Марина замерла, держа в руках тарелку с остатками праздничного торта. Всего полчаса назад они поднимали бокалы за совершеннолетие Ильи, сын улыбался, обнимал их обоих, говорил спасибо за прекрасное детство. Свечи еще догорали в гостиной, воздух пах розами и счастьем.
— Что? — только и смогла выдавить она.
— Не притворяйся, что не понимаешь. — Виктор отвернулся к окну, засунул руки в карманы джинсов.
— Я решил это уже давно. Илья взрослый, теперь можно.
Тарелка выскользнула из рук и разбилась о кафельный пол.
— Можно что? — Марина опустилась на колени, механически собирая осколки.
— Виктор, я не понимаю. Что случилось? Мы же только что...
— Только что играли в счастливую семью. — Голос мужа звучал устало, будто он репетировал эту фразу месяцами.
— Марина, нам сорок девять и пятьдесят два. Мы живем как соседи уже лет пять. Зачем продолжать этот спектакль?
Острый край осколка полоснул по пальцу. Марина смотрела на каплю крови, не чувствуя боли. Не чувствуя вообще ничего.
— Спектакль? — Она медленно поднялась, прислонилась к столешнице.
— Виктор, у нас есть дом, сын, работа... Мне казалось, мы просто... устали немного. Так бывает в длинных браках.
— Мне не казалось. — Он наконец обернулся, и в его глазах была такая пустота, что Марина поняла: он действительно все решил.
— Я подам документы на развод в понедельник. Дом останется тебе, алименты на Илью я буду платить до окончания института.
Как будто читал заранее подготовленный текст. Деловито, четко, без эмоций.
— Папа, мам, что за грохот? — В дверях появился Илья, растрепанный, в пижамных штанах.
— Все в порядке?
— Да, сынок. — Марина заставила себя улыбнуться.
— Просто уронила тарелку. Ложись спать.
Илья перевел взгляд с матери на отца, что-то уловил в атмосфере и нахмурился.
— Точно все хорошо?
— Все хорошо, — твердо сказал Виктор.
— Спокойной ночи.
Когда сын ушел, Марина села на табуретку и закрыла лицо руками. Двадцать пять лет брака. Четверть века. Как это могло закончиться обычным вечером.
— Почему сейчас? — прошептала она.
— Почему именно сегодня?
— А когда еще? — Виктор пожал плечами.
— Илья взрослый, пора быть честными.
Честными. Марина подняла голову и посмотрела на мужа — высокого, седеющего, знакомого до последней родинки. Когда он успел стать чужим?
***
Следующие дни проходили в тягучей нереальности. Виктор вел себя подчеркнуто вежливо — говорил «спасибо» за ужин, «извини» за занятую ванную, «доброе утро» за завтраком. Как будто они были соседями в коммуналке, а не супругами четверть века.
Марина пыталась работать — цифры в отчетах расплывались, телефонные разговоры с клиентами превращались в белый шум. Коллеги спрашивали, не болеет ли она. Она кивала и просила больше кофе.
— Мам, можно поговорить? — Илья заглянул в кухню в субботу утром, когда Виктор был на работе.
— Конечно, солнышко. — Марина отложила газету, которую не читала.
— Как дела в университете?
— Нормально. — Сын сел напротив, покрутил в руках кружку.
— Мам, а вы с папой... это серьезно?
— Что серьезно?
— Ну, вы же думаете, что я слепой? — Илья поднял глаза.
— Вы неделю разговариваете, как роботы. Папа спит в гостиной. Ты плачешь в душе.
Марина вздрогнула. Значит, слышно.
— Илья, это... сложно. — Она потянулась к сыну, но он отодвинулся.
— Мам, я не хочу выбирать. — Голос Ильи был тверд, почти по-взрослому холоден.
— Не заставляй меня вставать на чью-то сторону. Я учусь, мне нужна стабильность, а не семейные драмы.
— Но я не...
— Разберитесь сами. — Илья встал, поставил кружку в раковину.
— Я никого не виню, но и участвовать не буду. Ладно?
Марина смотрела на сына. Когда он успел вырасти? Когда научился быть таким... отстраненным?
— Ладно, — прошептала она пустой кухне.
***
В воскресенье Виктор с Ильей поехали на рыбалку. Традиция, которую они не нарушали уже много лет. Марина осталась одна в доме, который внезапно показался огромным и пустым.
Она бродила по комнатам, трогала вещи, которые собирали вместе годами. Сервиз из Праги, купленный в медовый месяц. Детские рисунки Ильи в рамочках. Фотографии с отпусков, дней рождений, выпускных.
На одной из фотографий она стояла рядом с Виктором возле моря, обнимала его за талию и смеялась. Ей было тридцать пять, волосы развевались на ветру, глаза сияли.
— Мы же были счастливы, — сказала она своему отражению в стекле рамки.
— Правда ведь?
Отражение молчало.
К вечеру Марина приняла решение. Она не могла больше жить в этом доме-музее, среди осколков того, что когда-то было семьей. Не могла просыпаться рядом с человеком, который не любил ее «уже давно» и наконец набрался смелости об этом сказать.
Она достала из кладовки старый чемодан, начала складывать вещи. Только самое необходимое — одежда, документы, несколько книг. Обручальное кольцо сняла и положила на комод в спальне. Рядом оставила записку: «Виктор, не пытайся меня найти. Адвокат свяжется с тобой на следующей неделе. Марина».
Перед уходом позвонила Илье.
— Сын, я уезжаю. — Голос звучал удивительно спокойно.
— Если хочешь, можешь поехать со мной.
— Мам, ты что, с ума сошла? — В трубке слышался шум воды, крики чаек.
— Какой еще уезжаешь?
— Из дома. Из города. Я не могу здесь больше жить.
— Но... — Илья помолчал.
— А как же университет? Друзья?
— Я не заставляю тебя выбирать. — Марина повторила его же слова.
— Просто предлагаю.
— Мам, я... здесь вся моя жизнь. Папа помогает с учебой, с деньгами...
— Понимаю. — И действительно понимала. Для восемнадцатилетнего парня мать, которая «внезапно» решила всё бросить, была помехой, а не поддержкой.
— Я позвоню, когда устроюсь.
— Мам, подожди...
Но Марина уже отключила телефон. Взяла чемодан, сумку, ключи от машины. Оглянулась на дом села в машину и поехала в неизвестность.
***
Новый город встретил Марину дождем и серым небом. Она сняла маленькую квартиру в спальном районе, устроилась на работу в местную строительную компанию. Та же специальность, те же цифры, но другие лица, другие голоса.
Первые недели были похожи на лечение — болезненное, но необходимое. Марина училась жить одна. Готовить на одного. Смотреть телевизор, не спрашивая, что хочет посмотреть кто-то еще. Ложиться спать посреди кровати.
Виктор начал звонить через месяц.
— Марина, что за детский сад? — голос в трубке был раздраженный, привычно властный.
— Илья переживает, родители твои названивают. Возвращайся, поговорим по-взрослому.
— Мы уже поговорили, — спокойно ответила она.
— Как дела с документами на развод?
— Какой развод? Я передумал. — Виктор говорил тоном, которым обычно объяснял что-то особенно глупое.
— Мужчины иногда говорят глупости. Я скучаю.
— А я — нет.
— Не говори ерунды. — Теперь в голосе прозвучали знакомые командирские нотки.
— Что ты там делаешь? Играешь в независимость? Тебе сорок девять лет, Марина. Пора бы поумнеть.
Марина положила трубку. Он перезвонил через десять минут, потом через час, потом каждый день в течение недели. Она не брала трубку.
Потом начались звонки от знакомых.
— Марина, милая, что с тобой? — голос Светланы, соседки и подруги двадцати лет, звучал обеспокоенно.
— Виктор говорит, у тебя какой-то кризис среднего возраста. Может, к врачу?
— Света, а он рассказал, что сказал мне в день рождения Ильи?
— Ну... что вы немного поссорились. Марина, все пары проходят через такое. Мужчины не умеют выражать чувства, говорят одно, а думают другое.
— Он сказал, что не любит меня уже давно и хочет развода.
— Да? — Света помолчала.
— Ну... может, он просто хотел тебя встряхнуть? Понимаешь, показать, что ты его не ценишь?
— Светлана, если твой муж скажет тебе, что не любит тебя уже пять лет, ты поверишь, что он шутит?
— Я... — еще одна пауза.
— Марина, он же теперь хочет все вернуть! Дай человеку второй шанс!
После этого разговора Марина отключила телефон на неделю.
Илья приехал через два месяца.
— Привет, мам.
— Привет, солнышко. — Марина обняла сына, и сердце екнуло от знакомого запаха его волос, от того, как он вырос за эти недели.
— Проходи. Как добрался?
— Нормально. — Илья оглядел квартиру — светлую, аккуратную, совсем не похожую на их дом.
— Мам, а тебе здесь нравится?
— Нравится. — Марина поставила чайник, достала печенье.
— Рассказывай, как дела в университете.
Они пили чай и говорили. Илья рассказывал анекдоты из студенческой жизни, Марина смеялась. Почти как раньше.
— Мам, а папа правда приезжал к тебе? — спросил Илья, когда пауза затянулась.
— Нет. Только звонил.
— Он говорит, что приезжал. Что ты даже дверь не открыла.
Марина поставила чашку на блюдце. Значит, начинается.
— Илья, что тебе рассказал папа?
— Что вы поссорились из-за ерунды. Что он сказал что-то не то, когда был пьяный. Что ты обиделась и уехала, а теперь не хочешь слушать извинения.
Марина кивнула. Конечно, именно так Виктор и подал историю.
— Сын, твой папа не был пьяным. Он был абсолютно трезв, когда сказал мне, что не любит меня уже давно и хочет развода. Это было не в пылу ссоры, а обдуманное решение.
— Но он же теперь...
— Теперь он понял, что жить одному неудобно. Что готовить самому лень, убираться скучно, а главное — все знакомые задают неприятные вопросы. — Марина взяла руки сына в свои.
— Илья, я не злюсь на папу. Но я не могу вернуться к человеку, который держал меня рядом по привычке, а не по любви.
Илья молчал, разглядывая астры в вазе.
— Мам, а если он правда скучает? Если понял, что ошибся?
— Тогда он должен был бороться за меня, когда я была рядом. А не сейчас, когда я ушла.
Сын провел остаток выходных с ней. Они гуляли по новому городу, ходили в кино, ужинали в маленьком кафе рядом с домом. Илья рассказывал о девочке из университета, которая ему нравится, о планах на будущее, о том, что хочет попробовать себя в программировании.
— Мам, а ты... счастлива здесь? — спросил он в воскресенье вечером, собирая вещи.
— Знаешь, я думаю, что начинаю понимать, что это такое — жить для себя.
— Ты изменилась. — Илья обнял мать на прощание.
— Как-то... посветлела, что ли.
Марина проводила сына до электрички, помахала ему рукой. Возвращалась домой пешком, не торопясь, разглядывая витрины, людей, осенние деревья. Дома заварила чай, включила музыку, достала недочитанную книгу.
— Ты знаешь, — говорила Катя,
— я завидую тебе. Ты решилась начать заново в сорок девять лет.
— А у меня особого выбора не было, — отвечала Марина. — Либо начать заново, либо остаться призраком в собственной жизни.
***
Виктор приехал в конце ноября. Постучал в дверь в пятницу вечером, стоял на пороге с огромным букетом роз и растерянным лицом.
— Привет, Марина.
— Привет, Виктор. — Она не пригласила его войти, стояла в дверях в домашнем халате, с книгой в руках.
— Как дела?
— Плохо. — Он протянул цветы.
— Я не могу без тебя. Илья перестал со мной разговаривать. Дома пусто, на работе... Марина, вернись, пожалуйста.
— Зачем?
— Как зачем? — Виктор моргнул.
— Мы же семья. Двадцать пять лет вместе. Неужели это ничего не значит?
— Значит. — Марина взяла розы, но не отошла от двери.
— Значит, что у нас есть общий сын, общие воспоминания, общие друзья. Но это не значит, что мы должны жить вместе.
— Я люблю тебя. — Виктор сделал шаг вперед.
— Я понял это, когда ты ушла. Я был дураком, не ценил...
— Виктор, стой. — Марина подняла руку.
— Ты любишь привычку. Любишь то, что было удобно. Но меня — нет. Ты же сам сказал.
— Я передумал!
— А я — нет. — Марина посмотрела на мужа — знакомого, родного, чужого.
— Виктор, я не злюсь на тебя. Честно. Но я не хочу быть с тем, кто держал меня рядом годами, не любя. Не хочу быть запасным вариантом.
— Но что я должен делать? — В голосе Виктора прозвучало что-то детское, беспомощное.
— Как жить без тебя?
— Научиться. — Марина улыбнулась — грустно, но без злости.
— Так же, как училась я.
Виктор постоял еще немного, потом кивнул и пошел к машине. Марина смотрела ему вслед, потом закрыла дверь.
Марина стояла у окна, смотрела на вечерний город, на редких прохожих, на фонари у скамеек. Ей было хорошо. Спокойно. Впервые за много лет она не ждала, когда закончится день, не считала недели до отпуска, не мечтала о том, что когда-нибудь жизнь изменится.
Жизнь уже изменилась.
❤️👍Благодарю, что дочитали до конца.
✅Подписывайтесь на канал, пишите в комментариях свои истории.