Поймал я её не потому, что шпионил.
Не потому, что ставил жучки, брал отпечатки, вскрывал айклауд.
Я вообще-то человек старой школы — если у тебя болит живот, ты не лезешь в Википедию, ты просто ждёшь, пока либо пройдёт, либо сдохнешь.
Так вот и с браком — болит? Ну, может, само пройдёт.
А потом, знаешь, что меня добило? Не измена.
Она. Её реакция.
Она изменила.
Но обиделась на меня.
За то, что я узнал.
Как будто я ворвался в её тайный спектакль, плюхнулся в первый ряд и заорал:
— Эй, актриса, у тебя лифчик застёгнут чужими руками.
Узнал я всё случайно.
Пятница. Вечер. Я возвращаюсь пораньше. Цветы несу. Представь себе — идиот. Гвоздики, как для ветерана. Почему гвоздики? Потому что она когда-то сказала, что от них пахнет детством. Серьёзно? Детством? Ладно.
Захожу. Тишина. Свет — тусклый.
А она на диване, спит. Телефон прижимает к груди, как будто это ребёнок, который уснул, и его нельзя разбудить.
И всё бы ничего, если бы не мелочь. Эта чёртова мелочь. Телефон её мигнул, и я увидел сообщение на экране:
“Любимчик ❤️”
Серьёзно?
Любимчик?
Услышала звук уведомления, проснулась. Увидела меня — дёрнулась.
— Привет, — говорю, — чего ты тут? Спала?
— Просто отдохнула. Голова болит.
Мы женаты два года, а ей уже какой-то клоун сердечки шлёт и пишет любимчик.
Дальше всё как в дешёвом сериале.
Скандал — с её стороны.
Обвинения — в мой адрес.
Слёзы — по расписанию.
Монолог:
— Ты лезешь в мою личную жизнь!
— Ты вторгся в моё пространство!
— Это абьюз, понимаешь?!
А я стою. Молчу. Пытаюсь сообразить — как это?
Я, значит, зарабатываю, чиню полки, приношу домой еду, покупаю цветы ей, а она —
«вторгся в моё пространство».
Каким местом?
Тем, что раньше пришёл домой?
Она так и не извинилась.
Ни разу.
Даже намёка не было.
Наоборот — шантаж:
— Если ты будешь вот так следить, у нас не будет доверия!
Я чуть не рассмеялся.
Вот уж чего-чего, а доверие тут было похоронено с фанфарами и попкорном.
На следующий день она ушла. Сказала:
— Мне нужно подумать. Мы оба виноваты.
Оба.
Виноваты.
Я — потому что увидел.
Она — потому что трахалась.
Паритет, мать его.
Вернулась она через два дня.
С лицом, как будто я должен ей денег.
Вошла в квартиру, как хозяйка. Ни здрасте, ни взгляда.
Кинула ключи на тумбу, сняла пальто, поставила сумку.
Даже каблуки не сняла. Цокала по паркету, как прокурор по нервам.
Я сидел на кухне. Чай пил. Без сахара.
Всю ночь не спал — варил злость, как суп. Густой, с кровью и солью.
Она зашла, встала в дверях.
— Нам надо поговорить, — говорит.
— Уже не надо, — отвечаю. — Я с собой обо всём проговорил. Ты там, где хотела быть.
Она скривилась:
— Ты снова начинаешь?!
— Нет. Заканчиваю. С тобой. С этим спектаклем. С фразами "мы оба виноваты". Я никому не срал в душу. Это ты — с открытым ртом и закрытым сердцем.
Она подошла ближе:
— Это было один раз…
— Ага. И ты, наверное, споткнулась и случайно приземлилась на него.
— Я была в растерянности… — уже голос дрожит, глаза блестят, готовит мокрый номер.
— Ты не была в растерянности, ты была в постели. А теперь, когда тебя застукали, ты включаешь бедную овечку. Поздно.
Она — как на льду. Поскользнулась, пошла на слёзы:
— Я запуталась. Я не знаю, чего хочу…
— Я тебе помогу определиться. Дверь — вон. Чемодан — рядом. Мужик твой — там. Хочешь драму? Делай на выходе реверанс.
И тут началось.
— Ты что, выгоняешь меня?!
— Нет. Я тебя освобождаю. Ты же хотела "быть собой"? Вот и будь. Только не на моей территории.
Она пыталась орать. Устроила мини-истерику.
Слёзы, сопли, «я не знала, что потеряю».
А я молчал. Как бетон.
Потом взяла чемодан. Молча.
А потом, у двери, выдала:
— Он меня бросил. Я не знаю, куда идти…
— Иди туда, где последний раз лежала. Может, он тебя и приютит. Я тебе мешать не буду.
Она ушла.
Как мышь, которая впервые поняла, что сыр был в капкане.
Если она изменила — не прощай.
Не лезь в её слёзы, не ищи виноватого в зеркале.
Ты — не спасатель, не психотерапевт, не последний шанс.
Ты — мужик.
И твоя задача — не держать рядом предателя,
а выпроводить его к чёртовой матери,
пока из тебя делают мебель: удобный, молчаливый, ненужный.
Пусть идёт.
Пусть катится со своим «я запуталась».
Пусть жалеет — но не при тебе.
А ты пожми плечами, закури, закажи пиццу.
И живи дальше.
Без неё.
Потому что себя терять — хуже, чем её.
Подписка обязательно, чтобы не пропустить новые истории 👍
Подборка других историй⬇️
А также телеграмм ⬇️