Мне было тридцать пять лет от роду, и прослыл я человеком, который не пропускает ни одной юбки. Не то чтобы я специально к этому стремился, просто так получалось. Вроде и не ловелас, и не красавец писаный, но бабы ко мне липли. Может, дело в моей обходительности, в умении слушать, а может, просто везло. Сам я особо не заморачивался. Жил одним днем, ни о чем не жалел.
Работал я в мебельной компании, водилой-грузчиком. Таскал шкафы да диваны по этажам, видел всякое. И у богатых, и у бедных. Семьи, одинокие, молодые, старые. Насмотрелся на человеческую жизнь. Но ни разу ничего не ёкнуло.
И вот однажды привез я мебель в новую квартиру. Дверь открыла женщина. Юля. У меня аж челюсть отвисла. Не то чтобы я женщин красивых не видел, но тут другое. Что-то такое в ней было… Улыбка, глаза, лучики вокруг них, когда она смеялась. А смеялась она, когда я, пытаясь затащить шкаф в узкий проём, чуть не разнес косяк. «Осторожнее, – говорит, – шкаф-то новый!» И смеётся. А у меня сердце заколотилось.
Пока я собирал мебель, Юля крутилась рядом, предлагала чай, спрашивала, удобно ли мне. А я, как дурак, слова связать не мог. Вроде и бабник со стажем, а тут покраснел, как школьник. Закончил работу, попрощался, вышел из квартиры и понял, что пропал.
Не спал ночами, думал о Юле. Вроде и понимал, что замужем, что шансов ноль, а ничего поделать с собой не мог. Впервые в жизни влюбился. По-настоящему. И что теперь делать, ума не приложу.
Через неделю мне снова выпал заказ в тот же район. Я специально тянул время, надеялся, может, увижу её случайно. И увидел. Вышла из магазина с сумками, остановилась на светофоре. Я подбежал, поздоровался. Юля улыбнулась, обрадовалась, как старого знакомого встретила.
-Как шкаф? – спрашивает. – Не развалился?
А у меня в голове одна мысль: «Хочу быть с тобой».
Разговорились, я чувствовал, как между нами искра пробегает. У подъезда Юля остановилась, поблагодарила. И тут я решился.
-Юля, – говорю, – я… В общем, вы мне очень понравились.
Юля покраснела, опустила глаза.
-Семён, мне очень приятно. Но… я замужем.
Я и сам это знал, но услышать это от неё было больно.
-Я понимаю, – говорю. – Просто не мог молчать.
Юля подняла глаза, посмотрела на меня внимательно.
-Знаете, Семён… У меня в жизни сейчас непростой период. С мужем отношения совсем разладились. Может, поэтому я так обрадовалась, когда вас увидела. Спасибо вам за честность.
И ушла, оставив меня стоять у подъезда с разбитым сердцем и надеждой, что может быть, когда-нибудь…
И начался у меня период метаний. С одной стороны, я понимал, что лезть в чужую семью – подло. С другой – не мог выкинуть Юлю из головы. Ходил как тень, перестал спать, есть. Друзья волновались, говорили:
-Что с тобой, Семён? На себя не похож. Зазнобу нашёл?
- Зазнобушку, - отвечал я.
Однажды, когда я разгружал мебель у какой-то богатой барыни, меня осенило. Я понял, что не могу просто так сидеть и ждать. Я должен действовать. Должен бороться за свою любовь. Пусть даже эта борьба будет безнадежной.
Я нашел номер Юли, позвонил. Трубку взяла она.
-Юля, – говорю я, – я знаю, что это неправильно. Но я должен вам сказать. Я люблю вас. И я готов ждать. Сколько потребуется.
В трубке повисла тишина. Я уже хотел было попрощаться, как вдруг Юля сказала:
-Приезжай.
Я рванул к ней, как сумасшедший. Бросил работу, запрыгнул в свою старенькую газельку и помчал по знакомому адресу. Всю дорогу сердце колотилось так, что казалось, сейчас выскочит. Я не знал, что меня ждёт, но был готов ко всему.
Юля открыла дверь, как и в первый раз, но в этот раз в глазах у неё не было той искры, что тогда. Она выглядела уставшей, измученной. Я вошёл в квартиру, робко огляделся. Атмосфера была гнетущей. Юля молча прошла на кухню, я за ней. Мы сели за стол друг напротив друга.
Она сварила кофе, долго молчала, помешивая его ложечкой. Потом, словно решившись на что-то важное, начала говорить:
-Знаешь, мы с Вадимом вместе уже десять лет. Десять лет, Семён! А детей нет…, - Голос ее дрогнул. - Мы чего только не перепробовали. ЭКО делали несколько раз. Без толку. Врачи говорят, что вроде бы оба здоровы, а чуда не происходит.
Я молчал, не зная, что сказать. Мне было искренне жаль Юлю.
- Вадим не хочет усыновлять… Говорит, что хочет своего, родного, – продолжала она, глядя куда-то в окно. - И я его понимаю. Но что нам делать? Ждать у моря погоды?
Она замолчала, а потом, словно выстрелив, выпалила:
-Семён, я хочу тебя кое о чем попросить. Это… безумно, наверное, но у меня нет другого выхода.
Я насторожился. Что она задумала?
-Я… я хочу, чтобы ты стал донором для моего ребенка, – прошептала она, опустив глаза. -Пожалуйста, не отказывай мне сразу. Выслушай.
Я опешил. Такого поворота я точно не ожидал.
-Я понимаю, это звучит дико, но… Я просто не знаю, что еще делать. Ты… ты мне нравишься, Семён. Я вижу в тебе хорошего человека. И знаешь… впервые такая мысль пришла мне в голову, когда я увидела тебя. Я подумала… может быть, это выход.
Она говорила быстро, сбивчиво, словно боялась, что я перебью ее.
-Я не хочу изменять Вадиму… Понимаешь? Это не про любовь, не про отношения. Это… только для того, чтобы забеременеть. Я никогда бы не подумала о таком, если бы не отчаялась настолько.
Она посмотрела на меня умоляющим взглядом. В ее глазах были слезы.
Я сидел, оглушенный ее словами. В голове было пусто. Я не знал, что сказать, что ответить. С одной стороны, я понимал ее отчаяние, ее желание стать матерью. С другой – это казалось мне… неправильным. Безумным.
-Юля… Я… Мне нужно подумать, – наконец выдавил я из себя. -Это… слишком неожиданно.
Она кивнула, вытерла слезы.
-Я понимаю. Просто… пожалуйста, подумай. Это моя последняя надежда.
Мы допили кофе в молчании. Я чувствовал, как между нами нависло какое-то напряжение, которое невозможно было снять. Я вышел и еще долго бродил по улицам, переваривая услышанное.
С тех пор, как произошёл этот разговор, я словно попал в какой-то водоворот. Ее слова крутились в голове, не давая покоя. Я метался из стороны в сторону, как неприкаянный. С одной стороны, я видел ее отчаяние, ее искреннее желание стать матерью. Я понимал, что она в тупике и видит во мне какой-то последний шанс. С другой – меня терзали сомнения. Это же безумие какое-то! Я стану донором, по сути, отцом ее ребенка, но при этом никакого участия в его жизни принимать не буду. Это вообще нормально?
Я пытался представить себе, как буду жить с этим знанием. Смотреть на Юлю, на ее мужа Вадима, и знать, что часть меня живет в их ребенке. Как я буду смотреть в глаза Вадиму, зная, что он никогда не узнает правду?
Я никому не мог рассказать об этом. Кому такое расскажешь? Друзьям? Родителям? Да они бы меня просто не поняли! Я остался один на один со своей проблемой. Я извёлся, похудел, стал рассеянным. На работе только и думал об этом, чуть не попал в аварию. Начальник уже косо на меня смотрел.
По ночам я не спал. Лежал в темноте и прокручивал в голове все возможные сценарии. Представлял, как это все будет происходить, какие последствия это может иметь. И чем больше я думал, тем больше запутывался. Я чувствовал себя как загнанный зверь.
Однажды, идя по улице, я увидел такую картину. Женщина с маленькой девочкой лет пяти стояли возле киоска с мороженым. Мама купила ей заветное лакомство. Девочка завизжала от восторга, а потом обернулась и посмотрела на меня. И в этот момент что-то во мне перевернулось.
В ее глазах я увидел столько радости, столько жизни, столько чистоты… Я вдруг понял, что ребенок – это самое прекрасное, что может быть на свете. И если я могу помочь Юле осуществить ее мечту, то я должен это сделать.
Я вспомнил Юлины слова о том, что она видит во мне хорошего человека. И мне захотелось соответствовать этому образу. Мне захотелось сделать что-то хорошее, что-то важное. Да, это было безумное решение. Да, это было рискованно. Но я почувствовал, что это правильно.
В тот же вечер я позвонил Юле.
-Я согласен, – сказал я.
В трубке воцарилась тишина, а потом я услышал ее тихий всхлип.
-Спасибо, Семён. Спасибо тебе огромное, – прошептала она.
И в этот момент я почувствовал облегчение. Словно с меня сняли огромный груз. Я знал, что впереди меня ждет много трудностей и переживаний. Но я был готов к ним. Я принял решение. И это было главное.
Две недели тянулись бесконечно долго. Я ждал этой встречи, как манны небесной. Юля позвонила и сказала, что договорилась о путевках в санаторий неподалеку от города. "Чтобы никто не узнал, – проговорила она тихо, – и чтобы у нас была возможность побыть вдвоем… ну, ты понимаешь". Я понимал. И от этого понимания сердце начинало биться чаще.
Природа там оказалась и правда сказочной. Сосны, тишина, озеро, в котором отражалось небо. Воздух был таким чистым, что кружилась голова. Мы гуляли по лесу, разговаривали обо всем на свете, смеялись. Юля была какой-то другой – расслабленной, счастливой. Она словно скинула с себя груз, который носила последние годы.
Наша неделя пролетела как один миг. Каждое утро я просыпался с ощущением, что это сон, который вот-вот закончится. Юля рассказывала о своем детстве, о мечтах, о том, чего ей не хватает в жизни. Я слушал ее, затаив дыхание, и понимал, что влюбляюсь в нее все больше и больше.
Я видел, как она смотрит на меня, и чувствовал, что и она не равнодушна ко мне. Но мы оба молчали, зная, что между нами пропасть. Она – жена другого мужчины, а я… я просто тот, кто поможет ей осуществить мечту.
Я мечтал, беря грех на душу, чтобы ее муж пропал куда-нибудь, просто исчез. И тогда мы могли быть вместе. Могли бы создать свою семью, родить своих детей. Могли бы быть счастливы.
Но увы, реальность была другой. Юля должна была вернуться к своему мужу, а я – к своей обычной жизни. И все, что у нас было, останется только в моей памяти. Как прекрасный, но несбыточный сон.
Санаторий с его соснами и озером остался где-то в другом измерении. Я словно вернулся в серый, будничный мир, где Юли не было рядом. И этот мир казался мне теперь каким-то… неполноценным.
Я замкнулся в себе. Перестал ходить на вечеринки, избегал встреч с друзьями. Все мои мысли были только о ней. Я перестал думать о других женщинах. Всех сравнивал с Юлей, и они, конечно, проигрывали на ее фоне. Ее ум, ее красота, ее какая-то внутренняя сила – все это казалось мне недостижимым идеалом.
Я понимал, что так жить нельзя, что я себя разрушаю. Но ничего не мог с собой поделать. Юля засела у меня в голове, и я не мог от нее избавиться. Я как будто застрял в той неделе в санатории, в том сказочном мире, где мы были вместе.
Через полтора месяца на телефон пришло сообщение. Я сначала не обратил внимания, но потом увидел имя отправителя – Юля. Сердце бешено заколотилось. Я открыл сообщение и прочитал: "Я беременна".
Я стоял, как громом пораженный. Не знал, плакать мне или радоваться. С одной стороны, я понимал, что Юля счастлива, что ее мечта сбылась. С другой – я чувствовал какую-то дикую боль, ревность. У меня будет ребенок. Ребенок, которого я могу только увидеть издалека. Ребёнок, которого я никогда не смогу обнять, которому никогда не смогу сказать, что я его отец.
Я не знал, что ответить Юле. Просто написал: "Поздравляю". И все. Больше ни слова. Я понимал, что любое другое слово будет лишним.
Я сидел в своей квартире, смотрел в окно на серый город и думал о том, как несправедлива жизнь. Как она дарит нам счастье, а потом тут же отбирает его. Как она сталкивает нас с людьми, которых мы любим, а потом разводит в разные стороны.
У меня будет ребенок. Но я никогда не смогу быть ему отцом. И это – самое горькое, что я когда-либо испытывал в своей жизни.
После того сообщения "Я беременна" я окончательно съехал с катушек. Понимал, что это неправильно, что так нельзя, но ничего не мог с собой поделать. Я начал следить за Юлей. Как маньяк, наверное, да. Мне нужно было знать, как она себя чувствует, как проходит беременность. Я чувствовал какую-то дикую ответственность, хотя по сути не имел на это никакого права.
Я узнал, в какой поликлинике она наблюдается, и дежурил возле нее, прячась за машинами, деревьями. Выглядел, наверное, как настоящий психопат. Но мне было все равно. Я должен был знать, что с ней все в порядке.
Дошло до того, что я подкупил медсестру из этой поликлиники. Не горжусь этим, конечно, но что сделано, то сделано. Я дарил ей дорогие подарки, а она мне в ответ сообщала, как проходят анализы, какие у Юли жалобы, как растет животик. Благодаря ей я знал, когда и в каком роддоме Юля будет рожать.
Я ждал этого дня с каким-то нечеловеческим волнением. С желанием отца, ждущим своего первенца. Хотя я прекрасно понимал, что отцом я буду только формально.
В день родов я был возле роддома с самого утра. Сидел в машине, прятался, как крыса. Когда увидел, как из роддома выходят Юля и Вадим, я чуть не сорвался. Юля держала на руках крошечный сверток. Моего сына.
Я плакал, прячась за ближайшим деревом. Плакал от радости, от боли, от бессилия. Хотел подбежать к ним, обнять Юлю, посмотреть на своего сына. Но не мог. Не имел права.
Они сели в машину и уехали. А я остался стоять под деревом, в одиночестве, со слезами на глазах. Я смотрел вслед уезжающей машине и понимал, что это, наверное, самое трагичное событие в моей жизни. Я стал отцом, но никогда им не буду.
После их отъезда я еще долго стоял там, как вкопанный. Слезы высохли, но внутри все ныло. Я понимал, что моя слежка – это бред, это болезнь. Но ничего не мог с собой поделать. Часть меня просто не могла ее отпустить. И сына тоже.
Я долго думал, что мне делать дальше. Пытался убедить себя, что нужно просто забыть, вычеркнуть все из жизни. Но как можно забыть о ребенке? О ребенке, которого ты никогда не сможешь обнять, которому никогда не сможешь сказать "я люблю тебя".
В итоге я решил действовать. Нет, не подумайте, я не собирался врываться в их жизнь. Я просто хотел убедиться, что с моим сыном все в порядке. Издалека. Без их ведома. Нашел их в социальных сетях. Юля, Вадим, фотографии малыша. Он был таким крошечным, таким беззащитным. Хотелось сквозь экран дотянуться и обнять его.
Каждый день я заходил на их страницы, смотрел новые фотографии. Видел, как он растет, как меняется. И каждый раз чувствовал укол в сердце. Радость и боль одновременно. Я был отцом, но только в своих мыслях. Призрачным отцом, наблюдающим за жизнью своего сына из-за кулис. И понимал, что это моя пожизненная ноша. Моя тайна. Моя трагедия.
Чтобы не сойти с ума окончательно, я решил, что мне срочно нужна перезагрузка. Мысли роились в голове, как пчелы в разворошенном улье. Нужно было обрубить все концы, забыть этот кошмар, оставить его где-то далеко позади. Путевка в Таиланд показалась идеальным решением. Море, солнце, пальмы – картинка из рекламного буклета, обещающая безмятежность и покой.
Я предвкушал, как буду валяться на пляже, потягивая кокосовый сок, и думать ни о чем. Или, наоборот, думать о чем-то приятном. Не тут-то было.
Первый же день на пляже, после купания в теплом Андаманском море, я решил прогуляться вдоль берега. И тут, знаете, как в дешевом сериале… вижу картину маслом. Вадим. Он сидит под зонтиком, загорелый, довольный жизнью… и не с Юлей. Рядом с ним какая-то женщина, тоже вся такая отдохнувшая и счастливая. Сначала я подумал, что показалось. Жара, солнце, может, галлюцинации какие. Присмотрелся. Нет, точно он. Вадим собственной персоной.
В голове пронеслась целая вереница вариантов: сестра, родственница, знакомая… Ну всякое бывает. Но что-то в этой картинке было неправильно. Слишком уж они выглядели как семья.
Весь оставшийся день я провел в состоянии легкого помешательства. То пытался себя убедить, что это не он, то лихорадочно искал рациональное объяснение происходящему. Под вечер, когда эмоции немного улеглись, я решил провести собственное расследование. Благо, в эпоху интернета это не так уж и сложно.
Связался с общими знакомыми, разузнал, как там Вадим, как Юля. И тут пазл начал складываться. Оказывается, Вадим частенько так «отдыхает». А эта женщина… это его бывшая одноклассница, с которой он случайно встретился на горнолыжном курорте. Завязалось, завертелось… и вот, они уже счастливая пара, отдыхающая в Таиланде.
Я стоял на балконе своего номера, смотрел на ночное море и думал о том, какая же ирония судьбы. Сбежать от проблем в Таиланд и столкнуться с ними лицом к лицу. Но знаете, что? В этот момент я почему-то почувствовал… облегчение. Словно гора с плеч свалилась. Вадим оказался тем Вадимом, которого я себе нарисовал, а реальность превзошла самые пессимистичные ожидания. И что теперь? А теперь – жизнь продолжается. И, возможно, она даже станет лучше. Ведь, как говорится, все, что ни делается – к лучшему. Даже если это «лучшее» начинается с неожиданной встречи на пляже в Таиланде.
Не дожидаясь конца путевки, я сорвался домой. В голове пульсировала только одна мысль: Юля, ребенок. Нужно все исправить. Нужно, чтобы они были со мной. Я готов был на все.
По дороге из аэропорта я купил огромный букет роз. Алых, как ее губы, когда она улыбалась. Стоял возле подъезда, как мальчишка, ждал. Сердце колотилось так, что казалось, выпрыгнет из груди.
И вот она вышла. С коляской. Увидела меня и ахнула. В глазах - смесь удивления, растерянности, может, даже испуга. Я выпалил все, что накопилось: как люблю их, как буду самым лучшим отцом, как буду носить их на руках, пылинки сдувать.
А Юля смотрела на меня, как на сумасшедшего. Не понимала ничего.
-Ты чего, – говорит, – вообще? Я ведь замужем, мы ведь тогда всё обсудили с тобой, ты обещал, что не будешь вмешиваться.
И тут меня прорвало. Не выдержал.
-Я видел твоего мужа, – говорю, – в Таиланде. На пляже. С женщиной.
Юля заплакала. Сначала не поверила. Говорила, что я все выдумал, что это невозможно. Но потом, сопоставляя факты, что-то в ее голове щелкнуло. Вспомнила какие-то его странные звонки, поздние возвращения, нервозность. И вдруг поняла, что, скорее всего, я говорю правду.
Слезы текли по ее щекам, а она все повторяла:
-Не может быть… не может быть….
А ребенок в коляске, словно чувствуя ее боль, начал плакать в унисон. И тогда я понял, что все только начинается. И что впереди – долгий и трудный путь. Но я готов был пройти его вместе с ними.