Наташа потянулась к чашке с кофе, наслаждаясь редким утром без спешки. Солнечный свет мягко стелился по кухне, которую она так тщательно обустраивала. Эта квартира — подарок бабушки, её тихая гавань.
Дверь внезапно распахнулась.
— Привет, родные! — раздался жизнерадостный голос Алексея.
Наташа обернулась и застыла: на пороге стояли его родители — Валентина Ивановна с сумками и Игорь Петрович с чемоданом. За ними робко жался младшая сестра Алексея, Катя.
— Мы на пару дней, — улыбнулась свекровь, не спрашивая, можно ли войти. — Водопровод у нас ремонтируют, жить негде.
Наташа сжала чашку.
— А… конечно, проходите, — выдавила она, бросая взгляд на мужа.
Тот лишь пожал плечами: мол, куда деваться?
Вечером Валентина Ивановна уже вовсю хозяйничала на кухне.
— Ты что, соль в суп не кладёшь? — покрутила она головой. — Алексей, как ты тут вообще живёшь?
— Мам, всё нормально, — пробурчал он, уткнувшись в телефон.
Наташа стиснула зубы.
На следующее утро она обнаружила, что её любимые кружки переставлены, а в спальне пахло чужими духами.
— Вы… заходили к нам в комнату? — спросила она, стараясь говорить ровно.
— А что такого? — фыркнула свекровь. — Хотела шторы поправить. Ты же их неровно повесила.
Алексей промолчал.
К вечеру Наташа заметила, что ящик её комода открыт.
— Кто-то рылся в моих вещах? — её голос дрогнул.
— Ой, да что ты раздухарилась! — махнула рукой Валентина Ивановна. — Я искала носки Алексею.
— В моём нижнем белье?
Тишина.
Алексей наконец поднял глаза от телефона.
— Наташ, не драматизируй…
Она резко развернулась и вышла.
"Неделю. Они здесь неделю", — думала она, глядя в окно.
А за спиной уже раздавался смех Кати и голос свекрови:
— Да тут вообще всё не так стоит! Завтра переставим.
Наташа медленно сжала кулаки.
Наташа лежала в кровати, притворяясь спящей. За стеной слышались громкие голоса свекрови и Кати – они уже третий час обсуждали, как "неправильно" Наташа ведёт хозяйство. Алексей молчал. Как всегда.
Она потянулась за телефоном, чтобы отвлечься, и замерла.
– Странно... – прошептала она.
Вчера вечером она точно закрыла мессенджер, а сейчас он был открыт на переписке с подругой. Той самой, где они обсуждали свекровь.
Наташа резко вскочила с кровати и рванула дверь шкафа. Её косметичка лежала не на своём месте, а блокнот с паролями был слегка выдвинут.
– Алексей! – её голос дрожал от ярости.
– Что случилось? – муж выглянул из ванной с зубной щёткой во рту.
– Твоя мама лазила в мои вещи! Читала мои сообщения!
Из гостиной донёсся фальшиво-невинный голос:
– Ой, какая паранойя! Я просто пыль вытирала.
Наташа стремительно прошла в гостиную. Валентина Ивановна сидела в её любимом кресле, невозмутимо попивая чай.
– Вы перешли все границы, – тихо сказала Наташа. – Это мой дом.
– Ну вот, начинается! – свекровь театрально закатила глаза. – Алексей, ну скажи же своей жене, что семья – это главное!
Алексей неуверенно переступил с ноги на ногу:
– Наташ, может, не стоит...
– Не стоит?! – Наташа чувствовала, как красная пелена застилает глаза. – Они тут живут неделю! Твоя мать лезет в мои вещи, читает мои письма, переставляет всё в доме!
– Ну и что? – Катя с вызовом подняла подбородок. – Мама просто заботится.
– Заботится?! – Наташа засмеялась. – Хорошая забота – рыться в чужом белье!
Валентина Ивановна встала, принимая "страдальческое" выражение лица:
– Я же мать! Я имею право знать, с кем общается жена моего сына!
Терпение Наташи лопнуло.
– Всё. Хватит. – её голос стал ледяным. – Это мой дом – ютиться ради вас не собираюсь. Вечером, чтобы вас здесь не было.
Гробовая тишина.
Алексей побледнел:
– Ты что, серьёзно?!
– Абсолютно.
Валентина Ивановна вдруг разрыдалась:
– Вот как нас thanksтят после всего! Мы же семья!
– Семья не ведёт себя как оккупанты, – Наташа повернулась к мужу. – Выбирай. Или они уезжают сегодня, или уезжаешь ты с ними.
Катя ахнула. Игорь Петрович, до этого молча смотревший телевизор, наконец оторвался от экрана:
– Ну что за скандал...
– Молчи! – Наташа впервые повысила голос на свёкра. – Вы все прекрасно понимали, что делаете.
Алексей растерянно озирался между рыдающей матерью и взбешённой женой.
– Наташа... давай обсудим...
– Всё уже обсуждено. До вечера.
Она развернулась и ушла в спальню, громко хлопнув дверью.
За дверью сразу начался шёпот:
– Она совсем с катушек съехала...
– Алексей, как ты можешь это терпеть?
– Надо срочно что-то делать...
Наташа прижала ладони к горящим щекам. Всё её тело дрожало. Но назад пути не было.
Глухая ночь. Наташа ворочалась под одеялом, прислушиваясь к шорохам за тонкой стенкой. В гостиной, где теперь спали "гости", раздавался приглушённый шёпот. Она осторожно приподнялась и прижала ухо к стене.
— ...не может так с нами поступать! — шипела Валентина Ивановна. — Это же мой сын! Мой!
— Мам, тише... — глухо прозвучал голос Алексея.
Наташа замерла.
— Ты что, действительно позволишь ей нас выгнать? — в голосе Кати слышались слёзы. — Мы же семья!
— Я не знаю... — Алексей вздохнул. — Но квартира действительно её...
— Вот именно! — свекровь говорила шёпотом, но с яростью. — Она тебя в дом пустила, значит, считает своим. А раз так — у тебя есть права!
Наташа почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
— Какие права? — Алексей звучал устало.
— Ты же прописан здесь?
— Нет...
— Как нет?! — Валентина Ивановна чуть не сорвалась на крик, но тут же понизила голос. — Ты живёшь здесь два года и не прописан?!
— Наташа говорила, что оформит потом...
— Дурак! — раздался шлёпок, будто свекровь ударила сына по плечу. — Она тебя подставила!
Наташа сжала кулаки.
— Ладно, — свекровь вдруг заговорила спокойнее. — Слушай сюда. Ты завтра собираешь вещи и говоришь, что уходишь к нам.
— Что?
— Пусть испугается! — Катя зашептала возбуждённо. — Она же без тебя не сможет!
— Но...
— Никаких "но"! — перебила мать. — Ты же видишь, как она себя ведёт? Это же неуважение! Надо показать, кто в доме хозяин.
Тишина.
— Хорошо, — наконец пробормотал Алексей.
Наташа медленно отползла от стены. В глазах стояли слёзы, но не от обиды — от ярости. Она тихо достала телефон и открыла чат с подругой-юристом.
— Лен, срочно вопрос, — быстрыми движениями пальцев набрала она. — Если муж не прописан в моей квартире, но живёт тут два года, он может претендовать на что-то?
Ответ пришёл почти мгновенно:
— Нет. Ни на что. Но если захочешь выгнать — могут быть проволочки. Документально он просто гость.
Наташа ухмыльнулась в темноте.
Утром она встала раньше всех. Поставила чайник, достала три чашки — для себя, Алексея и... остановилась.
— Хм, — громко сказала она себе под нос, — а зачем мне лишняя посуда?
И убрала одну чашку обратно в шкаф.
Из гостиной вышла Катя, потягиваясь.
— О, чай! — она потянулась к кружке.
— Это Алексею, — холодно сказала Наташа, отодвигая чашку. — Ты же уезжаешь сегодня. Зачем тебе?
Катя покраснела и отпрянула.
Через полчаса на кухню, мрачный, как туча, вышел Алексей.
— Наташа, — он кашлянул. — Нам надо поговорить.
— Говори.
— Я... — он переступил с ноги на ногу. — Я ухожу к родителям.
Наташа медленно подняла на него глаза.
— Хорошо, — она сделала глоток чая. — Не забудь свои вещи собрать.
Алексей замер.
— Ты... ты даже не будешь меня останавливать?
— Зачем? — Наташа поставила чашку. — Ты же взрослый человек. Сам решил — сам уходишь.
Его лицо исказилось.
— Ты вообще меня любишь?
— Люблю, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Но я люблю и себя. А ты сегодня сделал выбор.
Из гостиной выскочила Валентина Ивановна.
— Алексей, не слушай её! Она тебя манипулирует!
— Мама, отстань! — неожиданно рявкнул он.
Наташа встала.
— Я ухожу на работу. К вечеру, Алексей, или ты здесь один, или тебя здесь нет.
Она вышла, оставив за спиной гробовую тишину.
В лифте достала телефон и набрала номер управляющей компании.
— Здравствуйте, мне нужно срочно поменять замки в квартире...
Тишина ночи казалась обманчивой. Наташа лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к каждому шороху из гостиной, где теперь располагался "лагерь" родственников. Часы на тумбочке показывали три утра, когда она услышала первые приглушённые голоса.
— ...не понимаю, как ты терпишь такое отношение! — шипела Валентина Ивановна. — Она же тебя в грязь втоптала!
Наташа затаила дыхание, медленно поднявшись с кровати. Босые ноги бесшумно коснулись прохладного паркета, когда она приблизилась к стене.
— Мам, успокойся, — глухо ответил Алексей. — Я сам разберусь.
— Как ты разберёшься? — вступила Катя. — Она же тебе ультиматум поставила! Нас или её!
Тишина. Затем раздался тяжёлый вздох.
— Ты должен показать, кто здесь главный, — зашептала свекровь, и в её голосе появились маслянистые нотки. — Слушай мой план...
Наташа прижала ладонь к стене, будто это могло помочь лучше расслышать слова.
— Завтра ты собираешь вещи и говоришь, что уходишь к нам. Пусть почувствует, каково это — остаться одной.
— Но...
— Никаких "но"! — резко оборвала его мать. — Ты же видишь, как она себя ведёт? Настоящая хозяйка так не поступает! Это же твой дом тоже!
— Технически, квартира Наташина...
— Всё равно! — Катя зашептала возбуждённо. — Она же без тебя не сможет! Кто будет платить за коммуналку? Кто будет чинить кран? Она сразу побежит за тобой!
Наташа сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони.
— Ладно, — наконец сдался Алексей. — Попробуем.
— Умница! — удовлетворённо прошептала Валентина Ивановна. — А теперь спи. Завтра важный день.
Шаги, скрип дивана, затем — тишина. Наташа оставалась у стены ещё несколько минут, пока не убедилась, что разговор окончен.
Она осторожно вернулась в кровать, но не ложилась. Взяла телефон и открыла браузер. "Права супруга в неприватизированной квартире" — набрала она в поиске. Через пятнадцать минут напряжённого чтения юридических форумов губы её растянулись в беззвучной ухмылке.
Утром Наташа проснулась первой. Обычно она варила кофе на троих, но сегодня поставила турку только на себя. Когда на кухню вышла Катя, Наташа уже допивала свой напиток.
— О, кофе! — потянулась девушка к шкафу за кружкой.
— Не трогай мою посуду, — холодно остановила её Наташа. — Вы же сегодня уезжаете. Или забыли?
Катя покраснела, как рак, и выбежала из кухни.
Алексей появился через полчаса, бледный, с тёмными кругами под глазами. Он молча сел напротив Наташи, ожидая, пока она заговорит первой. Но она продолжала спокойно есть тост, будто его не существует.
— Наташа, — наконец не выдержал он. — Нам нужно поговорить.
— Я слушаю.
— Я... я ухожу к родителям.
Она медленно подняла на него глаза, пережёвывая последний кусок хлеба.
— Хорошо. Не забудь забрать свои вещи.
Алексей замер, будто ожидая другого ответа.
— Ты... ты даже не спросишь почему?
— Зачем? — Наташа отпила кофе. — Ты взрослый человек. Сам принял решение.
— Ты вообще понимаешь, что теряешь? — его голос дрогнул. — Я же всё для тебя...
— Да? — она резко встала. — Тогда почему сейчас сидишь и смотришь, как твоя мама и сестра унижают меня в моём же доме? Где был этот "всё для меня", когда они рылись в моих вещах?
Из гостиной выскочила Валентина Ивановна, как чёрт из табакерки.
— Алексей, не слушай её! Она манипулирует тобой!
— Мама, хватит! — неожиданно крикнул он. — Это мой брак! Моя жизнь!
— И что ты выбираешь? — Наташа скрестила руки на груди. — Свою жизнь или мамины указания?
Алексей выглядел разрывающимся на части. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, когда вдруг раздался звонок в дверь.
— Кто это? — нахмурилась свекровь.
Наташа улыбнулась и пошла открывать.
— Это, должно быть, слесарь. Я заказала замену замков, — бросила она через плечо. — Чтобы у "гостей" не было соблазна вернуться.
Дверной звонок прозвучал как гром среди ясного неба. Все замерли на своих местах, будто играя в немую сцену из плохой пьесы. Наташа неторопливо направилась к входной двери, чувствуя, как четыре пары глаз впиваются ей в спину.
— Кто это мог... — начала было Катя, но замолчала под тяжелым взглядом матери.
Наташа распахнула дверь. На пороге стояли двое мужчин в синих комбинезонах с надписью "Служба замков".
— Здравствуйте, вы вызывали мастера? — спросил старший из них, сверяясь с планшетом.
— Да, именно я, — четко ответила Наташа. — Нужно срочно поменять замки.
Из глубины квартиры донесся возмущенный вопль Валентины Ивановны:
— Что?! Какие еще замки?!
Мастера переглянулись, явно почуяв неладное. Наташа спокойно продолжила:
— В квартире проживаю только я. Сегодня нужно установить новые замки и выдать комплект ключей только мне.
Алексей стремительно появился в прихожей, бледный как мел.
— Наташа, ты с ума сошла! Это же мой дом тоже!
— Технически — нет, — холодно парировала она. — Ты не прописан здесь, договор аренды мы не оформляли. По закону ты просто гость, который задержался.
Мастера заерзали на месте, явно желая оказаться где угодно, только не в эпицентре семейного скандала.
— Может, вам сначала... разобраться... — замялся один из них.
— Все уже разобрано, — Наташа достала из кармана документы. — Вот свидетельство о собственности. Работаем?
Валентина Ивановна ворвалась в прихожую, размахивая руками:
— Это беззаконие! Я не позволю! Алексей, позвони в полицию!
— Пожалуйста, — Наташа достала телефон. — Я сама могу набрать. Пусть приедут и зафиксируют, как вы отказываетесь покинуть чужую жилплощадь.
В квартире повисла гробовая тишина. Катя испуганно прижалась к стене. Игорь Петрович, до этого молча наблюдавший за происходящим, вдруг поднялся с кресла.
— Хватит позориться, — глухо сказал он. — Собираем вещи.
— Что?! — взвизгнула жена. — Ты предаешь собственного сына?!
— Нет, — старик устало провел рукой по лицу. — Я просто не хочу, чтобы нас выставили вон полицейские. Алексей, решай свои проблемы сам.
Наташа наблюдала, как муж медленно опускается на табурет в прихожей, будто у него подкосились ноги. В его глазах читалась настоящая паника.
— Ты... ты действительно это сделаешь? — хрипло спросил он.
— Уже делаю, — она кивнула мастерам, которые осторожно приступили к демонтажу старого замка.
Валентина Ивановна вдруг изменила тактику. Ее голос стал маслянисто-мягким:
— Дочка, давай все обсудим по-хорошему... Мы же семья...
— Перестаньте, — Наташа отвернулась. — Вчера вы планировали как "поставить меня на место". Я все слышала.
Алексей резко поднял голову:
— Что?!
— Стена в спальне тонкая, — пожала плечами Наташа. — Ваш план был очень... показательным.
Мастера старательно делали вид, что ничего не слышат, громко стуча инструментами. Катя начала тихо всхлипывать в углу.
Через сорок минут новые замки были установлены. Наташа получила три комплекта ключей и расписалась в акте.
— Спасибо, — улыбнулась она мастерам и закрыла за ними дверь. Затем повернулась к "семейному совету": — У вас есть два часа на сборы.
— Ты монстр! — закричала Катя, вытирая слезы. — Алексей, как ты можешь с ней жить?!
Но Алексей молчал, уставившись в пол. Валентина Ивановна вдруг резко схватила его за плечо:
— Сынок, скажи что-нибудь!
Он медленно поднял глаза на Наташу:
— Я... я не знаю, кто ты сейчас. Это не та женщина, на которой я женился.
Наташа глубоко вздохнула:
— Нет, Алексей. Это именно та женщина. Просто ты раньше не давал ей проявиться.
Она повернулась и пошла в спальню, оставив их разбираться с вещами. Через закрытую дверь доносились приглушенные крики, плач и звуки чемоданов, выдвигаемых из-под кровати.
Ровно через два часа Наташа вышла в прихожую. Чемоданы стояли у двери. Валентина Ивановна что-то яростно шептала сыну на ухо. Увидев Наташу, она замолчала и бросила на нее взгляд, полный ненависти.
— Мы уходим, — хрипло сказал Алексей. — Но это не конец.
— Для меня — конец, — Наташа открыла дверь. — Ключи от старого замка можете выбросить.
Когда дверь закрылась за последним чемоданом, Наташа прислонилась к косяку и закрыла глаза. В квартире внезапно стало очень тихо. Слишком тихо.
Она медленно прошла по опустевшим комнатам. В гостиной пахло чужими духами, на кухне стояла грязная посуда. Наташа подошла к окну и увидела, как внизу Алексей загружает вещи в такси. Валентина Ивановна что-то горячо доказывала, размахивая руками.
Наташа достала телефон и сделала фото этого момента. Затем открыла соцсети и загрузила его с подписью: "День освобождения. #ТоксичнаяСвекровь #Границы #МойДом".
Перед тем как нажать "опубликовать", она на мгновение заколебалась. Но лишь на мгновение.
Наташа стояла у окна, наблюдая, как такси с её бывшими "гостями" исчезает за поворотом. В руке она всё ещё сжимала телефон с опубликованной фотографией. Первые комментарии уже начали появляться — в основном поддерживающие, смайлики и восклицания "Молодец!".
Она собиралась отойти, когда заметила движение у подъезда. Из-за угла выскочила Катя, оглядываясь по сторонам. Девушка нервно теребила сумку, затем быстро направилась обратно ко входу.
— Что ещё... — пробормотала Наташа, когда дверной звонок прозвучал резко и неожиданно.
Она открыла дверь, оставив цепочку. Катя стояла на площадке, её лицо было заплаканным, а тушь размазалась по щекам.
— Ты забыла что-то? — холодно спросила Наташа.
— Мне... мне нужно поговорить, — Катя глотала воздух, будто только что бежала. — Наедине.
Наташа заколебалась, но что-то в глазах девушки заставило её ослабить цепочку.
— Пять минут.
Катя влетела в прихожую, дрожащими руками расстегивая куртку.
— Они меня не слушают! — выпалила она. — Я пыталась сказать Алексею, но мама его сразу утащила в машину...
— Говори быстрее, — Наташа скрестила руки.
— Они не просто так приехали к вам! — Катя схватила её за рукав. — Папа... папа в долгах. Больших. Они скрываются.
Наташа почувствовала, как пол уходит из-под ног.
— Что?
— Эти "ремонты водопровода" — брехня! — Катя зашептала, хотя вокруг никого не было. — К ним уже приходили... те самые люди. Разбили папе машину. Они думали, смогут пожить у вас пару месяцев, пока всё не утрясётся.
Наташа медленно опустилась на табурет в прихожей.
— И Алексей... знал?
Катя потупила взгляд.
— Не сразу. Мама сказала ему только вчера, после твоего ультиматума.
В голове у Наташи всё встало на свои места. Внезапные визиты, нервозность Игоря Петровича, постоянные телефонные звонки, которые он обрывал после первых же слов...
— Почему ты мне это рассказываешь? — резко спросила Наташа.
Катя подняла на неё мокрые от слёз глаза.
— Потому что они сейчас поехали к тёте Люде. А у неё двое маленьких детей. И... я не хочу, чтобы к ним пришли те люди.
Наташа схватила телефон.
— Нужно в полицию.
— Нет! — Катя в ужасе схватила её за руку. — Тогда папу...
— Твой папа сам загнал себя в эту ситуацию! — Наташа встряхнула её. — А теперь подвергает опасности других!
Она уже набирала номер, когда в дверь резко постучали.
— Наталья Сергеевна? — мужской голос снаружи прозвучал официально.
Катя вжалась в стену, глаза её расширились от ужаса.
— Кто там? — Наташа подошла к глазку.
За дверью стояли двое мужчин в строгих костюмах. Один показал удостоверение.
— Капитан юстиции МВД Соколов. Можно задать вам несколько вопросов?
Наташа обернулась к Кате. Девушка тряслась как осиновый лист.
— Вы... вы по какому поводу? — спросила Наташа через дверь.
— По поводу ваших родственников, Игоря Петровича и Валентины Ивановны Крутовых. Нам известно, что они проживали здесь до сегодняшнего дня.
Катя беззвучно зашептала:
— Это не полиция... они всегда так представляются...
Наташа почувствовала, как по спине побежали мурашки.
— Они уехали, — твёрдо сказала она. — И я не знаю, куда.
За дверью наступила пауза.
— Вы уверены? — голос стал холоднее. — Это очень важно.
— Совершенно.
Ещё одна пауза. Затем:
— Тогда передайте им, что долги нужно возвращать. Всем. — Последнее слово прозвучало как угроза.
Шаги затихли вдалеке. Катя рухнула на пол, рыдая.
Наташа медленно опустилась рядом, всё ещё сжимая телефон. На экране горел набранный номер 112.
— Всё, хватит, — она нажала кнопку вызова. — Сейчас разберёмся.
Катя не сопротивлялась. Она лишь спросила шёпотом:
— А что будет с папой?
Наташа посмотрела на неё и вдруг поняла, что эта взбалмошная девчонка, которая ещё вчера казалась ей врагом, на самом деле просто напуганный ребёнок.
— Не знаю, — честно ответила она. — Но теперь это не ваша проблема.
Оператор уже отвечал на другом конце провода. Наташа сделала глубокий вдох и начала говорить.
За окном медленно сгущались сумерки. Где-то в этом городе ехало такси с людьми, которые принесли в её дом не просто бытовые конфликты, а настоящую опасность.
Но теперь всё было иначе. Теперь она знала правду.
Гулкий стук в дверь раздался ровно в семь утра. Наташа, не спавшая всю ночь после визита полиции, вздрогнула. Через глазок она увидела изможденное лицо Алексея. Его глаза были красными, рубашка мятой — будто он провел ночь на вокзале.
— Открой, пожалуйста, — его голос звучал хрипло. — Я один.
Наташа медленно расстегнула цепочку. Алексей переступил порог, но не сделал ни шага дальше, будто не решаясь вторгаться без разрешения.
— Они... они уехали к тёте Люде, — он говорил, глядя в пол. — Катя с ними. Но я... я не смог.
Наташа молча наблюдала, как его пальцы нервно теребят шов на джинсах.
— Полиция была здесь, — сказала она наконец.
Алексей резко поднял голову:
— Что?!
— Два человека в штатском. Спрашивали про твоих родителей.
Он побледнел и схватился за дрючку.
— Боже... Катя рассказала тебе?
— Да. Хотя могла бы и ты, — в голосе Наташи прозвучала горечь. — Сколько дней мы жили в одной квартире с твоими проблемами? С твоими долгами?
— Это не мои долги! — взорвался он. — Я узнал только вчера! Мама думала, что если мы все вместе...
— Что? Украдёмся тихонько? А если бы эти люди пришли сюда? — Наташа резко подошла ближе. — Если бы я открыла дверь не глядя? Если бы у нас были дети?
Алексей закрыл лицо руками:
— Я не думал... Я просто...
— В том-то и дело! — Наташа с силой хлопнула ладонью по столу. — Ты никогда не думаешь! Ты просто плывёшь по течению за своей мамочкой!
Он молчал. В квартире было слышно, как за окном проезжает мусоровоз.
— Я подала заявление в полицию, — спокойнее сказала Наташа. — Катя всё рассказала.
Алексей медленно поднял голову:
— Где она сейчас?
— В отделении. Даёт показания. Ей страшно, но она понимает — так надо.
— А родители?
— Полиция поехала к тёте Люде. Думаю, уже забрали.
Алексей вдруг резко встал и зашагал по комнате:
— Надо что-то делать! Отец не вынесет тюрьмы, у него сердце!
— Перестань! — Наташа резко встала у него на пути. — Твой отец взрослый человек. Он сделал выбор. Теперь делаешь выбор ты.
Он остановился, тяжело дыша.
— Какой выбор?
— Между своей семьёй и... чем-то, что твоя мама называет семьёй, — Наташа скрестила руки. — Я дала тебе шанс вчера. Ты выбрал их. Теперь решай окончательно.
Алексей опустился на диван, его плечи тряслись.
— Я... я не знаю как...
— Вот тебе вариант, — Наташа села напротив. — Ты остаёшься здесь. Обращаешься к юристу. Помогаешь Кате и отцу. А с матерью... — она сделала паузу, — ты разбираешься сам. Но в этом доме ей больше не место.
Он поднял на неё мокрые глаза:
— А ты? Ты останешься со мной?
Наташа долго смотрела в окно, где первые лучи солнца пробивались сквозь тучи.
— Я не знаю. Слишком много лжи. Слишком много предательства. Но... — она вздохнула, — я не выгоню тебя на улицу. Пока ты разбираешься с этим бардаком.
Телефон Алексея вдруг зазвонил. Он взглянул на экран и побледнел ещё больше.
— Мама...
— Отвечай, — сказала Наташа. — Но помни — ты выбираешь сейчас. Навсегда.
Он сглотнул, провёл пальцем по экрану:
— Алло?
Голос Валентины Ивановны раздался настолько громко, что был слышен даже без громкой связи:
— Сынок! Нас задержали! Эти сволочи...
Алексей закрыл глаза:
— Мама, успокойся. Где ты?
— В каком-то отделении! Твой отец... они его куда-то увели! Алексей, срочно найди адвоката! Возьми деньги из...
— Мама, — он перебил её, и в его голосе впервые прозвучала твёрдость, — ты рассказала мне правду про долги?
На другом конце провода воцарилась тишина. Затем:
— Какая разница сейчас?! Надо...
— Вся разница! — он крикнул так, что Наташа вздрогнула. — Вы впутали меня в это! Вы рисковали Наташей! Вы использовали нас!
— Ты что, на её стороне?! — завопила свекровь. — Свою мать в беде бросаешь?!
Алексей посмотрел на Наташу. В его глазах была боль, но и решимость тоже.
— Я помогу тебе найти адвоката, — ровно сказал он. — Но сначала — правду. Всю. Иначе я кладу трубку.
Наташа увидела, как его пальцы сжимают телефон так, что костяшки побелели.
— Хорошо... — голос Валентины Ивановны внезапно сдался. — Но не по телефону...
— Тогда жди, — Алексей отнял телефон от уха. — Я еду. Один.
Он посмотрел на Наташу, будто спрашивая разрешения. Та молча кивнула.
— И, мама... — он сделал глубокий вдох, — если я услышу хоть одно оскорбление в адрес Наташи — я развернусь и уйду. Запомни это.
Он положил трубку. В квартире снова стало тихо.
— Я... я должен поехать, — сказал он, поднимаясь.
— Я знаю, — Наташа тоже встала. — Ключ под ковриком оставлю.
Он кивнул, затем неожиданно обнял её — крепко, отчаянно, как тонущий хватается за спасательный круг.
— Прости меня, — прошептал он ей в волосы. — Пожалуйста.
Наташа не ответила. Но и не оттолкнула.
Когда дверь закрылась за ним, она подошла к окну. Внизу Алексей сел в такси. Машина тронулась, увозя его к новому выбору, к новой жизни.
А Наташа осталась стоять у окна, гладя телефон с неотправленным сообщением адвокату: "Рассматриваем вариант с признанием отца и ходатайством о смягчении..."
Она стерла текст. Ещё рано. Сначала — правда. Вся.
Три дня. Ровно три дня Наташа не получала от Алексея ни звонка, ни сообщения. Она знала от Кати, что Валентину Ивановну отпустили под подписку о невыезде, а Игоря Петровича оставили в СИЗО. Но что чувствовал в этот момент её муж — оставалось загадкой.
Вечером третьего дня дверь наконец открылась. Наташа, сидевшая на кухне с чашкой остывшего чая, услышала, как ключ поворачивается в замке. Шаги в прихожей были медленными, тяжелыми.
Алексей вошел на кухню, и она едва узнала его — осунувшееся лицо, тени под глазами, будто он не спал все эти дни.
— Привет, — хрипло сказал он.
— Привет, — Наташа отодвинула чашку. — Как дела?
Он опустился на стул напротив, положив руки на стол ладонями вниз. Пальцы дрожали.
— Отец сознался во всем. Взял вину на себя, — голос его звучал глухо. — Мама... мама теперь говорит, что ничего не знала.
Наташа молча кивнула.
— Катя осталась с ней. Но... — он поднял глаза, — я сказал маме, что больше не приду.
В комнате повисла тишина. За окном зашумел дождь, первые капли забарабанили по стеклу.
— Почему? — тихо спросила Наташа.
— Потому что она солгала. Снова. — Алексей сжал кулаки. — Она знала про долги. Знала, что к отцу могут прийти. И все равно привела их сюда. К тебе.
Наташа наблюдала, как по его щеке скатывается капля — дождь это или слеза, она не могла разглядеть в полумраке кухни.
— А что теперь? — спросила она.
— Не знаю. — Он провел рукой по лицу. — Адвокат говорит, отцу светит три-пять лет. Мама... мама хочет продать их квартиру, отдать долги.
— И где она будет жить?
— У тети Люды. Пока.
Дождь усиливался. Наташа встала, подошла к окну, поправила занавеску.
— А ты? — не оборачиваясь, спросила она.
— Я... — он замолчал, затем произнес едва слышно: — Я хочу остаться. Если ты позволишь.
Наташа закрыла глаза. В голове проносились все эти дни — ссоры, предательства, боль. Но и что-то еще...
— На условиях, — резко обернулась она.
Алексей напрягся, приготовившись к удару.
— Во-первых, — Наташа подняла палец, — твоя мать сюда не приходит. Никогда.
Он кивнул.
— Во-вторых, мы идем к семейному психологу. Разбираемся, почему ты три года позволял им топтать наши границы.
— Хорошо, — прошептал он.
— И в-третьих... — Наташа сделала паузу, — ты наконец прописываешься здесь. Официально. Как муж.
Алексей поднял на нее глаза, полные недоверия.
— Ты... ты уверена?
— Нет, — честно ответила Наташа. — Но я готова попробовать. Если ты — тоже.
Он встал, сделал шаг к ней, затем остановился, будто не решаясь приближаться без разрешения.
— Я... я не знаю, как благодарить...
— Не надо, — она отвернулась к окну. — Просто... не заставляй меня пожалеть об этом решении.
Он кивнул, хотя она не видела этого. Дождь теперь лил как из ведра, стуча по крыше и подоконнику.
— Я заварила свежий чай, — сказала Наташа, глядя в темное стекло, где отражалась его изможденная фигура. — Хочешь?
— Да. Спасибо.
Он сел за стол, она налила чай в две чашки. Молча. Без лишних слов.
Завтра будет новый день. Возможно, с новыми проблемами. Но сегодня... сегодня они просто пили чай под звук дождя. Вместе.
Впервые за долгое время — вместе.
Прошло шесть месяцев.
Наташа стояла на балконе их – теперь действительно *их* – квартиры, вдыхая прохладный осенний воздух. За спиной раздался мягкий звук шагов.
— Опять задумалась? – Алексей обнял её сзади, осторожно, как будто всё ещё боялся, что она отстранится.
Но Наташа прижалась к его рукам.
— Нет. Просто вспоминала, каким был этот балкон, когда твоя мама пыталась здесь сушить свои ковры.
Он засмеялся – лёгко, по-настоящему. Это был новый смех, появившийся после месяцев терапии.
— Кстати, звонила Катя. Говорит, мама наконец сдала экзамен на курсы бухгалтеров.
— Неужели нашла себя без постоянного контроля над другими? – Наташа повернулась к нему.
— Видимо, да. И… – Алексей потянулся в карман, – передала тебе это.
В его руке был конверт. Наташа открыла его и достала потрёпанную фотографию: молодая Валентина Ивановна держала на руках маленького Алексея. На обороте корявыми буквами было написано: *"Простите меня"*.
— Странно, – Наташа провела пальцем по пожелтевшему краю. – Я думала, она никогда этого не скажет.
— Это не для тебя, – тихо сказал Алексей. – Это для меня. Чтобы я помнил, что у неё тоже была другая жизнь… до того, как она решила, что может управлять чужой.
Наташа положила фотографию на стол.
— Мы можем повесить её в альбом. Если хочешь.
Он покачал головой:
— Нет. Это прошлое. А у нас… – его руки снова обняли её, – у нас теперь настоящее.
Внизу во дворе зазвенел детский смех – их новые соседи, молодая семья с двойняшками, вышли на прогулку. Где-то хлопнула дверь подъезда, зашумели деревья. Обычные звуки. Звуки дома.
— Знаешь, что я сегодня поняла? – Наташа повернулась к нему.
— Что?
— Что это действительно мой дом. Но теперь он и твой тоже.
Она взяла его руку и положила на свой живот, где уже шевелилась новая жизнь – неожиданная, незапланированная, но желанная.
И в этот момент оба поняли – вот оно. Настоящее начало.
**Конец.**
P.S. А Валентина Ивановна так и не позвонила. Но однажды, в первый снег, у подъезда появилась коробка с детскими пинетками ручной вязки. Без записки. Но они и так знали, от кого...