Утром я мыла пол. Чистила плитку щёткой — в ванной, в туалете, на кухне. А вечером уже стояла у плиты: варила борщ, лепила сырники, готовила селёдку под шубой — тётя любит с луком, но чтобы без запаха.
— Мы на пару деньков, не переживай, — сказал дядя Саша, когда втаскивал в прихожую третий чемодан.
— Тётке надо сменить обстановку, — добавил он, шмыгнув носом. — Ей воздух нужен. Спокойствие.
Их внук Мишка уже сидел за рабочим столом и с интересом изучал мой ноутбук.
А кот Вован, жирный и подозрительно лысеющий, уже устроился на моей подушке. Без намёка на стыд.
Я молча смотрела, как вся моя квартира превращается в вокзал. Только без расписания отъезда поездов.
— Ань, слушай, уютно-то как у тебя. Чистенько! — Тётя Вера поглаживала подушку на диване, как кота.
— Ммм… уютно, — кивнула я. — Было.
Я — Аня. Мне тридцать четыре, живу одна. Не замужем, без детей, без кота. До сегодняшнего дня. У меня уютная однушка на юге Москвы. Стены — в светлой краске, книжные полки — по цветам, балкон — с розмарином в кадке.
Жила себе спокойно, пока не нагрянула родня с чемоданами, котом и обещанием уехать «в понедельник».
Тётя Вера — мамина сестра. Пенсионерка. Очень любит лечиться. Лук в нос, соду с мёдом, компрессы из водки.
Дядя Саша — её муж. Когда-то работал дальнобойщиком, а теперь увлекается рыбалкой… по телевизору.
И с ними — Мишка. Внук. Одиннадцать лет, с хитрой мордой и жвачкой в кармане. Привезли его, чтоб Москву посмотрел, на время каникул.
— Мы с Санькой в комнате ляжем, пусть Мишка на кухне. А тебе, Ань, хоть на балконе — ты девка крепкая, — рассмеялась тётя и подмигнула.
Я улыбнулась. Но не рассмеялась.
Первый вечер прошёл почти спокойно.
Я накрыла на стол, налила компота, вынесла торт.
— Вот бы нам такую невестку… — пробормотал дядя Саша, отламывая третий кусок.
— Невестку ему… Аня у нас умная, одна живёт, и правильно делает, — сказала тётя. — Сейчас мужики пошли такие… только и знай, что сиди да вари им борщи, да трусы стирай.
Я снова улыбнулась.
Наутро обнаружила, что половина моих специй высыпана в банку с манкой.
— Чтобы аромат был, — пояснила тётя, застёгивая мой халат. — Ань, я возьму? Такой он удобный.
Мишка ночью перевернул чашку с чипсами на клавиатуру моего ноутбука. Сказал, что это не он.
Но чипсы кроме него никто не ел. А кот Вован блеванул на одеяло. На моё любимое розовое одеяло, которое я берегла.
И знаете, что самое обидное? Никто даже не извинился.
— У него шерсть линяет. Это возрастное. Да ещё с дороги нервничает. Тебя первый раз видит, — тётя Вера ласково гладила кота, — ты для него чужая.
Вот тут я и поняла. Я — чужая. В своей квартире. Среди своих.
*
Прошла неделя.
— Ань, ты не видела мои зубы? — спросила тётя Вера с утра, копаясь в моём шкафу.
— ...Чего?
— Ну, вставные. В стакане были, найти не могу — Хоть бы Мишка не вылил случайно.
Я молча ушла на кухню. Где на диване спал Мишка, накрывшись моим пальто.
На столе — банка с каким-то жиром, рядом полусъеденная сосиска…
Работала я из дома. Но с тех пор, как родня поселилась, «работа из дома» стала звучать, как страшный сон.
Каждое утро я просыпалась под кашель, новости и запах чеснока.
Днём в моей комнате расправляли постель — потому что "у нас спина".
Вечером — приходила Люда. Давняя подруга тёти Веры.
— Такая ты у нас красавица! — говорила она, наливая вино в мою любимую кружку. — У тебя жених-то есть?
Я выходила на балкон. Единственное место, где ещё можно было молчать. Но и там…
— С балкона сквозняк! — крикнул дядя Саша. — Закрой там окно, простынем!
*
На второй неделе началось настоящее веселье.
Мишка взломал мой телефон. По приколу. Поставил в Telegram статус: «ищу мужа с пропиской» и отправил бывшему фото моих тапок.
Дядя заказал на мой адрес спиннинг и каких-то силиконовых червяков — доставку приняла я.
А тётя…
Тётя продала мою мясорубку.
— Она всё равно пылится. Я поменяла на два пакета куриных окорочков.
Терпение моё подходило к концу.
Я вышла в подъезд.
Просто села на ступеньки и сидела. Без телефона, без кофе, без тапок.
Просто сидела.
И считала: неделя... полторы...две
А ведь они обещали уехать в понедельник.
*
— Аня, а у тебя есть ещё одна подушка? У Саши спина болит, он говорит — "просыпаюсь, как будто мешки таскал", — спросила тётя Вера, пока стелила постель на моём диване.
Я кивнула. Молча.
Пошла в кладовку, достала подушку, ту самую — ортопедическую, с эффектом памяти. Она помнила только меня.
До этого лета.
К тому моменту я уже перестала варить кофе по утрам. Потому что моя турка загадочным образом исчезла. Вместо неё — чайник, в котором что-то постоянно варилось: то шалфей, то луковая шелуха, то какая-то серая слизь с запахом «как у бабушки».
Тётя лечилась. Постоянно.
Пила отвары, ставила банки, мазала грудь горчицей.
Мишка сжёг мою зарядку от ноутбука.
Случайно.
Дядя Саша забрал мой стул на кухню — сказал, его «спина не дружит с табуретками».
Вован ободрал кактус на балконе. Просто вырыл землю лапой из горшка и улёгся туда же.
Я перестала писать.
Моя работа — тексты. Статьи, рекламные посты, сценарии. Клиенты писали, я читала — и ничего не чувствовала. Всё смешалось: день, ночь, звук телевизора, запах ухи, кашель, мультики.
И в какой-то момент я просто села у окна и замерла.
А потом я услышала это.
Случайно. Правда, не специально.
Тётя Вера говорила по телефону. На балконе.
— Да, Танюша, пока у Аньки поживём. Мы ж квартиру сдали на лето, чтоб не простаивала. Тут хорошо, тихо. Она вроде не против. Только вот комары кусают.
Пауза.
— Ну а что, молодая. Ей-то какая разница. Всё равно одна.
Сдали. Квартиру. На лето.
Я сидела на кухне. С чашкой чая, в которой плавал кусочек лимона. Кисло-сладкий вкус поднимался к горлу. И внутри меня что-то будто… переклинило.
Я — не гость. Я — хозяйка.
Но теперь уже и не совсем.
*
На следующее утро я встала раньше всех.
Поставила чайник. Тихо. Без скрежета, без кашля, без шипения на сковородке.
Зашла в комнату.
Мишка спал поперёк дивана, с упаковкой от печенья в руке. Дядя Саша — на раскладушке, под моим пальто. Тётя — с маской из мёда на лице.
Я стояла и смотрела на них.
На табуретки, заваленные салфетками.
На мои книги, сложенные в коробку «чтобы место освободить».
На полусухой букет из трав, стоящий в кастрюле.
На свою жизнь, которая стала… не моей.
И тогда я пошла к шкафу.
Открыла дверцу.
Достала чемодан.
— Ань, ты чё там гремишь? — пробормотал дядя Саша, приоткрыв один глаз.
— Собираюсь.
— Куда?
— Уезжаю.
Тишина.
— В смысле?.. — Тётя поднялась, маска сползла на подбородок. — Это шутка?..
— Нет.
— А как же мы?! Мы ж у тебя…
— Оставайтесь. Живите. Я уеду пока.
Я говорила это спокойно. Без злости.
Я была как человек, который уже тонул, но вдруг оказался на берегу.
Собрала одежду, ноутбук, документы, зубную щётку и взяла банку кофе.
Сложила всё в чемодан.
И ушла. Без скандала. Без истерик.
Просто — вышла из собственной жизни, которую временно отдала «на выходные».
*
Я сняла студию в соседнем районе.
Небольшая комната с белыми стенами, душем и узким балконом, на который помещается только табуретка и чашка кофе.
Но знаете, что было главное?
Тишина.
Никакого кашля.
Никакой селёдки под шубой в 7 утра.
Никакого Вована, который гоняется за мухами и грызет кактус.
Я просыпалась без будильника.
Писала. Вернулось желание работать.
Слушала музыку в наушниках, лежала на полу с книжкой.
Дышала.
Жила.
Через день на карту пришло 3 000 рублей. Подписано: «за мясорубку».
Я посмеялась. Даже не почувствовала злости.
Потом пришло голосовое от тёти:
— Анечка, ну ты чего, мы уже соскучились…
На третий день я прошлась по рынку, купила себе зелёное яблоко, кофе на вынос и новый выпуск модного журнала.
А потом… я включила телефон.
Прослушала голосовое от тёти.
— Анечка, мы тут...ещё пару недель и домой! — Мы всё уберём, не переживай. Только не злись.
Я долго сидела с этим сообщением в руке.
И понимала: да, сложно. Да, они наглые.
Но… они — не чужие.
Я позвонила. Услышала голос тёти Веры в трубке :
— Ань…привет
— Тёть Вер, всё нормально. Поживите пока. Подлечитесь. Отдохните.
— Ань, мы сначала не хотели ехать, правда . Но с деньгами туго стало, решили пока сдать квартиру свою, на лето. Мы буквально ещё пару недель и потом поедем к подруге в Воронеж погостить. Уезжать будем - всё приберём , обязательно!
— Хорошо. Я не сомневаюсь. Только следите за Вованом, чтоб он не доел мой кактус.
Она рассмеялась.
— Ты у нас золотая. Спасибо тебе, Анечка.
Я улыбнулась.
Нет. Я — просто понимающая. Спасибо маме за это. Ещё с детства она учила, что родственникам нужно помогать, и всегда поддерживать чем можешь.
Через две недели я вернулась домой.
Было чисто. Даже окно на балконе вымыли.
На столе — пирог.
На подушке — записка:
«Спасибо, Аня. Мы уехали. Кактус целый. До новых встреч! Обнимаем!»