— Лариса, ты что, совсем плохая? Недомогание же небольшое! — муж даже не поднял глаз от телефона. — Ты ведь мать — потерпи.
Я стояла на кухне с градусником в руке. Тридцать восемь и семь. Голова раскалывалась. Горло ломило так, что глотать было больно. А Виктор сидел в кресле и листал новости.
— Витя, я правда плохо себя чувствую. Может, поможешь с ужином? Дети скоро придут...
— Лар, ну серьезно. Я после работы устал. А ты что, весь день дома сидела?
Весь день дома. Да. Стирала. Убирала. Готовила обед. Бегала в магазин. Помогала Мише с математикой по телефону. Звонила маме. Записывала Катю к врачу. Гладила рубашки. Мыла полы.
— Хорошо, — тихо сказала я.
И пошла готовить. С недомоганием. Потому что я мать. И должна терпеть.
Тогда я еще не знала, что эти слова изменят мою жизнь. Что через неделю я буду сидеть в поезде с одной сумкой. И что Виктор будет названивать мне каждый час.
Но давайте по порядку.
Мы с Виктором прожили в браке двадцать пять лет. Встретились в институте. Он был на курс старше. Красивый. Умный. Целеустремленный. После свадьбы я работала секретарем. Потом родился Миша. Через три года — Катя. Я ушла в декрет и... как-то так получилось, что больше не вернулась.
Сначала дети были маленькие. Потом началась школа. Кружки. Секции. Репетиторы. Виктор делал карьеру. Я занималась домом. Это казалось правильным. Естественным.
— Зачем тебе работать? — говорил муж. — У нас все есть. Лучше займись детьми как следует.
Я и занималась. Родительские собрания. Олимпиады. Поликлиника. Дни рождения. Я знала всех учителей поименно. Помнила, кто из одноклассников детей чем увлекается. Пекла торты на праздники. Шила костюмы для школьных спектаклей.
Виктор приходил домой. Ужинал. Смотрел новости. Иногда помогал детям с уроками. По выходным играл с ними в футбол или шахматы.
— Какая у меня хорошая жена, — говорил он гостям. — Дом — полная чаша. Дети воспитанные. Я спокоен.
А я гордилась. Мне казалось, что я все делаю правильно. Что наша семья — образцовая.
Время шло. Дети росли. Миша поступил в университет. Катя в одиннадцатый класс. Дом стал тише. Спокойнее. И тогда я впервые задумалась: а что дальше?
— Вить, может, мне на работу устроиться? — спросила я как-то за ужином.
— Зачем? — он удивился. — Тебе что, денег не хватает?
— Не в деньгах дело. Хочется чем-то заниматься. Быть полезной.
— Ты и так полезная. Дом ведешь. Готовишь. Не все жены такие хозяйственные.
— Но дети выросли. Времени стало больше.
— Найдешь чем заняться. Может, в спортзал запишешься. А то располнела.
Я замолчала. Располнела. Да, килограммов пять-семь набрала за годы. Но ведь мне уже сорок три. И двое детей.
— Хочешь, на дачу съездим в выходные? — предложил Виктор. — Там работы непочатый край.
Работы. На даче. Грядки. Теплицы. Опять работа по дому. Только в другом месте.
А потом начались придирки. Сначала мелкие. Незаметные.
— Лар, а почему рубашка не очень хорошо выглажена?
— Этот суп какой-то не такой. Раньше вкуснее получался.
— Ты опять забыла купить мой йогурт?
— Дома беспорядок. Пыль на полках.
Я старалась. Гладила рубашки по два раза. Готовила разные блюда. Составляла списки покупок. Убиралась каждый день.
— Вить, а что не так? — спросила я однажды. — Ты какой-то недовольный.
— Да так. Просто на работе аврал. А дома хочется отдохнуть.
— Но ведь я стараюсь. Делаю все, что могу.
— Конечно, стараешься. Но можно же лучше, правда?
Лучше. Всегда можно лучше. Я приложила еще больше усилий. Записалась на курсы кулинарии. Купила новые моющие средства. Стала вставать раньше, чтобы успеть больше.
— Лариса, а что это за новое блюдо? — спросила как-то соседка Валя. — Очень вкусно пахнет.
— Жюльен с грибами. На курсах научили.
— Ого! А зачем тебе курсы? Ты и так отлично готовишь.
— Да так. Витя говорит, что можно разнообразить меню.
Валя посмотрела на меня странно. Но ничего не сказала.
А дома критики становилось больше.
— Лар, а ты не думала похудеть? — спросил Виктор как-то вечером.
— Думала. Но у меня же сладкое проблема. Нервы заедаю.
— Ну так не заедай. Силы воли нет что ли?
— Постараюсь.
— И вообще, ты совсем располнела. Раньше такой не была.
Я посмотрела на себя в зеркало. Да, не семнадцать лет. Не тридцать. Но разве я такая страшная? Разве любящий муж так говорит?
— А может, в спортзал запишешься? — предложил Виктор.
— Хорошая идея.
Я записалась. Стала ходить три раза в неделю. Похудела на четыре килограмма. Подтянулась. Помолодела.
— Ну вот, другое дело, — одобрил муж. — Видишь, как хорошо получается, когда хочешь.
А через месяц начались новые замечания.
— Лар, а что это за тренажерный зал? Там же мужики занимаются.
— Ну да. Смешанные группы.
— Не нравится мне это. Зачем тебе мужики чужие?
— Витя, мы просто занимаемся. Тренер общий. Программа одинаковая.
— Все равно не нравится. Найди женскую группу.
Я перешла в группу для женщин. Но энтузиазм поубавился. Чувствовала себя виноватой. Будто что-то не так делаю.
А потом случилось то, что перевернуло все.
Недомогание свалило меня. Сильно. Жар поднялся в воскресенье вечером. К понедельнику стало хуже. Голова ломила. Горло воспалилось. Кашель начался.
— Вить, я приболела, — сказала я утром.
— Да вижу. Ну сделай чего-нибудь.
— Может, поможешь? Дети сегодня поздно. Катя на курсах до вечера. Миша в общежитии.
— Лар, у меня совещание важное. Не могу пропускать.
— Хорошо. Я справлюсь.
Виктор уехал на работу. Я встала. Голова кружилась. Но надо было что-то делать. Завтрак приготовить. Посуду помыть. Белье развесить.
К обеду стало совсем плохо. Жар поднялся до тридцати восьми с половиной. Я легла. Заснула. Проснулась от звонка.
— Мам, а что на ужин? — спросила Катя.
— Катюш, я приболела. Можешь сама что-нибудь приготовить?
— Мам, ну я же не умею. Может, макароны сварю?
— Хорошо. В холодильнике есть сосиски.
— Окей. Выздоравливай.
Повесила трубку. Я лежала и думала: дочери восемнадцать лет. А она не умеет готовить. Потому что я все делала сама. Всегда. Везде.
Вечером пришел Виктор.
— Ну что, как дела? — спросил он.
— Плохо. Жар не спадает.
— Может, чай с медом поможет.
— Витя, а можешь ты сегодня ужин приготовить? Я совсем без сил.
— Лар, я устал. Целый день пахал. А ты что, весь день лежала?
— Я нездорова.
— Ну так это же не сердце. Встань, сделай что-нибудь простое.
— Мне тяжело.
— Слушай, я не понимаю. Ты же мать. Дети должны поесть нормально. Не макароны с сосисками.
— Но я нездорова.
— Да ладно тебе. Недомогание небольшое. Ты ведь мать — потерпи.
Потерпи. Ты мать — потерпи.
Эти слова ударили как пощечина. Я посмотрела на Виктора. Он сидел в кресле с телефоном. Спокойный. Равнодушный.
— Хорошо, — сказала я.
Встала. Пошла на кухню. Приготовила ужин. С жаром. Потому что я мать. И должна терпеть.
Но что-то во мне сломалось. Окончательно.
Всю ночь я лежала и думала. Вспоминала. Анализировала.
Двадцать пять лет брака. Двадцать пять лет я делала все для семьи. Рожала детей. Воспитывала их. Стирала. Готовила. Убирала. Переживала за них. Радовалась их успехам. Поддерживала.
А что делал Виктор? Работал. Зарабатывал деньги. Это важно. Но разве только это?
Когда Миша перенес ветрянку, кто сидел с ним две недели? Я. Когда Катя готовилась к экзаменам и нервничала, кто поддерживал? Я. Когда надо было идти в поликлинику, в школу, решать проблемы — кто шел? Я.
А Виктор? Он приходил домой. Ужинал. Смотрел телевизор. Иногда играл с детьми. По выходным мог сходить в магазин. Или на дачу поехать.
И теперь он говорит: "Ты мать — потерпи".
Но ведь он тоже родитель. Отец. Почему он не должен терпеть? Помогать? Заботиться?
Утром я встала. Жар был тридцать семь и восемь. Голова ломила меньше. Я приготовила завтрак. Виктор поел и уехал на работу.
А я села и написала список. Все, что я делаю в доме. Каждый день. Каждую неделю. Каждый месяц.
Список получился на два листа. Мелким почерком.
Готовка. Уборка. Стирка. Глажка. Покупки. Оплата счетов. Запись к докторам. Помощь детям. Уход за цветами. Дача. Ремонт мелкий. Подарки покупать. Праздники организовывать.
И много еще чего.
А что делает Виктор? Работает. Зарабатывает. Иногда помогает детям с уроками. Иногда идет в магазин. Иногда что-то чинит.
Все.
Я посмотрела на этот список и поняла: я работаю. Каждый день. Без выходных. Без отпусков. Без больничных. Двадцать пять лет.
И никто этого не ценит. Даже не замечает.
А еще я подумала: а что будет, если я исчезну? Хотя бы на неделю?
Кто будет готовить? Убирать? Стирать? Покупать продукты? Следить за детьми?
Виктор? Он же не умеет. Он же устает на работе. Он же не должен заниматься домом.
А я должна. Потому что я мать. И должна терпеть.
В тот же день я позвонила подруге Оксане.
— Оксана, можно к тебе на несколько дней приехать?
— Конечно! А что случилось?
— Потом расскажу. Мне нужно подумать.
— Приезжай. Встречу.
Оксана жила в другом городе. Мы дружили с института. Она работала врачом. Жила одна уже пять лет. Детей не было.
Я собрала сумку. Самые необходимые вещи. Написала записку: "Уехала к подруге. Недели на две. Нужно подумать. Лариса".
И уехала.
В поезде я сидела у окна и плакала. Не от жалости к себе. От облегчения. Впервые за двадцать пять лет я была одна. Ехала куда хотела. Не думала о том, что приготовить на ужин. Не переживала, что дома беспорядок.
Свобода. Вот как это называется.
Оксана встретила меня на вокзале.
— Лар, ты как? Что случилось?
— Расскажу дома.
Мы приехали к ней. Небольшая квартира. Уютная. Чистая. Но не идеальная. Книги лежали на столе. Чашка в раковине. Цветы чуть повяли.
— Извини за беспорядок, — сказала Оксана. — Я не ждала гостей.
— Какой беспорядок? Это же нормально.
— Ну да. Я одна живу. Не за кем убирать постоянно.
Мы сели пить чай. И я рассказала. Все. Про замечания. Про критику. Про недомогание. Про фразу "Ты мать — потерпи".
Оксана слушала молча. Потом сказала:
— Лар, а это правда? Или я что-то не понимаю?
— Что именно?
— Ну как это — ты мать, поэтому должна терпеть? А он что, не отец?
— Он работает. Устает.
— А ты не работаешь? Дом не работа?
— Ну... это же не настоящая работа.
— Почему не настоящая? Ты встаешь в семь утра. Ложишься в одиннадцать вечера. Готовишь. Убираешь. Стираешь. Воспитываешь детей. Решаешь проблемы. Это не работа?
Я задумалась. Действительно. Почему не работа?
— Но мне за это не платят.
— Тебе платят. Виктор содержит семью. Твоя зарплата — это обеспечение жизни. Дом. Еда. Одежда. Только вот отпуска у тебя нет. И больничного тоже.
Я не думала об этом раньше. Но Оксана была права.
— А знаешь что? — продолжила она. — Давай посчитаем. Сколько стоят услуги, которые ты оказываешь?
— Как это?
— Ну смотри. Повар. Уборщица. Гувернантка. Прачка. Садовник. Секретарь. Психолог. Медсестра. Сколько это стоит?
Мы взяли калькулятор. Посчитали. Получилось около пятидесяти тысяч рублей в месяц.
— Видишь? — сказала Оксана. — Ты не содержанка. Ты работаешь. Очень много работаешь. Просто бесплатно.
Эти слова перевернули мое сознание. Я действительно работаю. Много. Тяжело. Ответственно.
Но никто этого не ценит. Не благодарит. Не поддерживает.
А еще требует: "Ты мать — потерпи".
Я прожила у Оксаны неделю. Мы много говорили. Гуляли. Ходили в кино. В театр. В кафе.
Я забыла, как это — делать что хочешь. Не думать о готовке. Не переживать о стирке. Не планировать завтрашний день.
А дома...
Виктор звонил каждый день. Первые два дня ругался:
— Лариса, что за детский сад? Приезжай домой немедленно!
— Я отдыхаю.
— Какой отдых? У тебя дом. Дети. Обязанности.
— А у тебя нет обязанностей?
— У меня работа!
— И у меня работа. Дом.
— Это не работа!
— Тогда делай сам.
И я выключала телефон.
На третий день тон изменился:
— Лар, ну сколько можно? Дома бардак. Катя питается одними бутербродами. Миша приехал из общежития — а дома жрать нечего.
— Приготовь.
— Я не умею.
— Научись.
— Лариса, ты же понимаешь, что это глупо?
— Что именно?
— Ну эта твоя забастовка. Мы же семья.
— Да. Семья. Где все обязанности лежат на одном человеке.
— Не на одном. Я же работаю. Деньги зарабатываю.
— А я что делаю?
— Ну... дом ведешь.
— Это не работа?
— Работа. Но...
— Но что?
— Но я же мужчина. Я должен зарабатывать.
— А я должна все остальное?
— Ну... да.
— Почему?
Виктор не нашелся что ответить.
А на пятый день позвонила Катя:
— Мам, когда ты приедешь?
— Не знаю, дочка.
— Мам, а папа совсем не умеет готовить. Мы с Мишей питаемся ерундой.
— Катюш, а ты умеешь готовить?
— Не очень.
— Почему?
— Ну... ты же всегда готовила.
— А если бы меня не было?
— Как это не было?
— Ну вот так. Если бы я работала. Или была в отъезде долго. Или уехала надолго.
— Мам, не говори так!
— Катя, тебе восемнадцать лет. Пора учиться быть самостоятельной.
— Но я же учусь. В школе.
— Учись и дома. Готовить. Убирать. Заботиться о себе.
— А зачем? Я же потом замуж выйду.
— И что?
— Ну... муж будет зарабатывать. А я дом вести.
— Как я?
— Ну да.
— Катюш, а тебе это нравится? Как я живу?
Катя молчала.
— Подумай об этом, — сказала я. — И научись готовить. Хотя бы для себя.
А через неделю случилось то, чего я не ожидала. Позвонил Миша:
— Мам, а можно серьезно поговорить?
— Конечно.
— Я тут понял кое-что. Ты всегда все делала. А мы привыкли. И папа привык. И мы думали, что так правильно.
— И что теперь думаешь?
— Что это неправильно. Что мы эгоисты. Что мы тебя не ценили.
У меня защипало в глазах.
— Мам, прости нас. Мы не хотели. Мы просто не понимали.
— Мишенька...
— Я научусь готовить. И убираться. И вообще. Я же мужчина. Должен уметь заботиться о себе. И о семье потом.
— Сынок, спасибо.
— Мам, а ты вернешься?
— Не знаю.
— А если мы изменимся? Если будем помогать? Уважать тебя?
— Посмотрим.
Я еще пробыла у Оксаны три дня. Думала. Решала.
С одной стороны, мне нравилось быть свободной. Не зависеть от чужих потребностей. Делать что хочу.
С другой стороны, я скучала по детям. По дому. По привычной жизни.
Но возвращаться в прежнее состояние я не хотела. Не могла.
— Оксана, а что если я попробую работать? — спросила я.
— Отличная идея! А кем?
— Не знаю. Двадцать пять лет я была домохозяйкой. Кто меня возьмет?
— Лар, ты многое умеешь. Организованная. Ответственная. Умеешь работать с людьми. Решать проблемы.
— Но образование у меня старое. Экономическое.
— Так освежи. Курсы пройди. Интернет пошерсти.
— А вдруг не получится?
— А вдруг получится?
Я записалась на курсы. Удаленно. Бухгалтерия для начинающих. Три недели интенсива.
Было сложно. Но интересно. Я забыла, как это — учиться. Узнавать новое. Развиваться.
А дома тем временем происходили изменения.
Виктор первую неделю ругался. Вторую — упрашивал. Третью — понял, что я не вернусь на старых условиях.
И начал меняться.
Научился готовить простые блюда. Яичницу. Макароны. Гречку. Куриные котлеты.
Стал помогать Кате с уборкой. Показал Мише, как стирать.
Купил посудомоечную машину. Пылесос-робот. Мультиварку.
— Чтобы тебе легче было, — сказал он по телефону.
— Мне?
— Ну... нам. Семье.
А еще он стал интересоваться моими курсами.
— Как дела с учебой?
— Хорошо. Интересно.
— А что изучаешь?
— Налоги. Отчетность. Программы.
— Сложно?
— Да. Но справляюсь.
— Молодец.
Это было впервые за много лет. Он сказал мне "молодец". За что-то, что не касалось дома и детей.
Через месяц я вернулась. Но не такой, какой уехала.
Я устроилась на работу. Помощником бухгалтера. Зарплата небольшая, но это были мои деньги. Заработанные мною.
Дома мы пересдали обязанности. Готовить — по очереди. Убирать — тоже. Стирать — каждый за себя. Покупки — по списку, кто свободен.
— Лар, а как же семейный уклад? — спросил Виктор.
— Какой уклад?
— Ну... традиционный. Муж работает. Жена дом ведет.
— А мне традиционный уклад не подходит. Я тоже хочу работать. Развиваться. Быть полезной не только дома.
— Но ведь раньше тебе нравилось.
— Раньше я не знала другого. А теперь знаю.
— И что теперь?
— Теперь мы живем по-новому. Как команда.
— А если мне не нравится?
— Тогда решай. Либо мы меняемся вместе. Либо я ухожу совсем.
Виктор выбрал первое.
Было сложно. Привычки менять трудно. Виктор иногда срывался. Требовал, чтобы я бросила работу. Говорил, что дома беспорядок.
— Беспорядок? — удивлялась я. — Тогда наведи порядок.
— Но я работаю!
— И я работаю.
— Но я больше зарабатываю!
— Пока. Но это не значит, что твоя работа важнее моей.
— Значит!
— Хорошо. Тогда плати мне за домашнюю работу. Рыночные расценки.
— Это глупо!
— Тогда не говори, что твоя работа важнее.
Постепенно он привык. Понял, что я не вернусь к прежнему образу жизни. Что фраза "Ты мать — потерпи" больше не работает.
Дети тоже изменились. Миша научился готовить. Убирать. Стирать. Гладить. Стал самостоятельным.
Катя поначалу сопротивлялась. Говорила, что это не женское дело — думать о работе.
— А что женское? — спросила я.
— Ну... семья. Дети. Дом.
— А мужское?
— Работа. Деньги.
— Катюш, а если у женщины нет детей? Или дети выросли? Или муж уехал надолго? Что тогда?
— Не знаю.
— Тогда женщина должна уметь зарабатывать. Обеспечивать себя. Быть независимой.
— А зачем?
— Чтобы не зависеть от чужого настроения. Чтобы не терпеть то, что терпеть не хочется. Чтобы иметь выбор.
— Какой выбор?
— Остаться или уйти. Если что-то не устраивает.
Катя задумалась.
— Мам, а ты хотела уйти от папы?
— Хотела. Очень.
— А почему не ушла?
— Потому что он изменился. Мы изменились. Вместе.
— А если бы не изменился?
— Ушла бы.
— И что бы делала?
— Работала. Растила вас. Строила новую жизнь.
— А нас жалко не было?
— Жалко. Но еще больше жалко было бы, если бы вы выросли с мыслью, что в семье один человек должен все терпеть. А другой — может все требовать.
Катя кивнула.
— Мам, а научишь меня готовить?
— Научу.
Сейчас прошло полгода. Я работаю. Уже не помощником бухгалтера, а полноценным специалистом. Зарплата выросла. Планирую еще курсы пройти.
Дома мы живем по-новому. Виктор готовит по выходным. Дети помогают с уборкой. Стирку делаем по очереди.
Я не идеальная хозяйка. Дома не всегда идеальный порядок. Иногда ужин простой. Иногда я прихожу с работы уставшая.
Но я счастлива. Впервые за много лет — счастлива.
Потому что я не терплю. Я живу. Я выбираю. Я имею право на усталость. На плохое настроение. На свои интересы.
И никто не говорит мне: "Ты мать — потерпи".
Потому что да, я мать. Но я еще и человек. И мое терпение не бесконечно.
А если кто-то думает, что мать должна терпеть все — пусть попробует сам. И посмотрит, как долго хватит его терпения.
И знаете что? Мне часто пишут знакомые женщины. Спрашивают: "Лариса, а это правда? Ты действительно ушла из-за одной фразы?"
Я отвечаю: "Не из-за одной фразы. Из-за того, что за ней стояло. Из-за двадцати пяти лет непонимания. Из-за того, что меня считали прислугой."
А потом добавляю: "Но я вернулась. Когда поняла, что меня готовы услышать и измениться."
И это правда. Потому что семья — это не один человек, который терпит. Это команда, которая работает вместе. Уважает друг друга. Ценит вклад каждого.
А если кто-то в семье думает, что другой должен терпеть "потому что мать" или "потому что жена" — пусть готовится к тому, что этот другой может собрать сумку и уйти.
И будет прав.
***
Подписывайтесь. Чтобы не пропустить истории о том, как найти силы изменить жизнь. Когда кажется, что поздно.
***