Знаете, что объединяет немецких генералов Второй мировой, турецких янычар XVIII века и шведских кавалеристов времён Северной войны? Все они в разное время жаловались, что русские воюют "не по правилам". Давайте посмотрим на военные изобретения, которые заставляли противников России кричать о нарушении неписаных законов войны.
Штык образца 1891 года — "адская коса", от которой не спрятаться
Когда в 1891 году на вооружение русской армии поступила трёхлинейная винтовка системы Мосина со штыком длиной 50 сантиметров, европейские военные эксперты покрутили пальцем у виска. "Зачем такая дура?" — недоумевали они. Ответ пришёл быстро.
Русский штык был не просто длинным — он был четырёхгранным, что делало раны особенно тяжёлыми. В рукопашном бою русский солдат с примкнутым штыком превращался в средневекового копейщика, способного достать противника раньше, чем тот приблизится на дистанцию удара.
Во время Первой мировой войны австро-венгерские офицеры жаловались, что русские штыки "негуманны" и наносят "излишне жестокие раны". Особенно доставалось кавалерии — русский пехотинец мог буквально сбросить всадника с коня, не подпуская его к себе.
> "Русский штык — это не оружие, а орудие пытки", — писал в своих мемуарах австрийский офицер Франц Конрад фон Гётцендорф.
Малоизвестный факт: штык Мосина был настолько прочным, что солдаты использовали его как универсальный инструмент — открывали консервы, рубили дрова и даже копали окопы. За это "многофункциональность" противники тоже считали его нечестным преимуществом.
"Катюша" — оружие, заставившее немцев плакать
13 июля 1941 года под Оршей немецкие войска впервые столкнулись с БМ-13 — реактивной системой залпового огня, которую красноармейцы ласково называли "Катюшей". Эффект был настолько ошеломляющим, что уцелевшие немецкие солдаты решили, что русские применили какое-то запрещённое химическое оружие.
Представьте: за 7-10 секунд установка выпускала 16 ракет, каждая из которых несла 5 килограммов взрывчатки. Звук летящих снарядов напоминал вой сирены, а взрывы покрывали площадь в несколько гектаров. Психологический эффект был не менее разрушительным, чем физический.
Немецкое командование сразу же объявило "Катюшу" "варварским оружием массового поражения" и потребовало от советской стороны прекратить его использование как "противоречащее правилам ведения войны". Москва на эти претензии, разумеется, не отреагировала.
Интересный факт: русские настолько боялись попадания "Катюш" в плен, что был издан специальный приказ — при угрозе захвата установки взрывать вместе с расчётом. За всю войну немцам не удалось захватить ни одной исправной "Катюши".
Т-34 — танк, который "читерил" по мнению вермахта
Когда летом 1941 года немецкие танкисты впервые встретились с Т-34, многие из них решили, что это какая-то ошибка разведки. Танк с наклонной бронёй, дизельным двигателем и 76-мм пушкой казался пришельцем из будущего на фоне немецких машин.
Генерал Гейнц Гудериан писал в своих мемуарах: "Т-34 произвёл сенсацию. Этот 26-тонный русский танк был вооружён 76,2-мм пушкой, снаряды которой пробивали броню немецких танков с дистанции 1500-2000 метров, тогда как немецкие танки могли поражать Т-34 только с дистанции не более 500 метров".
Немецкие танкисты жаловались, что Т-34 "нарушает все каноны танкостроения":
- Широкие гусеницы позволяли ему проходить там, где немецкие танки застревали
- Дизельный двигатель был менее пожароопасен
- Наклонная броня рикошетила снаряды
Малоизвестный факт: в первые месяцы войны немецкие артиллеристы часто отказывались стрелять по Т-34 из 37-мм противотанковых пушек, прозванных "армейскими дверными молотками" — снаряды просто отскакивали от брони.
ППШ — "нечестная" скорострельность
Пистолет-пулемёт Шпагина (ППШ-41) стал настоящим кошмаром для немецкой пехоты. С темпом стрельбы 900 выстрелов в минуту и барабанным магазином на 71 патрон, он превращал советского солдата в ходячую огневую точку.
Немцы считали массовое применение ППШ "нарушением традиций европейской войны", где основным оружием пехоты должна была оставаться винтовка. Особенно их возмущало, что русские вооружали автоматами целые подразделения, в то время как в вермахте пистолеты-пулемёты полагались только унтер-офицерам.
> "Русские не умеют воевать правильно. Они просто заваливают нас свинцом", — жаловался в письме домой ефрейтор Ганс Мюллер в 1943 году.
Забавный факт: ППШ был настолько хорош, что немцы массово использовали трофейные экземпляры. Существовали даже специальные инструкции по переделке ППШ под немецкий патрон 9×19 мм Парабеллум.
Почему же это всё "нечестно"?
История показывает интересную закономерность: когда одна сторона создаёт эффективное оружие, другая сторона часто объявляет его "варварским", "негуманным" или "нарушающим правила войны". Так было с английскими длинными луками в Средневековье, с первыми пулемётами в XIX веке, с подводными лодками в Первую мировую.
Обвинения в "нечестности" — это, по сути, признание технического превосходства противника. Когда нет возможности создать адекватный ответ, остаётся только апеллировать к неким "правилам", которые на войне, как известно, работают весьма условно.
Современные военные историки сходятся во мнении: все перечисленные изобретения были абсолютно легитимными с точки зрения международного права того времени. Они просто оказались более эффективными, чем ожидали противники.
В конце концов, как говорил Суворов: "Воюют не числом, а умением". А умение создавать оружие, которое заставляет противника жаловаться на его "нечестность" — это тоже часть военного искусства. И в этом искусстве русские инженеры и конструкторы неоднократно доказывали своё мастерство.