кухню, плитку, фасады. Ты же хотела “всё по уму”?
Она замолчала. А потом очень тихо, медленно сказала:
— То есть… свадьба — это бонус за ремонт?
— Ну блин, не начинай. Я просто говорю, как есть. Честно. Что ты так всё воспринимаешь…
И в этот момент её как будто щёлкнуло внутри.
Честно — это когда тебя любят, а не торгуются. Когда не ставят условия. Когда не “ты же хотела”, а “я с тобой и для тебя”.
Она смотрела на него и понимала — он не плохой. Просто… не для неё.
— Поняла, — тихо сказала она. — Спасибо.
— Ты чего опять в своём, а?
Она не ответила. Просто встала, пошла в комнату, молча сложила вещи в сумку. Без скандала. Без объяснений. Как уходят, когда уже сказано всё — не словами, поступками.
На выходе он попытался остановить:
— Ты серьёзно? Из-за какой-то фразы? Слушай, ты перегибаешь!
— Нет, Миш. Я просто выросла. А ты остался там, где тебе удобно.
Он шёл за ней до двери, что-то бурчал, пытался оправдаться, перевести в шутку, дёрнуть за рукав.
Но она уже закрывала дверь. Мягко. Без злобы. Просто… чтобы больше не возвращаться.
И впервые за долгое время — почувствовала себя свободной.
📍 Во второй части: спустя полгода Миша появляется снова — с новой просьбой, в другой роли. Оля изменилась. А он?..