— Всё, хватит тут дармоедничать! С понедельника плати за квартиру или съезжай! — Виктор Сергеевич швырнул на стол распечатанный договор аренды так, что чашки подпрыгнули.
Алексей подавился кофе, откашлялся и уставился на отца широко раскрытыми глазами.
— Пап, ты что? Я же ищу работу...
— Год ищешь! — Виктор Сергеевич стукнул кулаком по столу. — Год! А результат где? Елена на работе горбатится, дети растут, а ты диван просиживаешь своей пятой точкой!
Елена замерла в дверях кухни с мокрыми руками — только что мыла посуду после завтрака. Полотенце всё ещё было в её руках, а на лице застыло выражение, словно она не могла поверить в услышанное.
— Виктор Сергеевич, может, не стоит при детях... — она кивнула в сторону коридора, откуда доносился приглушённый шёпот.
— А когда тогда стоит? — отец повернулся к невестке, и Елена увидела в его глазах такую решимость, что поняла — это не внезапная вспышка. — Когда он совсем обленится? Ему тридцать пять лет, Лена! В его возрасте я уже полквартиры в долгах построил!
— Пап, да что ты говоришь? — Алексей попытался взять договор, но руки дрожали. — Какая аренда? Это же наш семейный дом!
— Ничего тут не наше! — Виктор Сергеевич отдёрнул бумаги. — Моё! Моё имя в документах стоит! И если ты думаешь, что можешь тут жить бесплатно, то ошибаешься!
В коридоре послышались тихие шаги, и в дверном проёме появилась Даша в розовой пижаме с единорогами. За ней прятался пятилетний Максим, зажимая в руках плюшевого медведя.
— Дедушка, а почему ты кричишь на папу? — девочка подошла ближе, и Елена инстинктивно положила руку ей на плечо.
— Дети, идите к себе, мы тут разговариваем, — Елена попыталась увести их, но Даша упёрлась.
— Мама, дедушка сказал, что мы должны съезжать? Мы будем жить на улице? — в голосе ребёнка прозвучали нотки паники.
Виктор Сергеевич на мгновение растерялся, глядя на внучку. Максим выглядывал из-за сестры, крепко прижимая к себе медведя, и его нижняя губа уже предательски дрожала.
— Никто на улице жить не будет, — твёрдо сказала Елена. — Дашенька, уведи братика. Мы сейчас всё обсудим.
— Вот именно, обсудим! — Виктор Сергеевич подтолкнул договор к Алексею. — Пятнадцать тысяч в месяц за двухкомнатную квартиру — это ещё по дружеской цене. На районе за такое жильё двадцать просят!
— Пап, да откуда у меня пятнадцать тысяч? — Алексей схватился за голову. — Если бы были деньги, я бы уже давно снял что-то своё!
— А в том-то и дело! — отец указал пальцем на сына. — Не было бы у тебя папиной квартиры — давно бы работу нашёл! Хоть дворником, хоть грузчиком! А так — зачем напрягаться?
Елена чувствовала, как внутри всё сжимается от напряжения. Она видела, как Алексей сутулится всё больше с каждым словом отца, как его руки сжимаются в кулаки от бессилия. А ещё она видела непреклонное выражение лица свёкра, которое знала с первых дней замужества. Когда Виктор Сергеевич что-то решал, переубедить его было невозможно.
— Виктор Сергеевич, — она присела рядом с ним, — понимаете, сейчас действительно тяжёлое время. Везде сокращения, конкуренция большая...
— Лена, ты хорошая девочка, но не защищай его, — отец покачал головой. — Я же вижу: он с утра до вечера в телефоне сидит, то игры какие-то, то видеосы смотрит. Вы думаете, я слепой?
— Я резюме рассылаю! — взорвался Алексей. — Каждый день по десять штук! Звоню в компании! Хожу на собеседования!
— И что, все тебя дураками считают? — язвительно спросил отец. — Или проблема в тебе?
Повисла тяжёлая тишина. Елена слышала, как на кухне тикают старые настенные часы — подарок тёщи, которые Виктор Сергеевич не решался выбросить даже спустя три года после её смерти.
— Ладно, — Алексей встал и взял договор. — Когда начинать платить?
— С понедельника. Сегодня пятница, у тебя есть выходные подумать.
— А если я не смогу?
Виктор Сергеевич развёл руками:
— Тогда освобождай квартиру. Я сдам её нормальным людям, которые умеют деньги зарабатывать.
Когда Алексей ушёл к себе в комнату, хлопнув дверью, Елена осталась наедине со свёкром. Виктор Сергеевич сидел, уставившись в окно, где за стеклом мелькали октябрьские листья.
— Виктор Сергеевич, — Елена села напротив, — вы же понимаете, что он старается?
— Старается? — он повернулся к ней, и в его глазах она увидела такую усталость, что сердце сжалось. — Лена, год назад, когда его сократили, я думал — ну что ж, бывает. Месяц-два, и найдёт что-то новое. Но прошёл год!
Елена вспомнила тот ноябрьский вечер, когда Алексей пришёл домой с коробкой личных вещей и уведомлением о сокращении. Тогда она обняла его и сказала: "Ничего, найдём что-то лучше." Как же наивно это звучало сейчас.
— Он ведь не бездельничает, — тихо сказала она. — Каждое утро встаёт, завтракает и идёт по адресам. Вчера ездил на собеседование в логистическую компанию.
— И что?
— Сказали, что перезвонят.
Виктор Сергеевич хмыкнул:
— Это вежливый способ сказать "нет". Лена, я же не вчера родился. Сам двадцать лет на заводе проработал, знаю, как люди устраиваются на работу.
Он встал, подошёл к старому серванту и достал оттуда потрёпанную фотографию. На снимке молодой Виктор Сергеевич стоял рядом с женой возле недостроенного дома.
— Мне было двадцать восемь, когда мы эту квартиру покупали. Жена беременная ходила, денег кот наплакал. Но я каждый день вставал в пять утра и ехал на стройку. Потом ещё на подработку. Потому что знал — семья на мне висит.
Елена смотрела на фотографию и видела в молодом свёкре ту же решимость, что и сейчас.
— А он что? — Виктор Сергеевич убрал снимок обратно. — Ему уже тридцать пять! У него жена, двое детей! А он всё ищет "подходящую" работу!
— Может, просто время такое? — робко предположила Елена. — Везде требования высокие, конкуренция...
— Время! — он махнул рукой. — Время у нас у всех одинаковое! Вот ты работаешь, и ничего — справляешься!
Елена промолчала. Да, она работала бухгалтером в небольшой фирме, получала свои двадцать тысяч и ещё умудрялась вести домашнее хозяйство. Но разве это повод упрекать мужа?
— Виктор Сергеевич, а может, не надо торопиться с этим договором? — она указала на бумаги. — Дайте ему ещё месяц...
— Нет! — он стукнул ладонью по столу. — Лена, ты добрая, но доброта тут не поможет. Его надо встряхнуть! Пусть почувствует, что такое ответственность!
За стеной послышался звук включённого телевизора. Алексей смотрел новости — как всегда, когда нервничал.
— А если он правда не найдёт деньги? — спросила Елена. — Мы же с детьми останемся на улице...
— Найдёт, — твёрдо сказал Виктор Сергеевич. — Когда припечёт по-настоящему, найдёт. Или думаешь, я родного сына на улицу выброшу?
Но Елена видела в его глазах, что он и сам не до конца уверен в своих словах. И тогда она поняла — придётся действовать ей.
В субботу вечером, когда все легли спать, Елена сидела за кухонным столом с ноутбуком. Экран освещал её лицо холодным светом, пока она просматривала объявления о работе. "Требуется оператор колл-центра, ночные смены, 800 рублей за ночь" — она несколько раз перечитала это объявление.
— Лен, ты что не спишь? — Алексей появился на кухне в одних трусах и майке.
— Не могу уснуть, — она быстро закрыла ноутбук. — Думаю о понедельнике.
— Я найду работу, — он присел рядом с ней. — Обязательно найду.
Елена посмотрела на мужа — растрёпанные волосы, покрасневшие от бессонницы глаза, знакомые черты лица, которые она полюбила десять лет назад. Тогда он казался таким сильным, уверенным. А теперь...
— Конечно, найдёшь, — она погладила его по руке. — Ложись, я скоро приду.
Когда Алексей ушёл, Елена снова открыла ноутбук и нажала "откликнуться".
В понедельник утром она встала на час раньше обычного. На кухне уже хозяйничал Виктор Сергеевич — варил себе кофе в старой турке.
— Рано встаёшь, — заметил он.
— Дела, — коротко ответила Елена, доставая из холодильника молоко для детей.
— А где твой муженёк?
— Спит ещё.
Виктор Сергеевич многозначительно хмыкнул, но ничего не сказал. Елена чувствовала его взгляд, пока собирала детям завтрак.
Вечером того же дня она сидела в душном офисе колл-центра среди двадцати других операторов. Перед ней лежал список телефонных номеров и готовый сценарий разговора о кредитных картах.
— Алло, добрый вечер! Беспокоит Елена из банка "Траст"...
Домой она вернулась в половине седьмого утра. Дети ещё спали, Алексей тоже. Только Виктор Сергеевич сидел на кухне с газетой и чаем.
— И где ты так рано была? — спросил он, не поднимая глаз.
— Не спалось, пошла прогуляться, — соврала Елена.
— В половине седьмого утра? По холоду?
— Воздух свежий, голова проясняется.
Виктор Сергеевич внимательно посмотрел на неё, но промолчал.
Через неделю такого режима Елена чувствовала себя выжатой, как старая губка. Днём работа, ночью — колл-центр, дома — готовка, уборка, дети. Она засыпала прямо за обеденным столом, когда помогала Даше с математикой.
— Мам, ты почему такая бледная? — спросила дочка, отрываясь от примеров.
— Просто устала немножко, солнышко.
— А почему ты теперь так рано встаёшь? Я просыпаюсь, а тебя уже нет дома.
Елена замерла. Она думала, что дети не замечают.
— Мне на работу рано нужно, — тихо сказала она.
— А раньше не нужно было?
Из этого разговора Елену выручил Максим, который прибежал показать рисунок — кота с тремя глазами.
Но Виктор Сергеевич замечал всё. И когда соседка тётя Галя рассказала ему, что видела Елену на автобусной остановке в шесть утра, он понял, что невестка что-то скрывает.
— Алёша, — позвал он сына, который завтракал, уткнувшись в телефон.
— Да, пап?
— Твоя жена что, больна?
— Нет, а что?
— Выглядит неважно. Под глазами круги, за столом засыпает.
Алексей поднял глаза от экрана и внимательно посмотрел на Елену, которая стояла у плиты спиной к ним.
— Лен, ты действительно устаёшь на работе?
— Немного, — она не обернулась.
— Может, к врачу сходить?
— Не надо, само пройдёт.
Виктор Сергеевич и Алексей переглянулись. Впервые за долгое время у них было что-то общее — беспокойство за Елену.
А на следующий день всё открылось. Алексей искал документы для центра занятости и случайно наткнулся во внутреннем кармане Елениной сумки на справку о трудоустройстве. "ООО "Контакт-сервис", оператор колл-центра, ночная смена".
Он сидел на кровати, держа в руках эту бумажку, и чувствовал, как внутри всё переворачивается.
— Лена! — крикнул он, когда она пришла с работы. — Иди сюда!
Она вошла в комнату и увидела справку в его руках. Лицо побледнело.
— Что это? — он потряс бумагой. — Ты работаешь по ночам?!
— Алёша...
— Отвечай! Ты работаешь, чтобы платить отцу за квартиру?!
Елена опустилась на край кровати.
— А что мне было делать? — тихо сказала она. — Дети спросят — почему дедушка нас выгоняет?
— Ты меня опозорила! — он вскочил. — Перед отцом, перед детьми! Теперь все будут думать, что я мужик никудышный!
— Я не хотела тебя позорить, — у Елены на глазах выступили слёзы. — Я хотела семью сохранить.
— Какую семью?! — он схватился за голову. — Где я теперь буду на людей смотреть?
За стеной послышались шаги Виктора Сергеевича.
Елена не помнила, как добралась до кухни. Голова кружилась, в ушах звенело, а перед глазами всё плыло. Она хотела налить себе воды, но руки дрожали так сильно, что любимая чашка Виктора Сергеевича — та самая, голубая с розочками, подарок покойной жены — выскользнула из пальцев.
Звон разбившегося фарфора эхом отозвался в квартире.
— Мама! — Даша выбежала из комнаты в пижаме. — Что случилось?
Елена опустилась на стул, и весь мир вокруг неё закачался, словно она находилась на корабле в шторм. Усталость навалилась сразу — две недели ночных смен, дневная работа, дом, дети, скандалы...
— Мамочка, ты как? — Даша подбежала к ней, а следом появился заспанный Максим с медведем в обнимку.
— Всё хорошо, солнышко, — прошептала Елена, но голос звучал чужо. — Просто чашку разбила...
— Что тут происходит? — в кухню ворвался Алексей, а за ним вошёл и Виктор Сергеевич.
Старик увидел осколки своей чашки на полу и замер. Потом перевёл взгляд на Елену, которая сидела бледная, с закрытыми глазами, а рядом с ней стояла внучка и гладила её по руке.
— Дедушка, — Даша подняла на него серьёзные глаза, — мама очень устала. Она работает по ночам, чтобы мы могли здесь жить.
— Что? — Виктор Сергеевич опустился на корточки, собирая осколки.
— Я слышала, как она папе говорила, — продолжала девочка. — Что не хочет, чтобы ты нас выгонял. Поэтому устроилась ещё на одну работу.
Максим подошёл к маме и неловко укрыл её своим детским пледом.
— Мама работает за папу, — серьёзно сказал малыш. — Потому что папа работу потерял.
Виктор Сергеевич держал в руках осколки чашки — той самой, из которой пил чай по утрам последние тридцать лет. Жена покупала её в комиссионном магазине, когда они были молодыми и бедными. "Будем из красивой посуды пить, авось и жизнь краше станет", — смеялась тогда Анна.
— Господи... — он посмотрел на Елену, потом на внуков. — Что я наделал...
— Пап, хватит! — Алексей впервые за год заговорил с отцом твёрдо, без заискивания. — Хватит! Завтра же иду устраиваться курьером! Хоть тысячу в день, но буду зарабатывать!
— Алёша, — Елена открыла глаза, — не надо...
— Надо! — он присел рядом с ней на корточки. — Лена, прости меня. Я оказался никудышным мужем. Переложил на тебя то, что должен был решать сам.
Виктор Сергеевич медленно встал с пола, осколки зажал в кулаке. Маленькие кусочки фарфора впивались в ладонь, но он не чувствовал боли. Он смотрел на эту картину — измученную невестку, которая работала в две смены ради его семьи, внуков, которые укрывали маму пледом, сына, который наконец-то говорил как мужчина.
— Дашенька, — тихо позвал он внучку.
— Да, дедушка?
— А ты не боишься, что мы тебя выгоним?
Девочка задумалась, потом покачала головой:
— Нет. Потому что мама сказала — семья друг друга не бросает. Даже когда очень сердится.
Виктор Сергеевич подошёл к столу, где лежал злополучный договор аренды. Взял его и, не говоря ни слова, разорвал пополам. Потом ещё раз. И ещё.
— Пап... — начал Алексей.
— Молчи, — оборвал отец. — Я идиот старый. Хотел тебя воспитать, а чуть семью не разрушил.
Он подошёл к Елене, которая всё ещё сидела, укутанная детским пледом, и неловко погладил её по голове.
— Лена, доченька, прости старого дурака. Ты у нас самая умная оказалась.
— Виктор Сергеевич...
— Не перебивай. Завтра же увольняешься с этой ночной работы. Слышишь? А ты, — он повернулся к сыну, — завтра идёшь не к курьерам. Идёшь ко мне на завод — там сейчас слесарей ищут. Знакомый мастер, переговорю.
— Но пап, я же не слесарь...
— Научишься! Руки у тебя есть, голова тоже вроде на месте. Будешь приходить домой грязный, усталый, зато с зарплатой.
Алексей кивнул. Впервые за долгое время его лицо выражало не растерянность, а решимость.
— А теперь, — Виктор Сергеевич обернулся к внукам, — кто поможет дедушке подмести осколки?
— Я! — Максим тут же бросился к веник.
— И я! — Даша взяла совок.
Елена смотрела на эту картину — как её семья впервые за год работает вместе, пусть даже просто убирает разбитую чашку — и чувствовала, как внутри что-то оттаивает. Может быть, не всё ещё потеряно.
— Знаете что, — сказала она, поднимаясь со стула, — сейчас заварю нам всем чай. В обычных чашках.
— А я печенье достану! — обрадовался Максим.
— Такое печенье, что зубы сломаешь, — пробурчал Виктор Сергеевич, но улыбался.
Впервые за долгое время в их кухне звучал смех.
На следующий вечер Виктор Сергеевич достал из кухонного шкафа старый самовар — тот самый, который годами стоял без дела, покрываясь пылью. Он долго возился с ним, полировал медные бока, заливал воду.
— Пап, зачем самовар? — спросил Алексей, возвращаясь с первого рабочего дня. Руки были грязные, на лице усталость, но в глазах появилось что-то новое — чувство собственного достоинства.
— Надо поговорить. По-человечески. За самоваром, как раньше делали.
Когда все собрались за кухонным столом, Виктор Сергеевич разлил чай по чашкам. Дети сидели тихо — чувствовали, что происходит что-то важное.
— Вот что, — начал старик, — я был неправ. Хотел воспитать, а чуть семью не разрушил.
— Пап, и я виноват, — Алексей обхватил горячую чашку ладонями. — Опустил руки, переложил всё на Лену. Как маленький.
— А я должна была сразу сказать, что готова работать больше ради семьи, — тихо добавила Елена. — Но не молча, не скрывая от вас.
Даша внимательно слушала взрослых, потом подняла руку, как на уроке:
— А можно я скажу?
— Конечно, внученька.
— Мне не нравится, когда вы ругаетесь. И Максиму тоже. Мы думали, что нас разлучат.
Максим кивнул, прижимая к себе медведя.
— Никого разлучать не будут, — твёрдо сказал Виктор Сергеевич. — Мы одна семья. Только вот жить надо по-новому.
— Как? — спросил Алексей.
— Просто. Ты работаешь, приносишь зарплату. Лена ведёт хозяйство и свою работу. Я помогаю с детьми и ремонтом — руки ещё держат. А по большим вопросам советуемся все вместе.
— А деньги за квартиру? — робко поинтересовалась Елена.
— Какие деньги? — Виктор Сергеевич покачал головой. — Это наш дом. Общий. Будем вместе за коммуналку платить, продукты покупать. По-семейному.
Алексей протянул руку к отцу:
— Договорились, пап.
Они пожали друг другу руки — крепко, по-мужски.
— А теперь, — Виктор Сергеевич посмотрел на внуков, — кто расскажет дедушке, как дела в школе?
— У меня завтра контрольная по математике! — оживилась Даша.
— А у меня поделка из пластилина! — не отстал Максим.
— Тогда после чая займёмся уроками, — сказал дедушка. — Я в математике кое-что понимаю.
Елена смотрела на эту картину — дедушка объясняет внучке задачу, Алексей помогает сыну лепить ёжика, самовар пыхтит на столе — и чувствовала, как внутри разливается тёплое спокойствие.
Когда дети ушли спать, а мужчины засели за телевизор смотреть футбол, она убирала со стола и тихонько говорила сама себе:
— Наконец-то мы снова семья, а не квартиранты.
За окном шёл мелкий осенний дождь, но в кухне было тепло и уютно. На столе стоял самовар, рядом лежала стопка исписанных листочков — Дашина математика, а на подоконнике сох пластилиновый ёжик Максима.
Виктор Сергеевич заглянул в кухню:
— Лена, не мучайся с посудой. Завтра помою.
— Спасибо, Виктор Сергеевич.
— Да не за что. И ещё... — он помялся. — Прости за всё. Ты у нас золотая.
Елена улыбнулась и выключила свет. Дом наконец-то обрёл покой.