Осень… Это мое любимое время года. Время, когда мир словно замедляется, позволяя нам, женщинам, немного больше думать о себе. В такие дни особенно остро вспоминается дом, тот самый, где я выросла, где родители растили меня, где каждая скрипучая половица хранит свой секрет. Я помню, как просыпалась от скрипа в коридоре... но тогда это был скрип привычной жизни, жизни, которая казалась незыблемой, как сам этот дом. А сейчас… Сейчас это был совсем другой скрип. Предвестник чего-то такого, что заставляет сердце сжиматься от неясной, но такой сильной тревоги. Было начало четвертого утра, но тишина в доме стояла такая, словно весь мир замер.
Рядом тяжело дышал Сергей. Мой муж. Казалось бы, что может быть надежнее этого ровного дыхания? Но что-то уже тогда, в этой предрассветной тишине, треснуло. Я всегда была из тех, кто верит в прочность семейных уз, в то, что дом – это крепость, построенная на любви и доверии. Этот дом достался мне от родителей, каждый кирпичик здесь пропитан их заботой, их любовью. Отец ушел внезапно, сердце не выдержало… Всего три года назад. А потом и мама… Как будто душа ее вместе с мужем ушла. Сказали, сердце не выдержало горя. И вот я, Елена, осталась одна. С двумя детьми – двенадцатилетним Андрюшей и семилетней Машенькой. И с Сергеем, который, как оказалось, тоже уходил. Постепенно, незаметно, как будто растворялся в воздухе, становился чужим.
Но в то утро, то самое, предрассветное, Сергей вдруг оживился. За завтраком – шутки, смех… Дети засияли, а я… Я почувствовала что-то странное. Что-то, что не давало покоя. Словно предчувствие, тонкое, как паутинка, которое принес с собой этот осенний ветер.
— Слушайте, а давайте съездим на выходных в поход? — предложил он так неожиданно, словно спохватился. — Осень такая красивая, листья уже золотые. Возьмем палатки, поедем к озеру Светлому. Помните, мы там были в прошлом году?
Андрюша тут же отложил ложку:
— Правда, папа? А можно я буду костер разжигать?
— Конечно, сынок. Ты уже большой, пора учиться.
Машенька захлопала в ладоши:
— А я буду грибы собирать! Мама, ты же показывала мне, какие можно брать.
Я посмотрела на Сергея. Что-то в этом его внезапном порыве к семейному отдыху настораживало. Может, это просто попытка наверстать упущенное? Или... Или что-то другое? Но дети так радовались этой перспективе, что я не стала возражать.
— Хорошо, но только на два дня, — сказала я. — В понедельник Андрюше в школу, а у меня важная встреча с клиентом.
Моя работа дизайнера интерьеров всегда была моей отдушиной. Клиенты ценили мой вкус, мой подход. Именно мой заработок, по сути, и кормил семью. Сергей, менеджер в строительной компании, получал меньше. Но разве в этом дело? Дело в том, чтобы семья была вместе, правда?
Вечером началась суета сборов. Я достала из кладовки старые палатки, спальные мешки. Сергей проверил машину, заправил полный бак, загрузил складные стулья и стол. Машенька обнимала своего любимого плюшевого медведя. А я заметила, как Сергей берет с собой какую-то странную сумку, которую тщательно прячет под другими вещами.
— Что там? — спросила я, пытаясь звучать непринужденно.
— Инструменты всякие, — отмахнулся он. — Мало ли что в лесу пригодится.
Мало ли что… Я не стала настаивать. Поздно вечером, когда дети уже спали, я зашла в ванную. И увидела: моя зубная щетка стояла сухая, полотенце не тронуто. Сергей принял душ раньше, но почему-то не пользовался моими принадлежностями. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене. Явно не спал, хоть и дышал ровно. «Волнуется из-за поездки, — подумала я. — Ничего страшного». Но червячок сомнения, маленький, противный, уже засел где-то глубоко внутри. Словно предчувствие беды, которое не уходит, сколько бы ты ни старалась его прогнать.
Утром выехали рано. Дорога до озера Светлого обещала быть живописной – через лес, по извилистым тропам. Сергей был за рулем, дети на заднем сиденье играли в слова. Я любовалась осенним пейзажем. Листья, золото и багрянец, кружились в воздухе, словно прощаясь с летом.
— Пап, а почему озеро называется Светлым? — спросил Андрюша, оторвавшись от игры.
— Говорят, вода там очень чистая, прозрачная, видно дно даже на глубине. А рыба там есть?
— Может, даже удочки захватим в следующий раз? — задумчиво произнесла я. Слова «в следующий раз» прозвучали как эхо чего-то непонятного. Сергей планировал еще одну поездку. Странно, учитывая его нежелание проводить время с семьей.
Остановились на привале у небольшого придорожного кафе. Пока дети носились по двору, разглядывая старые деревянные фигуры животных, я подошла к Сергею.
— Сергей, мне кажется, ты что-то скрываешь. В последнее время ты ведешь себя странно.
Он избежал моего взгляда.
— Просто устал на работе, много проблем.
— Но ты же не рассказываешь мне о работе уже несколько месяцев. Раньше мы обо всем говорили.
— Не хочу тебя загружать.
— У тебя и так дел хватает.
Разговор явно не клеился. Я решила не настаивать. Может быть, эта поездка поможет нам снова стать ближе. Снова почувствовать себя семьей. Но дальнейшая дорога пошла по грунтовке, через густой лес. Машина подпрыгивала на кочках, словно пуганая птица. Дети смеялись и кричали, как на аттракционе. Они еще не знали, что этот аттракцион ведет их совсем не туда, куда они ожидали.
Я держалась за ручку двери и пыталась не обращать внимания на то, что мы все дальше углубляемся в эту лесную чащу.
— Сергей, а мы точно едем правильно? — спросила я снова, уже с легкой тревогой. — Кажется, в прошлый раз дорога была другая.
— Нет, все верно, — ответил он спокойно. — Просто я нашел более короткий путь. Местные ребята на работе подсказали.
Солнце уже клонилось к закату, когда мы наконец добрались до места. Поляна была живописной, окруженной высокими соснами и березами, с небольшим ручьем неподалеку. Озеро не было видно, но Сергей объяснил, что оно находится в десяти минутах ходьбы через лес. Мы быстро разбили лагерь. Я и дети поставили палатки, Сергей развел костер, поставил котелок с водой. Ужин готовили вместе: жарили сосиски, варили картошку, пили чай из термоса.
— Как хорошо здесь, — сказала Машенька, сидя на складном стуле рядом с костром.
— Можно я каждые выходные буду ездить в лес? — спросила она.
— Скоро зима, будет холодно для походов, — ответила я. — А я хочу научиться ставить палатку сам.
— Посмотрим, дочка, — сказал Андрюша, вороша углепалкой. — Пап, завтра покажешь?
Сергей кивнул, но я заметила, что он постоянно смотрит на часы и кажется каким-то напряженным. Когда дети отвлеклись, я тихо спросила:
— Что с тобой? Ты весь вечер как на иголках.
— Да нет, все нормально, — ответил он. — Просто думаю, не нужно ли машину переставить, здесь почва мягкая после дождей, может увязнуть.
Действительно, земля под ногами была влажной и рыхлой. Сергей отошел к машине, покопался в багажнике, что-то переложил. Я проследила за ним взглядом, но в сумерках было плохо видно, что именно он делает. Вечером, когда дети уже спали в своей палатке, мы сидели у догорающего костра. Лес вокруг жил своей ночной жизнью: где-то кричала сова, шуршали листья под лапами небольших зверьков.
— Елена, — неожиданно начал Сергей, — а ты никогда не думала о том, что могло бы быть, если бы мы не встретились?
Вопрос прозвучал так странно в этой ночной тишине.
— Что за мысли? Мы же счастливы, у нас дети, дом.
— Конечно, сейчас между нами не все гладко, но это пройдет.
— А если не пройдет? — Я повернулась к нему. В свете углей его лицо казалось чужим, незнакомым.
— Сергей, ты меня пугаешь. О чем ты говоришь?
Он встал, затоптал остатки костра.
— Ни о чем. Пора спать, завтра рано вставать.
Ночью я плохо спала. Сквозь тонкие стенки палатки доносились звуки леса, а где-то вдалеке слышался какой-то подозрительный шорох. Звук, который не вязался с обычной жизнью леса. Звук, который заставлял сердце биться быстрее.
Несколько раз мне казалось, что кто-то ходит вокруг нашего лагеря, но когда я прислушивалась внимательнее, все стихало. Под утро я все-таки заснула, но проснулась от какой-то странной тишины. Обычно Сергей встает рано и сразу начинает возиться с костром, но сейчас было слишком тихо.
Я выглянула из палатки. Мужа нигде не было видно. Машина стояла на том же месте, но что-то в ней изменилось. Я подошла ближе и обнаружила, что капот теплый. Значит, двигатель недавно работал.
Я заглянула в салон и увидела на водительском сиденье сложенный лист бумаги. Руки дрожали, когда я разворачивала записку. Почерк был узнаваемым, четкий, немного угловатый, как у всех инженеров.
«Вы мне больше не нужны. Я нашел любовь, и мы будем жить в твоем доме, который теперь по праву мой!»
Я перечитала строки несколько раз, не веря своим глазам. Внизу мелким почерком было добавлено: «Не ищите меня!»
Я рванула к бардачку. Там лежала туристическая карта местности, и красным маркером была обведена извилистая тропинка, уходящая вглубь леса. Но самое страшное было в том, что ключей от машины нигде не было.
Я стояла возле машины, держа в руках записку, и чувствовала, как мир рушится вокруг меня. Первым порывом было закричать, разрыдаться, но я услышала сонный голос Машеньки из палатки и поняла: сейчас паника недопустима. Андрюша и Машенька не должны видеть меня в таком состоянии.
Я быстро спрятала записку в карман куртки и вернулась к палаткам. Дети как раз просыпались.
— Мама, где папа? — спросила Машенька, высовывая растрепанную голову из спального мешка.
— Он пошел к озеру умыться. Скоро вернется. Вставайте, давайте завтракать.
Я развела костер, поставила чайник. Движения были автоматическими, но мысли лихорадочно анализировали ситуацию. Сергей забрал ключи от машины. Мы находимся в глухом лесу, до ближайшего жилья непонятно сколько километров. Телефон не ловит сеть, я проверила еще вчера вечером. «Дорога обратно отмечена на карте», — вспомнила я слова из записки. Значит, он не собирался нас убивать напрямую, просто оставил на произвол судьбы, надеясь, что мы не справимся, особенно с двумя детьми.
— Мам, а что это за звуки ночью были? — спросил Андрюша, выбираясь из палатки. — Как будто кто-то большой ходил по лесу.
Я похолодела. Я тоже слышала эти звуки, но надеялась, что это мне показалось.
Я тоже слышала эти звуки ночью, но старалась убедить себя, что это всего лишь ветер или какой-нибудь ночной зверь. «Наверное, лось или олень, — думала я, — их тут много». А может, и медведь? — с интересом продолжал Андрей, мой сын. Он всегда был таким любознательным, слишком взрослым для своих двенадцати лет. Он уже тогда понимал больше, чем мы, взрослые, хотели бы признать.
«Нет, что ты, медведи уже готовятся к зимней спячке, они избегают людей», — ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее. Хотя сама знала, что осенью медведи становятся особенно агрессивными, ведь они активно ищут пищу перед долгой зимой. Но детям говорить об этом было нельзя. Они позавтракали остатками продуктов, которые мы взяли с собой. Я понимала, что еды у нас максимум на день, если очень экономить. Воду можно было взять из ручья, но ее нужно было кипятить. Спички и зажигалка были, так что с огнем, слава богу, проблем не было.
— Мама, а когда папа вернется? — снова спросила Машенька, прижимая к себе своего плюшевого медведя.
— Я не знаю, дочка, — ответила я, чувствуя, как внутри все сжимается. — Возможно, ему пришлось уехать по срочному делу, но он же не мог нас просто оставить.
— Мы же не знаем дорогу домой, — прозвучал голос Андрея. И эти его слова, сказанные так просто, как будто приговор, заставили меня почувствовать холодок по спине.
Я села рядом с детьми на поваленное дерево. Тишина леса, такая раньше успокаивающая, теперь казалась зловещей.
— Слушайте меня внимательно, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно. — Папа действительно уехал. Я не знаю, когда он вернется, но мы не пропадем. Я изучу карту, найду дорогу, и мы дойдем до людей.
— А как же машина? — Андрей был всегда таким прагматичным. Сразу увидел главную проблему.
— Машина сломалась, папа поехал за помощью, а мы пойдем пешком.
Дети переглянулись. Они явно чувствовали, что я говорю не всю правду, но не стали настаивать. Я достала карту из машины, разложила ее на складном столе. Та самая красная линия, которую провел Сергей, действительно показывала тропу через лес. Но, судя по масштабу, нам предстояло пройти около пятнадцати километров по пересеченной местности. С детьми это займет целый день, а может, и больше.
— Мы возьмем только самое необходимое, — объявила я. — Один рюкзак, с едой и водой, спички, аптечку, теплые вещи, палатки и остальное оставим здесь.
— А если папа вернется и не найдет нас? — забеспокоилась Машенька.
— Мы оставим записку, куда пошли.
Я написала короткое сообщение и приколола его к палатке. Указала направление нашего маршрута и время ухода. Но в глубине души я уже понимала: Сергей не вернется. Во всяком случае, не за нами.
Сборы заняли час. Я взяла большой туристический рюкзак, который обычно носил Сергей, и упаковала в него все необходимое. Андрей нес свой школьный рюкзак с легкими вещами, Машенька – свой маленький детский рюкзачок с игрушками и сменой белья.
— Мама, а далеко нам идти? — спросила девочка, когда мы уже отходили от лагеря.
— Не очень. Главное – идти не торопясь и не отставать друг от друга.
Тропа сначала была хорошо заметной. Она шла вдоль ручья, потом сворачивала вглубь леса. Деревья росли плотно, солнце почти не пробивалось сквозь кроны. Было прохладно и сыро. Через два часа пути Машенька начала жаловаться на усталость. Мы остановились на привал у большого камня. Я дала детям по бутерброду и термос с чаем.
— Мам, а ты уверена, что мы идем правильно? — спросил Андрей, оглядываясь по сторонам. — Тропа становится совсем узкой.
Действительно, дорожка, которая сначала была довольно широкой, теперь превратилась в едва заметную звериную тропку. Я проверила карту. Мы шли в правильном направлении, но местность становилась все более дикой.
— Идем дальше, — сказала я. — До темноты нужно пройти как можно больше.
Но через час произошло то, чего я боялась больше всего. Тропа раздвоилась. На карте это место не было отмечено. Я стояла на развилке и понимала, что любое неправильное решение может стоить нам жизни.
— Мама, ты же знаешь, куда идти? — в голосе Андрея звучала тревога.
— Конечно, знаю, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие. — Просто проверяю карту.
Я выбрала тропу, которая шла немного правее, та оказалась более протоптанной. Но уже через полчаса стало ясно, что это была ошибка. Дорожка привела нас к небольшому болотцу, окруженному густыми зарослями.
— Мы заблудились, да? — тихо спросила Машенька.
Я присела рядом с дочкой и обняла ее.
— Немножко сбились с пути, но ничего страшного. Мы вернемся назад и найдем правильную дорогу.
Возвращение к развилке заняло еще полчаса. Солнце уже клонилось к закату, и становилось понятно, что до темноты и до цивилизации нам не добраться.
— Придется переночевать в лесу, — объявила я как можно спокойнее.
— А у нас нет палатки, — заметил Андрей.
— Ничего, найдем укрытие, разведем костер. Одну ночь переживем.
Мы свернули с тропы и нашли небольшую поляну, окруженную большими елями. Здесь было относительно сухо и защищено от ветра. Я отправила детей собирать хворост, а сама начала обустраивать место для ночлега. Костер разводила я, хотя Андрей просился помочь. Я боялась доверить это дело ребенку, слишком многое зависело от огня. Пока дети грелись у костра, я сходила к ближайшему ручью за водой. Вода была ледяная и на вкус странная, с привкусом болота.
Я прокипятила ее в единственном котелке, который взяла с собой.
— Мама, а ты не боишься? — спросила Машенька, прижимаясь ко мне.
— Нет, дочка, мы справимся. Завтра найдем дорогу и дойдем до людей. А если не найдем, найдем обязательно.
Но когда дети наконец заснули, завернувшись в единственное одеяло, которое я взяла, я позволила себе несколько минут отчаяния. Я сидела у костра и понимала всю безнадежность нашего положения. Сергей специально завез нас в такую глушь, откуда было трудно выбраться. Он знал, что я не особенно разбираюсь в туристических картах, что у меня нет опыта выживания в лесу. Он рассчитывал на то, что мы пропадем, и тогда дом официально перейдет к нему как к мужу. «Но дом записан на меня», — подумала я. «Даже если мы пропадем, он не сможет его продать без решения суда о признании нас погибшими». А это годы. Тогда зачем? Почему он так поступил? Ответ пришел неожиданно.
Любовница. «Я нашел любовь», — писал он в записке. Наверняка она давила на него, требовала развода, дома, денег. А может, у них уже есть ребенок, и эта Виктория хочет официально стать женой и хозяйкой дома? Я подбросила веток в костер. Искры взлетели высоко в темное небо, где уже показались первые звезды. «Хорошо, Сергей, — мысленно обратилась я к нему. — Ты думаешь, что я сдамся? Что испугаюсь трудностей и погибну в этом лесу вместе с детьми? Ошибаешься. Я выберусь отсюда, и тогда ты поймешь, что связался не с той женщиной».
Всю ночь я спала урывками, поддерживая огонь и прислушиваясь к звукам леса. Несколько раз мне казалось, что где-то рядом движется что-то крупное, но я не решалась отходить от костра, чтобы проверить. Утром дети проснулись голодные и замерзшие. У нас оставалось немного хлеба, консервы и термос чая. Я понимала, что сегодня нам обязательно нужно выйти к людям, иначе начнется голод.
— Сегодня мы дойдем до дома, — твердо сказала я детям. — Но идти нужно быстрее, чем вчера.
Мы снова вышли на тропу и пошли по второму ответвлению. На этот раз путь оказался правильным. Через час мы увидели впереди просвет между деревьями, а еще через полчаса вышли на широкую лесную дорогу.
— Мама, смотри! — закричал Андрюша, показывая на едва заметные следы шин на грунте. — Здесь ездят машины!
Это была первая хорошая новость за все время наших скитаний. Я почувствовала прилив надежды. Лесная дорога оказалась настоящим спасением. Твердый грунт был утоптан колесами, по краям виднелись свежие следы техники. Это значило, что где-то неподалеку должны быть люди, лесорубы, охотники или просто дачники. Мы шли уже третий час по этой дороге, когда Машенька окончательно выбилась из сил.
— Мама, я больше не могу! — всхлипнула девочка, останавливаясь посреди дороги. — Ноги болят, и я хочу кушать. У нас почти не осталось еды.
Утром я дала детям по маленькому кусочку хлеба и глотку чая из термоса. Сама я не ела ничего, сказав, что не голодна.
— Посиди немножко, — я усадила дочку на придорожный пень. — Андрюша, поделись с сестрой водой.
Мальчик молча протянул Машеньке свою бутылку. Я видела, что он тоже очень устал, но держится из мужского упрямства. В свои двенадцать лет он уже понимал, что стал в семье старшим мужчиной, и пытался вести себя соответственно.
— Мам, а сколько еще идти? — спросил он тихо, чтобы сестра не слышала.
— Не знаю, сынок, но эта дорога обязательно куда-то ведет. Может, уже скоро увидим дома.
В этот момент вдалеке послышался звук мотора. Я вскочила. Неужели машина? Звук приближался, становился все отчетливее.
— Дети, вставайте! Нас кто-то едет!
Из-за поворота показался старый УАЗ грязно-зеленого цвета. За рулем сидел мужчина в камуфляжной куртке, рядом с ним еще один, помоложе. Я выбежала на середину дороги, размахивая руками.
— Мамаша, ты что, с ума сошла? — высунулся из окна водитель. — Чуть не сбил!
— Простите, пожалуйста! — Я подбежала к машине. — Мы заблудились! С нами дети! У нас нет еды!
Мужчины переглянулись. Водитель был лет пятидесяти, с седой бородой и добрыми глазами. Его спутник – молодой парень с недоверчивым выражением лица.
— Откуда вы здесь взялись? — спросил бородач. — Тут же медвежье место, людей отродясь не было. Мы ездили в поход, муж уехал, а мы остались. Машина сломалась.
Я не стала рассказывать всю правду, слишком сложно было бы объяснять.
— Садитесь, — решил водитель. — Довезем до поселка, там разберетесь.
Дети радостно забрались в кузов уазика, я села рядом с ними. Машина тронулась, подпрыгивая на кочках и ямах.
— Меня Петр Иванович зовут, — представился водитель, обернувшись. — А это Михаил, мой племянник. Мы тут браконьеров ловим, объезжаем лес. Елена, а это мои дети, Андрей и Машенька.
— А муж-то как вас одних оставил? — удивился Петр Иванович.
— Непорядок это. Он по работе уехал, срочно вызвали.
Михаил скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Я понимала, что моя история звучит неубедительно, но другого выхода не было. Через полчаса мы добрались до небольшого поселка. Десяток деревянных домов, магазин, почта. Петр Иванович остановил машину возле магазина.
— Вот вам телефон, — он протянул мне старую трубку. — Звоните, кому надо.
— А мы пока детишек покормим.
В магазине пахло хлебом и колбасой. Продавщица, полная женщина средних лет, с участием выслушала нашу историю.
— Ох, бедные вы мои, — причитала она. — Как же так можно, семью в лесу бросить? Садитесь, я вам сейчас покушать принесу.
Я попыталась дозвониться до такси, но оказалось, что в наш город из этого поселка ездит только один автобус. И то через день, следующий рейс был только послезавтра.
— Не переживайте, — успокоила продавщица. — У нас в поселке есть гостевой дом, переночуете, отдохнете, а там видно будет.
Дети с аппетитом ели суп и хлеб, который нам принесла добрая женщина. Я пыталась заплатить, но та отмахнулась.
— Какие деньги! Людям помочь – святое дело!
Вечером мы устроились в маленьком гостевом доме. Две комнаты, печка, удобство во дворе. После двух дней скитаний по лесу это казалось роскошью. Когда дети заснули, я вышла на крыльцо. Поселок спал, только где-то лаяла собака. Я достала из кармана мятую записку Сергея и перечитала ее еще раз.
«Вы мне больше не нужны. Я нашел любовь, и мы будем жить в твоем доме, который теперь по праву мой».
Каждое слово жгло, как раскаленное железо. Но больше всего ранила холодная расчетливость этих строк. Сергей планировал нашу смерть. Не в порыве страсти, не в приступе ярости, а обдуманно, хладнокровно.
На следующий день мы дождались автобуса. Дорога домой заняла пять часов. Сначала до районного центра, потом еще одна пересадка. Дети спали почти всю дорогу, прижавшись ко мне. Я смотрела в окно на проплывающие мимо поля и леса и думала о том, что ждет нас дома. Сергей, скорее всего, уже переехал туда с Викторией. Может быть, они даже успели сменить замки, но дом был записан на меня. Документы лежали в банковской ячейке, к которой у Сергея не было доступа. Это давало мне определенные преимущества.
— Мама, мы уже дома? — проснулась Машенька, когда автобус въехал в знакомые улицы нашего города.
— Почти, дочка, еще немножко.
— А папа дома нас ждет.
Я не знала, что ответить. Машенька была еще маленькой, она не понимала, что произошло. Андрей тоже молчал, но по его лицу было видно, что он многое понял. Мы вышли из автобуса на центральной площади. До дома было минут двадцать пешком. Я взяла детей за руки, и мы пошли по знакомым улицам.
— Смотрите, какая красивая осень, — сказала я, пытаясь отвлечь детей от тревожных мыслей. — Листья такие желтые, красные.
Но сама я почти не видела окружающего мира. Все мысли были сосредоточены на том, что нас ждет дома. Наша улица была тихой, застроенной частными домами с садами. Мой дом стоял в конце улицы, двухэтажный, с красной черепичной крышей и большими окнами. Дом моего детства, где я выросла, где родились мои дети.
— Мама, смотри, у нас во дворе чужая машина, — заметил Андрей. Действительно, возле калитки стояла незнакомая белая иномарка.
Значит, Сергей действительно привез сюда свою любовницу.
— Дети, подождите здесь! — Я остановилась возле соседского забора. — Я схожу, посмотрю, что происходит.
— Мам, а вдруг там воры? — забеспокоилась Машенька.
— Нет, дочка, это просто гости папы.
Я подошла к своему дому и заглянула в окно гостиной. То, что я увидела, заставило меня сжать кулаки от ярости. В моем любимом кресле, том самом, где я кормила грудью детей, читала им сказки, сидела незнакомая женщина лет тридцати. Блондинка с яркой помадой, в дорогом платье. Она листала журнал и выглядела как полная хозяйка дома. Сергей ходил по комнате с телефоном у уха и о чем-то говорил. По его жестам было видно, что разговор неприятный.
Я обошла дом и заглянула в кухню. На моем любимом столе, который делал еще отец, были разложены документы. Виктория что-то писала, Сергей смотрел через плечо. Наверняка оформляют документы на дом, подумала я. Но я знала, что без моей подписи они ничего не смогут сделать. Дом принадлежал мне по наследству, и никакие махинации это не изменят.
Я вернулась к детям. Андрей и Машенька стояли, прижавшись друг к другу. Они явно чувствовали, что что-то не так.
— Мама, мы пойдем домой, — тихо спросила Машенька. — Пойдем, дочка. Это наш дом, и мы имеем полное право в нем жить.
Я решительно открыла калитку и прошла к крыльцу. Дети шли за мной, держась за руки. Я не стала стучать. Достала ключи, к счастью, Сергей не догадался их забрать, и открыла дверь.
— Мы дома! — громко объявила я, входя в прихожую. Из гостиной донеслись испуганные голоса. Потом быстрые шаги. В дверях появился Сергей. Его лицо было белым, как мел.
— Елена! — он смотрел на меня, как на призрака. — Но как? Вы же… Мы же что, Сергей? Должны были умереть в лесу.
Он открыл рот, но не смог произнести ни слова. За его спиной показалась Виктория.
— Сергей, кто это? — ее голос был резким, недовольным.
— Это его жена, — ответила я. — И это мои дети. А этот дом мой, и я хочу знать, что вы здесь делаете.
Тишина повисла в воздухе, как натянутая струна. Сергей стоял, открыв рот, и смотрел на меня так, словно видел покойника. Виктория за его спиной нервно теребила край своего дорогого платья.
— Мама, а кто эта тетя? — спросила Машенька, прячась за меня.
— Это знакомые папы, — ответила я, не сводя глаз с мужа. — Сергей, мы можем поговорить наедине?
Я… я думал, — он заикался, как школьник, попавшийся на обмане. — Ты же не могла, там же медведи, волки.
— Да, там действительно опасно, особенно для женщины с двумя детьми, которую муж бросил посреди леса без машины и ключей. — Виктория резко повернулась к Сергею. — О чем она говорит? Ты же сказал, что твоя жена погибла в автокатастрофе.
— Виктория, я могу объяснить.
— Что тут объяснять? — Я вошла в гостиную и села в свое кресло. — Покажи ей записку, которую ты нам оставил.
Сергей побледнел еще больше. Виктория требовательно протянула руку.
— Какую записку?
— Сергей, что происходит? — Я достала из кармана измятый листок и протянула женщине.
Та быстро прочитала и с отвращением швырнула бумагу на пол.
— Ты пытался убить собственных детей? — закричала она на Сергея. — Ты полный псих!
— Нет, я не хотел их убивать.
Сергей метался по комнате.
— Я просто думал, что они найдут дорогу, что их кто-то подберет.
— В глухом лесу? Куда ты их специально завез? — Я говорила спокойно, но каждое слово било как плеть. — Ты хотел, чтобы мы пропали. Тогда дом достался бы тебе. Какой дом?
Виктория оглядела богато обставленную гостиную.
— Этот дом принадлежит мне. Нет, — твердо сказала я. — Этот дом принадлежит мне по праву наследования.
— У меня есть все документы, — Сергей рухнул в кресло и схватился за голову. Виктория стояла посреди комнаты, переводя взгляд с него на меня.
— Значит, ты меня обманывал, — сказала она медленно. — Ты сказал, что дом твой, что мы поженимся и будем здесь жить. А сам… — Она не договорила, развернулась и пошла к выходу.
— Виктория, постой! — Сергей вскочил и побежал за ней. — Я все улажу, мы разведемся, и дом будет наш.
— Развод еще нужно получить, — холодно заметила я.
Сергей остановился как вкопанный. Виктория хлопнула дверью, завела машину и укатила, оставив за собой клубы пыли. Дети все это время молча стояли в дверях. Андрюша держал за руку Машеньку, которая едва сдерживала слезы.
— Папа, почему ты нас бросил? — спросил мальчик.
— Мы могли умереть. — Сергей посмотрел на сына и вдруг заплакал. Не как мужчина, а как ребенок, с всхлипываниями и содроганиями.
— Я не хотел. Я думал, что люблю ее. Она сказала, что если я не разведусь, то уйдет. А я без нее не могу.
— Ты без нее не можешь, а без нас можешь. — Я встала и подошла к мужу.
— Ты готов был пожертвовать жизнями собственных детей ради этой женщины? Она беременна, — неожиданно выпалил Сергей. — У нас будет ребенок. Она сказала, что не хочет рожать от женатого мужчины.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Значит, дело было не только в доме. Сергей собирался строить новую семью, а для этого нужно было избавиться от старой.
— Даже если так, — сказала я, когда смогла совладать с голосом, — это не дает тебе права убивать нас.
— Я не хотел убивать, — Сергей вскочил. — Я думал, что вы как-нибудь выберетесь, что найдете дорогу.
Через пятнадцать километров дикого леса, с детьми семи и двенадцати лет, без еды и воды… Он снова сел и уткнулся лицом в ладони. Я поняла, что он уже не тот человек, за которого я выходила замуж. Тот Сергей никогда не смог бы подвергнуть опасности собственных детей.
— Дети, идите в свои комнаты, — сказала я. — Поиграйте, отдохните, а мы с папой поговорим.
Андрей и Машенька неохотно поднялись наверх. Я проводила их взглядом, потом вернулась к мужу.
— Где твоя любовница? Что с ней случилось, что ты сидишь здесь один? — Сергей поднял на меня красный от слез глаза. — Она ушла. Три дня назад. Забрала все деньги, которые у меня были. И взяла кредит на мое имя, на полмиллиона.
— Что? — Я пошла в банк, она сказала, что хочет купить машину, а оказалось, что она оформила кредит под залог этого дома.
— Но дом же не мой, — я присела на край дивана. Картина прояснялась. Виктория не только бросила Сергея, но и ограбила его, да еще и повесила на него долги.
— Значит, ты остался ни с чем, — констатировала я. — И вдобавок должен банку полмиллиона. Она сказала, что если я не найду деньги, то напишет заявление в полицию. Скажет, что я ее принуждал, угрожал.
— И ты поверил. А что мне оставалось? Я ведь действительно уговаривал ее оформить кредит.
— Думал, что смогу расплатиться после продажи дома, — я встала и подошла к окну. Во дворе лежали желтые листья, которые я так любила осенью. Раньше мы с детьми каждый год собирали букеты из кленовых листьев и ставили в вазы по всему дому.
— Елена, — тихо позвал меня Сергей. — Я понимаю, что ты меня ненавидишь. Я понимаю, что поступил ужасно. Но что теперь делать? — Я обернулась к нему.
Перед ним сидел сломленный человек, потерявший все: семью, деньги, иллюзии о большой любви.
— Теперь ты ответишь за свои поступки, — сказала я твердо. — Завтра я подаю заявление в полицию. Покушение на убийство, оставление в опасности детей. Думаю, лет пять тебе дадут точно.
— Елена, прошу тебя.
— Нет, ты перешел черту, после которой нет пути назад. Ты готов был пожертвовать жизнями собственных детей.
Сергей понял, что уговоры бесполезны. Он встал, пошел в спальню и начал собирать вещи.
— Куда ты пойдешь? — спросила я.
— К матери. Там переночую, а потом… не знаю.
Через полчаса он вынес две сумки и поставил их в прихожей. Дети спустились сверху, привлеченные звуками сборов.
— Папа, ты уезжаешь? — спросила Машенька. Сергей присел перед дочкой на корточке. Глаза у него снова наполнились слезами.
— Да, дочка, папа уезжает. Надолго.
— А когда вернешься?
— Не знаю, может быть, не скоро.
Машенька обняла отца за шею. Андрюша стоял в стороне, сложив руки на груди. Он был слишком взрослым для своих лет. И понимал больше, чем хотелось бы.
— Папа, — сказал мальчик, — а ты правда хотел, чтобы мы умерли в лесу?
Сергей посмотрел на сына и не смог ответить. Он поцеловал Машеньку в щеку, взял сумки и вышел из дома.
Я стояла у окна и смотрела, как он садится в такси. Еще утром я думала, что буду торжествовать, когда он уйдет. Но сейчас чувствовала только опустошение.
— Мама, — Андрюша подошел ко мне. — А теперь мы будем жить одни?
— Да, сынок, теперь мы будем жить одни. А папа больше не вернется. Не знаю.
— Может быть, когда-нибудь он поймет, что натворил, и попросит прощения. Но это будет очень нескоро.
Машенька прижалась ко мне.
— Мама, а мне страшно без папы.
— Не бойся, дочка, мы справимся. Мы же справились в лесу, справимся и дома.
Вечером, когда дети легли спать, я сидела в той же гостиной, где несколько часов назад произошла развязка нашей семейной драмы. Дом казался слишком большим и пустым без Сергея. Я достала телефон и набрала номер своей подруги-адвоката.
— Лариса, это Елена. Мне нужна помощь.
— Что случилось?
— Серьезная помощь. Мой муж пытался убить меня и детей. На том конце провода воцарилась тишина.
— Елена, ты серьезно?
— Абсолютно. Завтра я все расскажу. Нужно подавать заявление в полицию.
— Конечно. Приезжай с утра и захвати все документы, которые у тебя есть.
Я положила трубку и еще долго сидела в тишине. Впереди были суд, разбирательство, объяснение детям. Но самое страшное было позади. Мы выжили. И теперь Сергей ответит за то, что сделал.
Утром я проснулась с твердым решением. Дети еще спали. В доме была тишина. Я приготовила завтрак. Разбудила Андрея и Машеньку. И за столом объяснила им, что сегодня нам предстоит важный разговор с полицией.
— Мы пойдем к полицейским? — удивилась Машенька. — А мы что-то плохое сделали?
— Нет, дочка, мы пострадавшие. Расскажем, как папа нас в лесу оставил.
Андрей молча жевал бутерброд. Потом спросил.
— Мам, а папу посадят в тюрьму?
— Возможно, сынок.
— То, что он сделал, называется преступлением. — Я посмотрела на сына. В его глазах была взрослая серьезность.
— Что ты думаешь сам?
— Думаю, заслужил, — твердо ответил мальчик. — Нельзя детей в лесу бросать. Мы могли умереть.
После завтрака мы поехали к Ларисе. Подруга-адвокат жила в центре города, в красивой квартире с панорамными окнами. Она встретила нас с кофе и печеньем для детей.
— Рассказывай все с самого начала, — сказала Лариса, включив диктофон. — Не упускай деталей.
Я рассказала всю историю. От странного поведения Сергея до возвращения домой и встречи с Викторией. Лариса делала пометки в блокноте. Иногда задавала уточняющие вопросы.
— У тебя есть записка? — спросила она.
— Да, вот. — Лариса внимательно изучила листок с угловатым почерком Сергея.
— Это важная улика. Плюс свидетельские показания детей. Свидетельства людей, которые вас подобрали в лесу. Дело выиграть можно. А что с домом? Если он взял кредит под залог, дом принадлежит тебе. Кредит оформлен мошенническим путем.
— Банк будет разбираться со своими должниками, а дом останется твоим.
Мы пошли в отделение полиции. Следователь, женщина лет сорока, внимательно выслушала меня, записала показания детей. Особенно подробно расспрашивала о том, как именно нас оставили в лесу, какие опасности подстерегали.
— Будем оформлять дело, — сказала она в конце. — По статье «Покушение на убийство и оставление в опасности». Ваш муж где сейчас находится?
— У своей матери, вероятно. Мы его найдем.
Сергея задержали через два дня. Я узнала об этом от Ларисы.
— Он не стал отрицать, полностью признал вину, — сообщила подруга. — Говорит, что раскаивается.
— Поздно раскаиваться. Его адвокат просит о сделке со следствием. Полное признание в обмен на смягчение наказания.
— Я не против. Пусть получит по заслугам, но без лишних мучений для детей.
Суд назначили через месяц. Я готовилась к нему как к важному экзамену. Восстанавливала хронологию событий, собирала документы, консультировалась с психологами о том, как помочь детям пережить процесс. Андрей и Машенька постепенно привыкали к жизни без отца. Андрей стал более серьезным, помогал мне по хозяйству, следил за младшей сестрой. Машенька часто спрашивала, когда папа вернется. Но постепенно эти вопросы становились реже.
— Мама, а у нас теперь будет новый папа? — спросила она однажды вечером.
— Не знаю, дочка, пока мы поживем втроем, а там видно будет.
— А я не хочу нового папы, — заявил Андрей. — Мне и так хорошо.
В день суда зал был полон народу. Пришли родственники, знакомые, журналисты. Дело получило огласку в местной прессе. Сергей сидел на скамье подсудимых, похудевший, постаревший. Он избегал смотреть в нашу сторону. Прокурор зачитал обвинительное заключение. Адвокат Сергея просил о снисхождении, ссылаясь на признание вины и раскаяние. Но факты были неумолимы. Покушение на убийство троих человек, двое из которых несовершеннолетние. Я давала показания спокойно, без эмоций. Рассказала о том, как мы выживали в лесу, как искали дорогу, как боялись за жизни детей. Андрей тоже выступал свидетелем. Коротко и четко отвечал на вопросы судьи. Машеньку не привлекали к даче показаний из-за возраста, но ее слова, записанные следователем, зачитали в зале суда. Особенно подействовали на присутствующих ее наивные вопросы: «А почему папа нас не подождал? И а он знал, что нам страшно?» В последнем слове Сергей попросил прощения у семьи.
«Я понимаю, что совершил ужасный поступок, — сказал он, наконец посмотрев на меня и детей. — Я понимаю, что не заслуживаю прощения. Но я хочу, чтобы вы знали. Я не хотел, чтобы вы погибли. Я просто потерял голову».
— Потеря головы не оправдывает попытку убийства, — жестко ответила судья.
Приговор был суровым – шесть лет лишения свободы. Сергея увели в наручниках. Он обернулся на пороге зала и еще раз посмотрел на семью, которую потерял. После суда я чувствовала не торжество, а опустошение. Справедливость восторжествовала, но радости это не приносило. Рядом со мной стояли дети.
Единственное, что теперь имело значение. «Мама, нам теперь будет легче жить?» — спросил Андрей. «Да, сынок, теперь будет легче». Мы вышли из здания суда под вспышки фотокамер. Журналисты пытались задавать вопросы, но Лариса быстро провела нас к машине. «Все кончено», сказала подруга, когда мы отъехали от суда. «Можете начинать новую жизнь».
Через неделю я получила уведомление из банка. Кредит, который оформила Виктория на имя Сергея, был признан мошенническим. Банк снимал все претензии к дому и обещал найти настоящих виновников. «Значит, Виктория где-то мотается с чужими деньгами», — подумала я. «Интересно, сколько мужчин она уже обманула». Но это меня больше не касалось. Сергей расплачивался за свои поступки, а я строила новую жизнь. Дети быстро адаптировались к изменениям. Андрей записался в секцию бокса. Сказал, что хочет уметь защищать семью. Машенька пошла на танцы и через месяц уже участвовала в концерте.
— Мама, смотри, как я умею! — Крутилась она вечером в гостиной, показывая новые движения. Я смотрела на дочку и улыбалась. Дети оказались сильнее, чем я думала. Они пережили предательство отца и не сломались. Работа помогала не думать о прошлом. У меня появилось несколько крупных заказов. Богатые клиенты ценили мой профессионализм и рекомендовали знакомым. Деньги позволяли не только содержать дом, но и откладывать на будущее детей. Однажды вечером, когда дети делали уроки, в дверь позвонили. На пороге стоял незнакомый мужчина лет 35, высокий, симпатичный, с добрыми глазами.
— Простите за беспокойство, — сказал он. — Меня зовут Петр Иванович. Я журналист. Хотел бы поговорить с вами о вашей истории.
— О какой истории?
— Я веду программу о людях, которые попали в экстремальные ситуации. Я хотела было отказаться, но что-то в этом человеке вызывало доверие.
— Проходите?
— Только недолго, дети готовят уроки. Мы разговорились за чаем. Петр Иванович оказался не просто журналистом, а человеком, который сам прошел через сложности. Развод, болезнь ребенка, финансовые проблемы. Он понимал, что значит бороться за семью.
— Вы очень сильная женщина, — сказал он в конце разговора. — Не каждый смог бы пережить такое предательство и не сломаться.
— У меня не было выбора. Дети зависели от меня. Выбор всегда есть. Можно было сдаться, впасть в депрессию, переложить ответственность на других. Но вы боролись.
После его ухода я долго думала о словах этого человека. Да, я действительно боролась. И продолжаю бороться каждый день. Программа вышла через месяц. Я с детьми смотрела ее по телевизору. Петр Иванович тактично рассказал нашу историю, не вдаваясь в скандальные подробности, а делая акцент на силе духа и материнской любви.
— Мама, тебя показали по телевизору, — восхитилась Машенька.
— Ты знаменитая, глупости, дочка. Просто рассказали о том, что с нами случилось.
После выхода программы Петр Иванович стал иногда звонить, узнавать, как дела. Потом предложил встретиться, сходить с детьми в театр.
— Я не готова к отношениям, — честно сказала я ему.
— Я тоже. Просто дружба. Детям нужно общение, да и вам тоже.
Мы действительно подружились. Петр Иванович был разведен, воспитывал десятилетнего сына. Мальчишки быстро нашли общий язык с Андреем, а Машенька относилась к Петру Ивановичу как к доброму дяде. Прошел год. Сергей написал из колонии письмо, просил прощения, интересовался детьми. Я не ответила. Слишком много боли было в прошлом, чтобы ворошить его.
— Мама, а если папа выйдет из тюрьмы, он к нам вернется? — спросил однажды Андрей.
— Не знаю, сынок.
— А ты хочешь, чтобы он вернулся?
— Мальчик подумал. — Нет. Он нас предал. А предателям нельзя доверять.
В свои 13 лет Андрей рассуждал как взрослый. Я гордилась сыном, но иногда жалела, что детство закончилось для него слишком рано. Машенька меньше помнила отца и легче приняла новую жизнь. Она называла Петра Ивановича «дядя Петя» и радовалась, когда он приходил в гости.
— Мама, а дядя Петя не может стать моим папой? — спросила она как-то вечером.
— Почему ты так думаешь?
— Он добрый. И с ним не страшно. «Не страшно» — вот что было главным.
После пережитого предательства страх стал постоянным спутником моей жизни. Страх довериться, страх снова ошибиться, страх подвергнуть детей опасности. Но постепенно этот страх отступал. Петр Иванович был надежным, честным, открытым. Он никогда не обещал лишнего, но всегда выполнял обещанное. Через полтора года после суда я поняла, что готова к новым отношениям. Не к браку, до этого было еще далеко. Но к тому, чтобы впустить в свою жизнь мужчину, который заслуживает доверия.
— Петр Иванович, — сказала я ему однажды вечером, когда дети играли в соседней комнате, — а ты серьезно относишься к нашей дружбе? А ты хочешь, чтобы я относилась серьезно?
— Не знаю, боюсь. Понимаю, после того, что ты пережила, любой на твоем месте боялся бы. А если я никогда не смогу полностью довериться, тогда мы будем дружить. Дружба тоже может быть прекрасной.
Его понимание разрушило последние барьеры. Я впервые за долгое время почувствовала, что могу положиться на мужчину. Прошло еще полгода. Дети привыкли к тому, что Петр Иванович – часть нашей жизни. Он помогал Андрею с физикой, водил Машеньку на танцы, когда у меня было много работы.
— Мама, — сказал Андрей в один из вечеров, — а ты счастлива?
Вопрос застал меня врасплох.
— А почему ты спрашиваешь?
— Просто интересно. Раньше ты часто грустила, а теперь улыбаешься.
Я обняла сына.
— Да, сынок, я счастлива. Мы все прошли через трудности, но мы справились. У нас есть дом, работа, верные друзья.
— А главное, мы все живы и здоровы. И дядя Петя у нас есть, — добавила Машенька. — И дядя Петя тоже.
Вечером, когда дети спали, я стояла у окна и смотрела на звезды. Два года назад в том проклятом лесу я думала, что жизнь кончена. Что Сергей отнял у меня не только дом, но и веру в людей, в будущее. Но я ошибалась. Жизнь только начиналась. Новая жизнь, построенная на честности, доверии и любви. Жизнь, где не было места предательству и лжи. Сергей получил по заслугам. А я получила шанс начать все сначала. И этот шанс оказался дороже любого дома.
Спасибо, что дочитали до конца. Если история была для вас интересной, помните: ваша сила – внутри вас. Не сдавайтесь!