Утро начиналось, как всегда, с пепельного неба и осадка в желудке. Три сигареты подряд, чтобы включить мозг, и холодный, как похмелье, стакан вчерашнего кофе. Вонючий, горький, как плевок на асфальт.
Новости в телевизоре кричали про какую-то распятую правду — где-то, кто-то, за что-то. Мир гнил, и гнил красиво. Медленно. На стене пыльный плакат с Че, на майке тоже он — вечный герой тех, кто давно сдулся. Я, например.
Гитара в углу молчит. Её струны ржавеют, как мои мысли. Когда-то писал песни, теперь только списки покупок: сигареты, димедрол, лапша.
На кухне стареющая рыжая кошка смотрит, как будто понимает. Она тоже всё видела — и революции, и мои попытки вылечиться от жизни. Иногда мне кажется, что она ждёт, когда я сдохну, чтобы сожрать мои веки. Справедливо, между прочим.
Солнце лижет стекло, как налоговая — твои долги. В окно стучится луч — такой липкий, как сперма на сиденье в электричке. Всё отвратительно реально.
— Привет! — шепчу я отражению. — Привет, гражданин анархист, товарищ поэт. Ты ещё жив?
________________________________________
Я выхожу на улицу в чьей-то чужой куртке. Под глазами мешки, в кармане пустота и пачка «Магнолии». В голове пульсирует ритм — словно заводится мотор старого «Жигуля».
Погоны, фуражки, омоновцы на углу жуют шаверму и следят глазами, как у волков. Я для них — тень, статист. Их не интересует, пока я не начну визжать или гореть.
Иду по городу, где все лица замазаны тональником бедности. В витринах — рекламные рты с отбеленной эмалью, улыбаются как будто в гроб. А я просто хочу хлеба. Тёплого. С коркой. Как в детстве. И чтобы она — та, Прекрасная, пахнущая солнцем и летом — рядом. Чтобы не трахаться даже, просто дышать одним кислородом.
Но нет.
________________________________________
На утро снова три сигареты, пустая банка из-под кофе, и ты скребёшь своё лицо в туалете — ржавой бритвой, как будто можно стереть всё: себя, боль, память.
Кровь капает в раковину, будто саундтрек к документалке о выживании. Щелкает что-то в голове — как у бомжа, нашедшего айфон. Дверь остаётся незапертой. Спускаешься вниз — в лифте пахнет ссаниной, но как-то по-домашнему. На улице снег. Ты идёшь по нему, и каждый шаг — как подпись на завещании.
Следы тают. Весна уже здесь. Она придёт не за тобой, а за этим снегом. За улицами. За городом. А ты — статист. Постскриптум эпохи. Оборванный куплет песни, которую больше никто не поёт.
________________________________________
Привет. Привет, гражданин анархист. Товарищ поэт. Привет.
Дездемон Сидоров. Из книги "Анархические рассказы"
