— Я сделал тебе одолжение сегодня, купил продукты, хотя ты сама должна теперь это делать. Но уж ладно, сегодня я взял. - Вечером Денис вернулся с пакетом продуктов.
— Денис, давай поговорим нормально, — попросила я. — Без обид.
— О чем говорить? — он раскладывал продукты по полкам. — Ты четко обозначила позицию. Каждый сам за себя.
— Я не это имела в виду! Просто хотела, чтобы мы обсуждали такие вещи вместе, а не…
— А не что? — он повернулся ко мне. — Не заботились о пожилых родителях? Ника, я думал, ты понимаешь семейные ценности.
— Да я не против! Но семейные ценности — не только обязанности, но и права. Право голоса в решениях, например.
— Хорошо, — он кивнул. — Давай обсуждать. Мама сидит без обогревателя в холодной квартире. Обсуждаем, покупаем или нет?
— Покупаешь ты, — ответила я твердо. — Твоя мама, твоя зарплата, твое решение. Я могу позвонить в управу, узнать, что там с отоплением. Это тоже помощь, куда более долгосрочная.
— Понятно, — протянул он. — Значит, когда твоя сестра будет нуждаться в помощи, тоже будешь решать самостоятельно? И я не стану участвовать?
— При чем тут моя сестра?
— При том, что семья — когда все друг другу помогают. А не каждый тянет одеяло на себя.
Я явно ощутила, что мы ходим по кругу. Что бы ни сказала, он повернет слова так, чтобы я выглядела эгоисткой. Подумала, что не стоит обострять конфликт.
— Ладно, — я сдалась. — Купим обогреватель. Но договоримся, в следующий раз сначала со мной советуешься, потом уже маме обещаешь.
— Договорились, — он улыбнулся, и на мгновение показалось — все наладилось.
Но уже завтра стало ясно: ничего не изменилось.
Денис все-таки перестал покупать продукты. Объявил: раз я хочу самостоятельности, то получу сполна. Теперь каждый покупает еду для себя.
— Но мы же семья, едим за одним столом, — я пыталась протестовать. — Как это — каждый для себя?
— А ты разве не этого хотела? — он удивился. — Раздельный бюджет, индивидуальные решения...
— Я хотела обсуждать крупные траты, а не делить пачку макарон пополам!
— Ника, определись уже, — устало протянул он. — То против общих трат, то за совместный быт. Как тебя понимать?
И самое ужасное — он был отчасти прав. Я запуталась в собственных требованиях. Хотелось и самостоятельности, и семейного единства одновременно. Не понимала тогда, это не противоречия. Просто Денис умело подменял одно другим.
К концу декабря осознала, что живу не с мужем, а с соседом.Мы делили с ним квартиру, но не жизнь. Каждый покупал себе еду, платил половину аренды и коммунальных. Общими оставались только деньги, которые я исправно переводила его матери.
Пятнадцатого декабря мы поехали к Александре Петровне на воскресный обед. Не особенно хотелось, но Денис настоял.
— Мама голубцы приготовила, твои любимые. Очень старается угодить невестке, но кое-кто этого не ценит.
Свекровь встретила радушно, но смотрела как-то оценивающе.
— Как дела, детки? — спрашивала она, усаживая нас за стол. — Как семейная жизнь? Притерлись?
— Да все нормально, мам, — ответил Денис. — Правда, Ника иногда переживает из-за денег.
— Почему? — удивилась Александра Петровна, и в голосе появились сочувственные нотки. — А что случилось, дорогая?
— Да ничего особенного, — поспешила сказать я. — Просто учусь планировать семейный бюджет.
— Понятно, — кивнула свекровь. — Знаете, Никочка, я вот о чем подумала. Может, вам стоит дополнительную работу найти? Ну, чтобы больше финансовой свободы было.
— Дополнительную?
— Ну да, многие девочки подрабатывают. И семье польза, и самооценка повышается.
Я молчала, переваривая услышанное. Мне предлагали найти дополнительную работу, чтобы... Еще больше помогать свекрови?
— Мам, Ника и так много работает, — неуверенно возразил Денис.
— Да что ты, сынок, — махнула рукой Александра Петровна. — В наше время женщина должна быть активной, деятельной. Сидеть сложа руки — прошлый век. Правда, Никочка? Вы ведь у нас современная женщина?
— Наверное, — пробормотала я, чувствуя, как щеки горят.
— Вот и славно! А то жизнь дорожает, коммунальные растут, продукты... А мы, пенсионеры, это особенно остро чувствуем.
После визита окончательно осознала, что меня воспринимают не как члена семьи. Я — источник дополнительного дохода. И никого не волнует, что я об этом думаю.
Новый год встречали дома вдвоем. Я надеялась, что смена календаря изменит наши отношения, но магии не случилось. Скорее наоборот.
Восьмого января я действительно нашла подработку — переводы технических текстов по вечерам. Но не потому что согласилась с предложением свекрови, а просто осознала: мне нужна финансовая подушка. Что-то подсказывало, семейная жизнь будет полна неожиданных трат.
— Молодец, — одобрил Денис. — Больше денег — больше возможностей.
Каких возможностей, он не уточнил. Но я догадывалась.
Двадцатого января наступил момент, когда мы снова столкнулись лбами.
— Маме шуба нужна, — сообщил Денис, разогревая ужин. — Старая износилась, а зима долгая еще.
— Сколько? — спросила я, не отрываясь от ноутбука.
— Тридцать тысяч, хорошая, теплющая, на много лет.
— Нет, — коротко буркнула я.
— Что нет? — не понял Денис.
— Нет денег на шубу твоей маме, — повторила я, посмотрев на него. — У нас сложная финансовая ситуация.
Он поставил тарелку, уставился на меня.
— Какая сложная? Ты дополнительно зарабатываешь теперь.
— Взятые подработки не означают, что у меня есть лишние тридцать тысяч, — объяснила я терпеливо. — У меня есть планы на эти деньги.
— Какие же? — в его голосе появилась опасная нотка.
— Хочу отложить своим родителям на ремонт. И сестре на сессию.
— То есть своим родственникам готова помочь, а моим — нет? — он сел напротив, и его глаза стали похожи на глаза озлобленного енота.
— Денис, твоя мама получает от нас помощь каждый месяц. Десять тысяч плюс постоянные доплаты на лекарства, обогреватели. Итого пятнадцать-двадцать в месяц. Больше зарплаты многих людей.
— И что? Этого недостаточно!
— Достаточно для комфортной жизни пожилого человека, — твердо ответила я. — А шуба — уже излишество. Кстати, а разве твоя мама не получает московскую доплату до двадцати пять тысяч? Она же всю жизнь в Москве живет? И я узнавала, у всех моих коллег родители даже больше получают. Почему же у Александры Петровны восемнадцать?
— Излишество! — он взорвался. — Теплую одежду для пожилой женщины называешь излишеством? Может, маме вообще ничего себе не покупать?
— Я называю излишеством покупку шубы за тридцать тысяч. Почему не удобный и теплый пуховик, например?
— Значит, решено? — Денис вскочил. — Мама будет мерзнуть, а ты копить на родственников?
— Решено, — кивнула я. — И если мама мерзнет, пусть купит хорошую куртку за пять-десять тысяч. Такие деньги у нее точно есть.
Денис молча вышел. А я сидела и осознавала, что перешла невидимую черту. Теперь узнаю, что происходит с женами, отказывающимися быть безотказными банкоматами.
На следующий день Денис молчал. Утром ушел молча, вечером вернулся и засел за компьютером.
— Денис, так нельзя, — заметила я, заглянув к нему. — Мы должны уметь решать конфликты, а не игнорировать друг друга.
— А что решать? — он даже не повернулся. — Ты четко обозначила приоритеты. Моя семья в них не входит.
На следующий день заявил, что больше не считает нужным снимать эту квартиру. На вопрос «почему» ответил:
— А зачем? У каждого свои приоритеты, помнишь? Мой — мама. Твой — родители. Про общие интересы забыли.
— Это шантаж, — прямо заявила я.
— Это справедливость, — парировал он. — Не хочешь тратиться на мою семью — я не готов вкладываться в твой комфорт.
К марту я окончательно осознала, что живу в ловушке. Мы переехали в студию подешевле у черта на рогах. На работу стало ездить неудобно. А еще я понимала, вроде замужняя женщина, но забот стало больше, чем когда я жила одна.
Покупала продукты я на двоих, не могла же я готовить только себе, когда муж рядом сидит. Стирала, убирала, оплачивала мелочи для квартиры вроде ковриков и подушек.
А еще исправно переводила деньги Александре Петровне и выслушивала претензии о недостаточности помощи.
— Знаете, Никочка, — замечала свекровь при редких встречах, — понимаю, что у вас свои траты, но пожилому человеку тоже кое-что нужно. Вот соседка рассказывала, ее сын с невесткой по тридцать тысяч каждый месяц дают. А у них еще ребенок маленький.
Намеки прозрачные как стекло. Александра Петровна давала понять, что считает нашу помощь недостаточной, ждет увеличения взносов.
— Мам, мы же помогаем как можем, — неуверенно возражал Денис.
— Конечно, сынок, я не жалуюсь, — тут же меняла тон свекровь. — Просто иногда трудно, когда денег совсем нет. Очень хочется, например, эклерчик. А он стоит двести рублей в кофейне…
И я осознавала: эти разговоры не случайность.Это мощная планомерная работа по увеличению размера помощи. А Денис уже давно не мой союзник, а проводник маминых интересов.
Четырнадцатого февраля, в годовщину первой встречи, я попыталась поговорить с мужем откровенно.
— Денис, нам нужно что-то менять, — заявила я, когда мы остались дома вечером. — Так больше нельзя.
— Что именно менять? — спросил он, не отрываясь от телефона.
— Эту холодную войну между нами. Взаимные обиды. Мы же любим друг друга, почему не можем договориться?
— О чем? — Денис наконец посмотрел на меня. — Ты все решила. Мама не получит от тебя ни копейки сверх минимума.
— Неправда! Просто я хочу, чтобы помощь была разумной.
— Ника, — он отложил телефон, и повернулся ко мне. — Давай начистоту. Ты вышла замуж, зная, что у меня есть мать, нуждающаяся в заботе. Согласилась помогать. А теперь пытаешься уменьшить эти суммы под разными предлогами.
— Какими предлогами?
— Вот этими. «Обсуждать», «принимать решения вместе». Ника, речь о пожилом больном человеке. Тут не о чем дискутировать.
— Значит, по-твоему, я должна молча платить за все, что ты считаешь нужным?
— По-моему, ты должна проявлять сочувствие к моей матери и не считать каждую копейку.
Я поняла, мы снова идем по кругу. Что бы я ни сказала, он переворачивает слова так, чтобы я выглядела бессердечной эгоисткой.
— Хорошо, — устало сказала я. — А что касается нашего общего быта? Так и будем жить как соседи? Разве нельзя быть семьей, которая обсуждает решения?
— Можно. Но обсуждение не означает отказ в помощи моей матери.
И я опять поняла, логика разговора выстроена так, что хороших вариантов у меня нет. Либо безропотная дойная корова, либо бессердечная эгоистка. Тогда-то я всерьез задумалась, а если я ошиблась в выборе мужа?
***
Весна пришла поздно. За окном лежали грязные остатки снега, а в квартире становилось все холоднее, но не в смысле отопления, в смысле атмосферы.
Апрель принес новое испытание.
Двенадцатого числа, в субботу, позвонили родители. Я была дома одна, Денис уехал к матери помогать с ремонтом в ванной.
— Ника, дочка, — голос у мамы взволнованный. — У нас ситуация аховая. Анечке помощь нужна. Ты… выручишь?
Анечка — младшая сестра, студентка четвертого курса медицинского.
— Что случилось? — встревожилась я.
— Да вот, на практику направляют. Возможность потрясающая, но оплатить нужно проживание. Пятьдесят тысяч рублей. У нас таких денег нет, а возможность упускать жалко. Подумали, может, ты поможешь?
Пятьдесят тысяч. Серьезная сумма, но для такого дела — стоящая. Это действительно может изменить жизнь сестры.
— Конечно, помогу, — я ответила без раздумий. — Завтра переведу.
— Ой, спасибо, доченька! — обрадовалась мама. — Анечка будет счастлива! Мы обязательно вернем...
— Мам, не говори глупости, — перебила я. — Это же для моей сестры.
Повесив трубку, я почувствовала прилив радости. Наконец-то, могу сделать что-то важное для близких. Денис вернулся вечером усталый и грязный.
— Как дела? — спросила я, глядя, как он стаскивает спецовку и бросает ее у порога.
— Нормально, сантехника старая, повозиться пришлось, — он прошел умываться. — А у тебя как день?
— Родители звонили, — произнесла я, следуя за ним. — Сестре помощь нужна с поездкой на стажировку. Решила дать пятьдесят тысяч.
Денис застыл, не донеся полотенце до лица.
— Пятьдесят тысяч? — переспросил он медленно.
— Да. На стажировку в хорошей клинике, в другом городе. Потрясающая возможность для будущего врача. Но жилье не оплачивают, надо самой снимать.
— Понятно, — кивнул он и начал вытираться. — И когда собираешься переводить?
— Завтра. А что?
Денис повесил полотенце, повернулся ко мне.
— Ника, мы серьезно поговорить можем?
— Конечно, — но я уже чувствовала, что что-то идет не так.
Прошли в комнату, сели на диван. Денис молчал, подбирая слова.
— Слушай, — начал наконец он, — помнишь наш разговор про шубу для мамы? Когда ты заявила, что у нас сложная финансовая ситуация?
— Помню. И что?
— А сейчас запросто решаешь потратить пятьдесят тысяч на сестру. Тебе это не кажется странным?
Я ощутила, как внутри что-то сжимается.
— Денис, это совершенно разные ситуации. Стажировка — инвестиция в образование, в будущее…
— А шуба — тепло для пожилого человека, — перебил меня муж. — Но это, видимо, менее важно, чем карьера твоей сестры.
— При чем тут важность? — я почувствовала, как голос становится выше. — Речь о том, что одно — необходимость, другое — желание обновить гардероб.
— Ника, — он посмотрел долгим взглядом, — ты говоришь именно то, что я думал. У тебя двойные стандарты. Для своей семьи готова тратить любые деньги, для моей — считаешь каждую копейку. Так не делается.
— Неправда!
— Вот как? — усмехнулся Денис. — Давай посчитаем. За полгода ты дала моей маме… Ну что, тысяч восемьдесят максимум? А сестре готова дать пятьдесят за раз.
— Потому что это разные ситуации! Твоя мама получает постоянную помощь на текущие нужды, а сестра просит один раз для важного дела!
— Значит, карьера твоей сестры важнее здоровья и комфорта моей матери?
— Я этого не говорила!
— Но именно это имеешь в виду, — он встал, начал ходить по комнате. — Ника, мне больно это признавать, но вижу, ты просто не считаешь мою семью своей.
— Считаю! Просто...
— Просто что? — он остановился, посмотрел. — Просто готова вкладываться в развитие своих родственников, а мои пусть довольствуются минимумом? 3 часть рассказа 🔔 ЛУЧШИЕ РАССКАЗЫ КАНАЛА ЗДЕСЬ 👈🏼