Рюкзак почти сполз с моих плеч. Мозг пульсировал пустотой — ни одной мысли, только белый шум паники. И тут отец Кирилл, как голодный зверь, рванул ко мне. Его пальцы впились в запястье, выкручивая руку, чтобы сорвать маховик.
— Отдай! — его дыхание обожгло лицо алчным жаром.
Я закричала, выбросив в него вспышку магии. Золотые искры брызнули в стороны, но лишь опалили рясу. Он засмеялся — хрипло, мерзко — и сильнее дёрнул за палец. Боль пронзила сустав, заставив согнуться пополам. Задыхаясь, я ударила его коленом в живот, потом локтем в переносицу. Он зарычал, но не отпустил.
— БАНЗАЙ!
Голос Фимки прорвался сквозь шум в ушах. Что-то тяжёлое свистнуло в воздухе — и отец Кирилл рухнул на колени с глухим стоном. За его спиной маячил Фимка, сжимающий бронзовый подсвечник, искривлённый от удара.
— Он же зло воплоти! — орал Фимка, замахиваясь снова. — Врубайся, хозяюшка!
Подсвечник со звоном обрушился на голову священника. Тот закатил глаза, но всё ещё цеплялся за мою руку. Фимка, не переставая материться, дёрнул ремень от рюкзака и набросил петлю на шею отца Кирилла.
А потом мир взорвался.
Скупщик старья, до этого наблюдал со стороны, а потом взметнул руки. Чёрные молнии рванули из его пальцев, превращая воздух в смрадное месиво. Я едва успела швырнуть щит — магия ударила в барьер, заставив его треснуть.
— Держи его! — крикнула я Фимке, закрывая собой маленькое тельце.
Он уже волоклом тащил отца Кирилла к колонне, то и дело ударяя подсвечником по голове. Священник хрипел, выплёвывая проклятия, но Фимка, красный от натуги, затягивал узлы на его руках.
— Красава! — рявкнул он, швыряя в меня подсвечник. — Лови!
Я поймала его на лету, чувствуя холод металла. Скупщик старья, увидев это, взревел. Его магия сменилась — теперь из стен полезли тени, скользкие и липкие, как смола. Одна обвила лодыжку, потянув вниз.
— Нет! — заорала я и схватила Фимку, — давай на пол!
Бесёнок рухнул на пол, как подкошенный, его пальцы впились в затылок. Его глаза, отражали животный ужас. Я навалилась на него всем весом, чувствуя, как дрожь его тела передаётся мне.
Маховик времени, наполненный разрушительной силой, жёг палец, будто кольцо было раскалено на огне. Когда я дотронулась до бриллианта, воздух вокруг завибрировал, наполнившись гулом низкой частоты. Я прокрутила камень против часовой стрелки — три раза, до щелчка, как учила бабушка. Искры побежали по граням, выжигая в темноте узоры-предупреждения.
— Ловите, гады! — крикнула я, швырнув маховик в центр комнаты.
Всё произошло за мгновение. Сначала тишина — густая, давящая. Потом чёрный дым хлынул из камня перстня, как из прорванной плотины, заполняя пространство едкой гарью. Над головой что-то треснуло с леденящим звуком. Я подняла глаза — потолочные балки изгибались, как спички в огне, осыпая нас щепками.
— Тася, щит! — крик Фимки пробился сквозь грохот.
Я вжала ладони в пол, вытягивая из себя магию клок за клоком. Золотистый купол вспыхнул над нами как раз в тот миг, когда с потолка рухнула балка. Она ударила по барьеру с оглушительным звоном, рассыпавшись на тысячи щепок. Пол под ногами затрещал, плиты поползли в стороны.
— Ты... ты совсем нас погубить хочешь?! — взревел Фимка, тыкал пальцем в трещину в потолке. Его лицо, испачканное сажей, исказила гримаса — не то ярость, не то паника.
Ещё один удар. Купол дрогнул, осыпая нас дождём искр. Где-то рядом завыли голоса — злодеи, запертые в ловушке собственного колдовства. Их крики напоминали скрежет металла по стеклу.
— Прости... — я крикнула сквозь грохот, чувствуя, как слёзы смешиваются с потом на щеках. Руки немели от напряжения, магия вытягивала из меня жизнь, как насос. — Не надо было тебя тащить сюда...
Фимка вдруг рванулся из под меня:
— Давай вместе! — он схватил мою руку, и в купол влилась новая струя силы — грубой, незнакомой. — Ты же не одна!
Пол под нами гудел. Мы все ещё держались за руки, тяжело дыша из-за пыли и гари, а над головой рушились стены часовни, хороня под собой и маховик, и сектантов, и нашу надежду на спасение.
Мои руки дрожали от напряжения, но я продолжала удерживать защиту, чувствуя, как с каждой секундой силы покидают меня. Я не знаю сколько времени длилось крушение здания, но Фимка, повисший на моей руке, едва держался в сознании. Я ощущала, как его магия, последняя капля его энергии, перетекает в меня, поддерживая защиту.
Внезапно всё стихло. Абсолютная тишина обрушилась на нас, словно тяжёлый молот. Пыль от разрушенного здания кружилась в воздухе, не желая оседать. Она проникала под края защитного купола, щекоча лицо и забиваясь в глаза.
Я не смогла сдержать рыданий. Маховик времени... Он был единственным шансом увидеть бабушку, поговорить с ней, обнять. Теперь эта возможность навсегда утрачена. Но сквозь слёзы я понимала — мы выжили. Всё закончилось.
Преодолев рыдания, я потянулась к Фимке. Дрожащая ладонь легла на его грудь, отчаянно пытаясь уловить биение сердца. Он был жив! Мой маленький бесёнок, мой верный помощник. Он слабо улыбнулся и, накрыв мою руку своей ладошкой, прошептал:
— Хозяюшка, мы смогли!
—Фимочка, без тебя мы бы не справились, — я попыталась встать.
Я спотыкалась на каждом шагу, прижимая к груди Фимку, чьи пальцы цеплялись за мой разорванный рукав. Его тельце обмякло, будто из него выдернули стержень. Ноги подкашивались, будто кости превратились в желе, а в висках пульсировала адская кузница — будто каждый удар обрушивающихся балок бил не по куполу, а по голове. Слюна во рту вдруг стала липкой и горькой, живот сжался в тугой узел. Я прикусила губу, пытаясь подавить рвотные позывы, но мир уже плыл волнами.
Сквозь гул, будто я находилась под водой, прорывались обрывки фраз: "Держись!", "Сюда, они здесь!". Но голоса казались такими далёкими, словно доносились из другого измерения. Глаза выжигала рябь — будто кто-то рассыпал под веками блёстки, смешавшиеся со слезами. Я шагнула вперёд, но земля внезапно ушла из-под ног. Руки инстинктивно сжали Фимку, когда чьи-то сильные ладони вырвали его из моих объятий.
"Нет! — хотела закричать я, но вместо звука из горла вырвался хриплый стон.
— Верните его!
Но меня уже подхватили, прижали к груди, пахнущей пылью и до боли знакомыми духами. Последнее, что запомнила — как ветер свистнул в ушах, будто мы падаем, хотя знала, что это просто сознание уплывает в чёрную бездну.
Проснулась я от знакомого тикал я часов. Солнечный зайчик танцевал на потолке веселый танец. Пальцы автоматически потянулись к голове и наткнулись на шершавую повязку.
—Ну, ну, моя хорошая… Не снимай, — раздался рядом голос домового.
—Фима, Ефимей, где? — Прохрипела я.
—Всё обсудим позже, хлебни бульончику и поспи.
С каждым днём я чувствовала себя всё лучше и лучше. Фимка тоже быстро шёл на поправку — ссадины заживали быстро, а аппетит возвращался с прежней силой. Он то и дело устраивал представления, изображая то раненого героя, то заботливую медсестру, чем неизменно поднимал мне настроение.
Игорь и Иван Сергеевич заходили почти каждый день, принося новости из внешнего мира: оставшуюся часть банды поймали — лишили магии, которую они добывали с помощью артефактов, и отправили за решётку до конца дней. Мама... её случай оказался особенным. Она была словно под заклятием, поэтому и помогала тем злодеям. Сердце сжималось от боли и жалости при мысли о ней. Но в тот же момент я не могла простить ей своих детских слёз и нестерпимую боль.
Ася уехала домой с отцом. Она не сопротивлялась, но твёрдо заявила, что вернётся летом — учиться ведьмачеству. Я лишь пожала плечами, какими бы родными мы ни были, но пока между нами не так уж и много общего.
Подземелье, которое мы с ней нашли под домом старой ведьмы, теперь было обезврежено. Агенты по борьбе с незаконной магией поставили мощные щиты и сделали отвязку от моровой могилы. Тот жуткий источник силы, который питал сектантов, больше не представлял опасности. Приезжий батюшка освятил могилу, и теперь она больше не несла в себе тёмную энергию.
Библиотеку сектантов сожгли в печи Ивана Сергеевича. Огонь безжалостно поглощал страницы древних книг, и я не могла не чувствовать странного удовлетворения от увиденного видео с разноцветными языками пламени. Зло должно быть уничтожено до конца.
Игорь вернулся на службу, но обещал поговорить с начальством о нашем браке. Его слова согревали сердце, давали надежду на светлое будущее. Я знала — мы справимся со всеми трудностями вместе. А если разрешение на брак не дадут, то до рождения ребёнка будем жить без штампа в паспорте. Всё складывалось как нельзя лучше…
Этот весенний день выдался особенно тёплым и солнечным. Я проснулась от того, что первые лучи солнца ласково скользили по моему лицу. Природа наконец-то пробуждалась от долгого зимнего сна. Нежные зелёные побеги робко проклевывались из земли, а воздух был наполнен пьянящим ароматом пробуждающейся жизни.
В моём дворе кипела жизнь. Пушок удовольствием уплета́л свежие ветки, а озорные лисята, совсем не слушавшиеся моих наставлений, носились у моих ног, то и дело норовя стащить что-нибудь из кормушки.
Через заднюю калитку ко мне во двор зашел Иван Сергеевич. Старичок выглядел взволнованно, всё озирался по сторонам и мялся у дома. Наконец, он решился подойти и, пригласив меня присесть на лавочку, начал издалека.
— Тасенька, твоя бабушка просила меня кое-что передать тебе…. — замялся он, утирая пот со лба. — Когда придёт время…
Он явно нервничал, не мог подобрать слов. Наконец, махнув рукой, выпалил:
— Ну, не умею я красиво говорить, внучка! Вот, это твоё!
На его ладони лежала красивая резная шкатулка. Мои пальцы дрожали, когда я открывала её. Внутри, на чёрной бархатной подушечке, лежал перстень — точная копия того, что был уничтожен в часовне.
— Это... то, о чём я думаю? — прошептала я, с трудом справляясь с комом в горле.
— Да, — улыбнулся Иван Сергеевич, почесав затылок.
— Но как? Как появился второй? Откуда бабушка знала?
— Для тебя перемещения были в прошлое, а для твоей бабушки — настоящее время. Она не могла отказаться от ваших редких встреч. Знала, что ты победишь зло, вот и позаботилась о тебе.
Внутри меня всё трепетало. Не могла поверить, что у меня вновь есть маховик времени!
Я с любовью оглядела своё наследство: прекрасный двухэтажный дом, просторный двор, где домовой и бесёнок наводили порядок в сараях после зимы.
Резко встав, я чмокнула соседа в щетинистую щёку. Надела перстень на палец и крутнула чёрный бриллиант. Его грани вспыхнули ослепительными лучами, озарив всё вокруг магическим светом. Бабушка стояла на крыльце, когда я появилась перед ней и крепко обняла её:
—Бабушка! Как же я скучала!
—Я ждала тебя всю свою жизнь, кровинушка моя!