Маленькая Марина очень любила ездить летом в деревню, на родину бабушки Аси. Там, в тиши лесов, рядом с речкой, жила сестра бабы Аси — баба Маруся. Она была сухонькой старушкой с добрыми глазами и мягкой улыбкой. Марина обожала слушать её рассказы — в них жило прошлое, другая жизнь, другое время.
— Баба Маруся, расскажи про себя, как ты молодая была!
Бабушка немного посидела молча, глядя в окно, потом кивнула — и начала, потихоньку припоминая события далекой юности:
— Вызвали нас, девчонок, в Совет в двадцать третьем году. Сказал председатель: с первого марта начнётся ликбез — ликвидация безграмотности, учёба. И мы пошли — сначала с опаской, потом с радостью. Учила нас Анна Фёдоровна. Была она строгая, но добрая. А ещё — на той учёбе я встретила его… Славу.
Марина замерла — значит, сейчас будет про любовь. Её любимая часть.
— Слава ходил учиться с Егором. Они были, как братья, не разлей вода. У Егора была подруга Тася Алексеевна — тоже родня Славе, через сродного брата, как говорится, почти сваха. Тася была моей лучшей подругой, она и познакомила Егора со Славой, а потом — меня со Славой. И началось. Ходили они к нам на Новую улицу, два года подряд. А мы — как сдружились, как влюбились… ну, водой не разольёшь.
Маруся улыбнулась. Лицо у неё стало мягкое, светлое, будто в окно вошёл не только солнечный луч, но и воспоминание.
— Всё у нас было вместе: и учёба, и гулянья, и проводы до дома. А как дошло до женитьбы… тут-то всё и пошло наперекосяк. Отцы — встали стеной. Один хотел Тасю выдать за богатого. Тася ведь единственная дочь, а у Егора в семье девять детей. Они бедно жили. Другой отец — мой, Иван Гурьянович, вообще сказал: «Не думай! Коммунар, сын коммуниста — не пущу близ ворот!» Славу он терпеть не мог, хоть тот парень был хороший.
Марина нахмурилась.
— А ты что?
— А что… Отдали меня за нелюбимого. Я пожила в чужой семье месяц и ушла. Отец грозился, что не пустит домой. А я решила — утоплюсь или задавлюсь! Уж и в петлю полезла… Брат снял, успел. Хорошо, что мать отца упросила. Тогда он принял меня назад. А поздно уж. Ликбез мы бросили, перестали учиться. Ведь раз такое дело — отцы за ворота не выпускали. Боялись, что парни нас уведут. Такой вот обычай был — дурной, отсталый. Родители решали за молодых, с кем им судьбу строить. Из-за этого мы и счастья не видели. Ни я, ни Тася. А Слава с Егором потом уехали, вроде как в город. Больше их не видела.
Марина сидела тихо, сжав коленки ладошками. Впервые в жизни она поняла: у бабушки тоже было сердце. Оно когда-то любило — сильно, по-настоящему. Но не дали.
— А ты потом… кого-нибудь любила?
Маруся посмотрела на неё, улыбнулась грустно.
— После такого? Сердце, милая, как чашка — если уж треснет, то даже если склеишь — вода не держится.
И опять смотрела в окно. Там, за покосившимся забором, шумел лес и паслись козы.
Все события реальные. Происходили в деревне Клюкина Курганской области.
По данным Википедии, в 1926 году, в деревне было 288 хозяйств. Сейчас этой деревни вообще нет на карте. Кто-то уехал, кто-то умер. Но память остается в рассказах и чудом сохранившихся фотографиях.
А какие семейные истории вы помните? Пишите. Ваша Полина.