Побег
— Вы думаете, я сошла с ума? — спросила я у улитки Фёдора, когда план созрел окончательно.
Фёдор медленно повернул свои стебельчатые глаза в мою сторону. В его взгляде читалось всё: и сочувствие, и осуждение, и что-то похожее на зависть.
— Голди, дорогая, — протянул он голосом человека, всю жизнь работавшего в архиве, — ты понимаешь, что за этим стеклом... там... холод?
Холод! Как будто в нашем аквариуме царила тропическая жара. Двадцать четыре градуса по Цельсию круглый год — вот наша "жара". А за стеклом жизнь билась всеми цветами радуги. Я видела, как по утрам солнце заглядывало в окно и манило куда-то дальше, за пределы этой стеклянной вселенной.
— Фёдор, а ты помнишь, откуда мы взялись? — спросила я, медленно кружа вокруг пластикового замка, который в первый месяц казался мне восьмым чудом света, а теперь вызывал тоску.
— Конечно помню. Из зоомагазина "Четыре лапы". Хороший магазин, кстати. Корм качественный давали.
— Нет, Фёдор. Я имею в виду — откуда мы взялись изначально?
Улитка задумалась. Это было видно даже по тому, как она замерла на стекле аквариума. У Фёдора была привычка зависать в одной позе, когда он размышлял о чём-то серьёзном.
— Из реки, — наконец произнёс он. — Точнее, из пруда. Наши предки жили в прудах.
Вот именно! А мы сидим в этом стеклянном ящике и делаем вид, что это нормально. Каждый день одно и то же: подъём по биологическим часам, завтрак из хлопьев (даже название дурацкое — "Золотая рыбка", как будто я единственная такая в мире), потом круги вокруг замка, обед, снова круги, ужин, сон.
— А знаешь, что самое страшное? — сказала я Фёдору. — Я начала считать пузырьки от компрессора.
— И сколько?
— За вчерашний день — четыре тысячи двести тридцать семь.
Фёдор сочувственно присосался к стеклу поближе.
План созрел три дня назад, когда хозяин, как обычно, чистил аквариум. Серёжа — парень в общем-то неплохой, но с фантазией у него проблемы. За два года жизни в его доме я выучила его распорядок лучше, чем он сам. Подъём в семь утра, кофе, душ, кормёжка рыб (то есть нас), работа до семи вечера, ужин, телевизор, сон. По выходным добавлялась чистка аквариума.
Именно в процессе чистки я и заметила: когда Серёжа сливает воду, он на несколько секунд отвлекается, чтобы ответить на телефон или включить чайник. В эти секунды шланг остаётся в аквариуме, и вода продолжает убывать. А если в этот момент оказаться в шланге...
— Ты с ума сошла! — воскликнул сом Платон, когда я поделилась планом. — Тебя же засосёт в канализацию!
— А может, и нет, — возразила я. — Шланг ведёт в раковину на кухне. А из раковины недалеко до окна. А окно Серёжа иногда открывает.
— Недалеко — это сколько? — деловито уточнил Платон.
— Метра полтора. Может, два.
— По суше?
— По суше.
Сом покачал усами, что у него означало крайнюю степень сомнения.
— Голди, рыба может прожить без воды максимум несколько минут. За два метра по суше ты не доберёшься.
— А вот и доберусь! — выпалила я, хотя сама не была в этом уверена. — У меня есть секретное оружие.
— Какое ещё секретное оружие? — хором спросили все обитатели аквариума.
— Решимость! — торжественно объявила я.
Решимость — штука действительно полезная, но, как оказалось, дышать ею невозможно.
В субботу утром, когда Серёжа привычно опустил шланг в аквариум и отвлёкся на звонящий телефон, я сделала глубокий вдох и бросилась к всасывающему отверстию. Последнее, что я услышала, был крик Фёдора: "Голди, не делай глупостей!"
Мир завертелся, закружился и понёсся в трубе с головокружительной скоростью. Я летела, как астронавт в космическом корабле, только вместо звёзд вокруг меня мелькали пузырьки воздуха и остатки рыбьего корма.
Приземление в раковине получилось не слишком мягким. Точнее, приводнение. Но воды там было совсем мало — всего несколько сантиметров. Я лежала на дне раковины и тяжело дышала жабрами, понимая, что самое сложное только начинается.
Серёжа всё ещё говорил по телефону в комнате. У меня было не больше минуты.
Новая жизнь
Прошло полгода с тех пор, как я оказалась в городском пруду в Сокольниках. Полгода новой жизни, которая оказалась совсем не такой, как я себе представляла.
Начну с того, что добраться от раковины до окна мне действительно удалось. Правда, не совсем так, как планировалось. Серёжа, закончив телефонный разговор, обнаружил меня на полу кухни уже в полуобморочном состоянии. Вместо того чтобы вернуть в аквариум, он решил, что я умираю, и... выпустил в унитаз.
Серёжа, конечно, думал, что делает доброе дело — избавляет меня от мучений. А я думала, что это конец. Оказалось — начало.
Городская канализация — это целый подземный мир, о существовании которого домашние рыбы даже не подозревают. Там есть свои законы, своя иерархия и даже что-то вроде государственного устройства. Правят там крысы, но рыбам они не мешают — у нас с ними разные экологические ниши.
Я плыла по тёмным трубам три дня, питаясь тем, что попадалось по дороге (лучше не спрашивайте, что именно), и наконец попала в коллектор, который вёл к очистным сооружениям. А оттуда уже рукой подать до Москвы-реки.
Москва-река встретила меня не слишком гостеприимно. Во-первых, вода там была намного холоднее, чем в аквариуме. Во-вторых, намного грязнее. В-третьих, там водились местные рыбы, которые смотрели на меня как на пришелицу из космоса.
— Ты кто такая? — спросил меня старый лещ Михалыч, когда я впервые появилась в их районе.
— Золотая рыбка, — ответила я, стараясь держаться с достоинством.
— Золотая? — переспросил лещ и громко расхохотался. — Девонька, ты посмотри на себя в воду!
Я посмотрела. От моей былой золотистой красоты и следа не осталось. Чешуя стала тусклой, плавники обтрепались, а на боку красовалась царапина от трубы.
— Не очень-то золотая, — согласилась я.
— То-то же! А теперь слушай: здесь каждая рыба сама за себя. Корма никто в рот не несёт, хищники не дремлют, а зима близко. Выживешь — молодец. Не выживешь — ну что ж, такая рыбья доля.
Михалыч оказался прав насчёт зимы. Октябрь в Москве-реке — это не октябрь в тёплом аквариуме. Температура воды упала до восьми градусов, и я поняла, что либо приспосабливаюсь, либо умираю.
Приспособилась. Оказалось, что во мне живут гены предков, которые тысячи лет выживали в естественных водоёмах. Я научилась находить пищу среди ила, прятаться от щук в корягах и даже общаться с местными обитателями на их языке.
Город — это не просто асфальт и дома. Это живой организм с венами-трубами и артериями-каналами. И в одну дождливую ночь эти вены принесли меня туда, где я должна была оказаться.
Самое интересное началось весной, когда я обнаружила, что в пруду Сокольников живёт целая колония беглых аквариумных рыб.
— Добро пожаловать в общество анонимных беглецов! — торжественно произнёс гуппи по имени Альфред, когда я впервые попала в их тихую заводь. — Здесь каждый когда-то жил в стеклянной коробке.
Оказалось, что таких, как я, десятки. Были там золотые рыбки, гуппи, меченосцы, даже один сомик. У каждого своя история побега, но объединяло нас одно — мы все сбежали из аквариумов в поисках настоящей жизни.
— А не жалеешь? — спросила меня неоновая тетра Люся однажды поздним вечером, когда мы лежали на дне пруда и смотрели на звёзды сквозь толщу воды.
Хороший вопрос. Жалею ли я о том, что променяла тёплый аквариум с регулярным питанием на холодную воду, постоянную борьбу за выживание и неопределённость завтрашнего дня?
— Знаешь, — сказала я Люсе, — когда я жила в аквариуме, я каждый день была одинаково сыта, одинаково в безопасности и одинаково несчастна. А здесь я каждый день разная. Иногда голодная, иногда испуганная, иногда восхищённая красотой мира. Но живая. Настоящая.
— Это философично, — согласилась Люся. — А если бы тебе предложили вернуться?
Я задумалась. Серёжа, наверное, уже купил новую золотую рыбку. Фёдор всё так же медленно ползает по стеклу. Платон философствует в своём углу. А я... я плаваю в настоящем пруду, где каждый день приносит что-то новое.
— Не вернулась бы, — твёрдо сказала я. — Свобода дороже безопасности.
— Даже если эта свобода может тебя убить?
— Особенно если может убить, — засмеялась я. — Потому что тогда она настоящая.
Люся покачала головой и уплыла к своей стайке. А я осталась лежать на дне и думать о том, что жизнь — штука непредсказуемая. В аквариуме я мечтала о приключениях, а получила их с лихвой. Теперь иногда мечтаю о покое, но понимаю, что покой — это смерть души.
Завтра у нас с Альфредом план исследовать дальний конец пруда, где, по слухам, живёт старый карп-мудрец, который помнит ещё советские времена. Говорят, он может рассказать истории о том, как жили рыбы, когда людей в городе было меньше, а воды — больше.
А послезавтра мы планируем экспедицию к фонтану в центре парка. Там, говорят, вода особенно чистая.
Каждый новый день — как подарок. Даже если этот подарок иногда пытается тебя съесть.
Меня зовут Голди, и я — беглая золотая рыбка. Это моя история. История о том, что иногда нужно разбить стекло, чтобы понять, что живёшь.
Так же рекомендуем
Руководство по волчьему этикету
👍 Ваши лайки и подписки вдохновляют на новые хвостатые приключения!
💬 Расскажите о своих питомцах в комментариях – возможно, именно ваш пушистик станет героем следующего рассказа 😼