Юлия Николаевна осторожно закрыла дверь своей скромной однушки, поправляя сумку с баночками домашнего лечо и яблочным пюре для внука Мишеньки.
Сегодня суббота – день визита. Но радость встречи давно омрачала тяжелые раздумья.
Женщина искренне считала, что невестка транжирит детские пособия не по назначению.
Дверь Юлии Николаевне открыла Николь. Молодая мама, двадцати трех лет, она была в новом бархатном спортивном костюме нежно-розового цвета, с безупречным макияжем и свежим маникюром.
– Здравствуйте, Юлия Николаевна, – Николь улыбнулась напряженно, пропуская свекровь внутрь. – Заходите. Миша только заснул.
– Здравствуй, Николь, – женщина поставила сумку в прихожей, окидывая взглядом знакомый беспорядок. – Принесла кое-что для малыша. Пюре домашнее, лечо... А где Леша?
– Уехал, срочно вызвали на работу, – ответила молодая мать, уткнувшись в телефон. – Выбора не было, как вы понимаете...
Юлия Николаевна молча прошла на кухню, чтобы разгрузить сумку. Холодильник, который она открыла в поисках места для баночек, поразил своей пустотой.
Пакет молока, кусок сыра, пара йогуртов. Ни фруктов, ни мяса, ни овощей. Зато на столе стоял огромный стакан с ярким смузи и коробка от суши – явно недавний завтрак Николь.
Сердце Юлии Николаевны сжалось. Она пошла в комнату к спящему внуку. Годовалый мальчик мирно посапывал в кроватке.
Бабушка нежно провела рукой по его щеке, а потом взгляд ее упал на одежду, аккуратно сложенную на стуле.
Ползунки с протертой коленкой, несколько бодиков с вытянутыми горловинами и одна теплая кофточка – та самая, которую купила она сама в прошлом месяце. Новых вещей не было видно.
Тихий звук упавшей коробки заставил ее обернуться. Из сумки Николь, висевшей на ручке кресла, вывалилась небольшая, но узнаваемая картонка. Юлия Николаевна подошла ближе. Это была коробка от дорогой увлажняющей сыворотки для лица, бренда, рекламу которого она видела только в глянцевых журналах.
Рядом валялся чек. Машинально, почти не осознавая, что делает, она подняла его.
Сыворотка – 4500 рублей. И еще один чек, заботливо сложенный рядом: косметический набор (тени, тушь, помада) – 3200 рублей. Дата – вчерашняя.
В глазах Юлии Николаевны потемнело. Она знала, что вчера невестка получила детское пособие. Значит...
Женщина схватила в руки свою находку и выскользнула из детской комнаты.
– Николь, – ее голос зазвучал глухо, не своим тоном. – Это что?
Невестка резко отвлеклась от телефона. Увидев коробку и чек в руках свекрови, ее лицо сначала покраснело, потом побелело.
– Что "что"? – попыталась парировать Николь, но уверенности в ее словах не было.
– Это твои вчерашние покупки? За восемь тысяч? – Юлия Николаевна подняла чек. – На косметику? Вчера же пришло пособие на Мишу!
– Ну и что? Я имею право потратить деньги так, как хочу! Я целыми днями дома, с ребенком, я устала, я не вижу ничего, кроме этих стен и соплей! Мне нужно хоть что-то для себя, чтобы почувствовать себя человеком, а не дойной коровой! - Николь гордо вскинула подбородок.
– Для себя? – голос Юлии Николаевны дрожал от сдерживаемых слез и гнева. – Посмотри на одежду Миши! Ползунки – дырявые! Бодики – малы! В холодильнике – пусто! Мишеньке нужна новая куртка на осень, нужны фрукты, овощи, мясо, а ты тратишь его деньги на сыворотки и тени! Это пособие для ребенка, а не для тебя!
– Я его мать! Я лучше знаю, что ему нужно! – закричала Николь, но в ее глазах мелькнуло что-то вроде вины, быстро задавленное обидой. – А вы постоянно лезете со своими советами и упреками! Это моя семья, и мои деньги!
– Твои деньги? – Юлия Николаевна едва сдерживалась. – Леша вкалывает на двух работах! Он еле сводит концы с концами! Он мне вчера звонил, просил немного в долг до зарплаты, потому что на еду не хватает! А ты... ты взяла пособие – последние деньги, которые государство дает на ребенка – и спустила на себя?!
Входная дверь громко щелкнула. На пороге стоял Алексей, бледный, с потухшим взглядом. Он слышал последние слова матери.
– Мам... Николь... Что происходит? – спросил он устало.
– Спроси у своей жены, на что она вчера потратила детские! – выдохнула Юлия Николаевна, показывая чеки. – На красоту! Пока Миша в старых ползунках, а холодильник пустой!
Алексей взглянул на чеки, потом - на Николь. Его лицо исказилось от боли и бессилия.
– Николь... Правда? Опять? Мы же договаривались... В прошлый раз ты обещала...
– Обещала что?! – Николь снова вспыхнула, но теперь ее гнев был направлен на мужа. – Что я должна ходить в рваных халатах и мыть голову хозяйственным мылом?! Я молодая! Я хочу выглядеть хорошо, а вы двое сговорились! Вечно меня контролируете, как я деньги трачу!
– Контролируем? – Алексей подошел к холодильнику, резко открыл его. – Николь, посмотри, что здесь? Где мясо на суп Мише? Где творог? Где фрукты? Ты же знаешь, что у меня сейчас туго с работой! Пособие – это не твои личные карманные деньги! Это на него!
– Я устала! – Николь вдруг разрыдалась, но это были слезы злости и обиды, а не раскаяния. – Я заперта в четырех стенах! Мне нельзя ничего себе не купить! Все только он, он, он! Я ведь тоже человек или нет?!
Юлия Николаевна вздрогнула, услышав, как Мишенька, разбуженный криками, захныкал.
Она вошла в комнату, взяла его на руки и прижала к себе, почувствовав, как мелко дрожит его тельце.
Неожиданно на нее нахлынула волна отчаяния. Ее внук нуждался в самом необходимом, а его мать считала это "только он, он, он" и тратила деньги на себе.
– Я пойду, – тихо сказала она Алексею, передавая ему Мишу. – Успокой его.
– Мам, подожди...
– Нет, Леша. Я не могу сейчас, – она посмотрела на сына, увидела в его глазах ту же боль, ту же растерянность, что грызла и ее. – Поговори с ней. Решай, но помни, что это твой сын. Его нужды – должны быть первыми. Всегда!
Она ушла в прихожую и молча надела пальто. Ее руки задрожали от обиды и гнева.
– Я оставила пюре и лечо на кухне, – сказала выкрикнула женщина, обратив на себя внимание сына.
Не дождавшись ответа, она выскользнула из квартиры. Однако, выйдя из подъезда, остановилась.
- Мишенька... – прошептала она, вытирая скатившуюся по щеке слезу. – Как же тебе помочь?
Женщина дрожащими руками достала кошелек. Там лежали ее последние пятьсот рублей до пенсии.
Юлия Николаевна посмотрела на них и повернула обратно, но не для того, чтобы кричать или упрекать Николь, а чтобы тихо положить эти деньги Алексею в карман куртки, на молоко, на яблоко для внука.
Это было все, что она могла сделать сейчас. Женщина неслышно вошла в квартиру и сунула деньги в куртку.
Однако Алексей услышал стук двери и выглянул в прихожую. Увидев Юлию Николаевну, он удивленно вскинул брови.
- Ты чего, мама?
- Я вот деньги принесла... немного, - она вытащила пятьсот рублей из кармана его куртки и протянула сыну.
- Зачем?
- Это не тебе, а внуку... Ты поговори с Николь... ну нельзя так...
Услышав свое имя, в прихожую вышла невестка. Лицо ее было недовольным и злым.
- Что вы лезете вечно? Я не хочу тратить деньги на одежду Мише, потому что он из нее вырастет! У нас есть хорошие вещи "на выход". Есть тоже есть, что. Я покупаю ему каждый день все свеженькое... Хватит на меня наговаривать! - возмущенно высказала Николь. - Но себя я тоже хочу побаловать! Разве я недостойна этого?
- Достойна, но Миша все равно должен быть на первом месте, - твердила Юлия Николаевна.
- Мы сами разберемся, - выпалила молодая мать. - Если вам что-то не нравится, вы можете не приходить к нам!
- А как же внук? Я хочу его видеть... - развела руками женщина.
- Хотите видеть, тогда не суйте свой нос, куда не следует! - угрожающе проговорила Николь и, развернувшись, удалилась прочь.
Юлия Николаевна пару минут стояла в полной растерянности, не зная, как реагировать на слова невестки.
- Не слушай ее, - наконец проговорил Алексей. - Никто тебе не запретит приходить к нам...
- Запретит! Имею полное право! - выкрикнула Николь. - Достали вы уже со своими проверками! Сколько можно? До дурки доведете меня! Не лезьте к нам, иначе я реально не буду открывать вам двери!
- Николь, - мужчина обернулся, - прекрати пугать маму.
- Я не пугаю, а предупреждаю, - повысила голос молодая мать. - Все нервы вымотали уже! Не ваше дело, на что я трачу детское пособие!
- Очень даже мое! Миша - мой внук! - Юлия Николаевна не собиралась сдаваться. - Будешь и дальше транжирить его деньги, я пойду в опеку и покажу им чеки! Пусть знают на, что ты спускаешь детское пособие! - с торжествующим видом добавила свекровь.
- Вы сейчас своими словами подписали себе приговор! - Николь погрозила женщине кулаком. - Доигрались вы! - громко возмущаясь, она убежала на кухню.
- Мама, тебе лучше уйти, - скривил лицо Алексей. - Зря ты так... не нужно было доводить до этого... это уже перебор...
- А что я должна спокойно смотреть на то, как она транжирит деньги внука? - подбоченилась Юлия Николаевна.
- Мама, уйди, пожалуйста, - сын протиснулся и распахнул дверь перед носом матери.
Женщина покраснела и вышла из квартиры. Через неделю она захотела увидеть внука, но дверь ей никто не открыл, как и обещала невестка.
Юлия Николаевна позвонила сыну, но тот сухо ответил, что пока ей лучше не приходить.
- Почему?
- Ты не помнишь, что сказала, уходя? Как угрожала, что пойдешь в опеку? После всего этого ты еще думаешь, тебе будет открыт вход в нашу квартиру? - презрительно усмехнулся мужчина. - Не лезь и правда в нашу жизнь. Николь потом отойдет, простит тебя и разрешит приходить к Мише.
Невестка, действительно, около полугода игнорировала Юлию Николаевну, но потом все-таки разрешила ей приходить к внуку.
Когда женщина впервые пришла к нему после долгого отсутствия, то заметила, что у Миши появилась новая одежда.
Видимо, невестка все-таки испугалась, что Юлия Николаевна воплотит в реальность свои угрозы.
Больше разговора о детских пособиях она не заводила и не учила Николь жизни, боясь, что та запретит видеться с внуком.