— Катенька, ты сегодня какая-то рассеянная, — Елена Викторовна отложила ручку, внимательно посмотрела на свою подчинённую. — Уже третий раз в балансе ошибку делаешь. Что случилось?
Катя подняла глаза от монитора, моргнула несколько раз. На экране расплывались цифры — никак не могла сосредоточиться на отчёте по дебиторской задолженности. Всю ночь проворочалась, думая об Артёме, о его словах, о квартире. Он вернулся под утро, лёг рядом, не сказав ни слова. Утром ушёл раньше неё — якобы на встречу с потенциальными партнёрами.
— Да так, — неубедительно ответила Катя. — Не выспалась немного.
— Хм, — Елена Викторовна встала, поправила строгий пиджак. — А не пообедать ли нам вместе? Поговорим на кухне по душам.
Они сидели в маленькой офисной кухне на последнем этаже бизнес-центра. За панорамными окнами расстилался осенний город: жёлтые пятна деревьев, серые коробки домов, суета людей внизу. Елена Викторовна заварила крепкий чай, достала печенье из коробочки.
— Рассказывай, — сказала она.
И Катя рассказала. Про Артёма, про его проекты, про предложение продать квартиру. Слова лились, будто прорвало плотину. Елена Викторовна слушала молча, помешивая чай маленькой ложечкой.
— Понимаете, — Катя размазала слезу по щеке, — может, он прав? Может, я действительно трусиха, которая боится рискнуть и поверить в любимого человека?
Елена Викторовна долго молчала, глядя в окно. Потом тихо спросила:
— А я тебе рассказывала про своего бывшего мужа?
Катя покачала головой. За три года работы Елена Викторовна ни разу не упоминала о личной жизни. Только однажды проскользнула фраза о том, что сына воспитывала одна.
— Познакомились мы в девяносто восьмом году. Я тогда только институт закончила, он — инженер на заводе, перспективный, умный. — Елена Викторовна откинулась на спинку стула. — Поженились быстро, через полгода сын родился. Володя — так звали мужа — всё мечтал о собственном деле. Говорил: зачем работать на дядю, когда можно самому хозяином быть?
Катя слушала, уже предчувствуя, к чему ведёт рассказ.
— В две тысячи втором году представилась возможность. Подвернулось "верное дело" — оптовая торговля стройматериалами. Володя загорелся, просил дать денег на стартовый капитал. — Елена Викторовна грустно улыбнулась. — Мы тогда накопили на трёхкомнатную квартиру. Хотя… почти все деньги моими были. Я их пятнадцать лет копила! Я на двух работах пахала, экономила на всём.
— И что было дальше? — шёпотом спросила Катя.
— А дальше... — Елена Викторовна отпила чай, поставила чашку на блюдце с лёгким звоном. — Дальше я поверила в него. Подумала: муж же! Отец моего ребёнка! Если не я ему помогу, то кто? Вложили все накопления. Володя ушёл с работы, снял небольшой склад, начал возить кирпичи, цемент...
Повисла тишина.
— Прогорел за полгода. Оказалось, торговля — это не просто «покупай дёшево, продавай дорого». Конкуренция, долги, проблемы с поставщиками... — Елена Викторовна покачала головой. — А потом выяснилось, что часть денег он потратил не на дело. Просто жил красиво: ресторанчики, подарки себе и приятелям. Мол, успешный бизнесмен должен соответствовать.
— И что вы сделали?
— А что я могла? Снова пошла работать. Уже на три работы — днём в бухгалтерии, вечерами на дому отчёты вела, по выходным в магазине подрабатывала. Володя места не находил, искал новые «возможности». Только денег больше не было. — Елена Викторовна встала, подошла к окну. — Через год он нашёл себе женщину побогаче. Сказал, что я не верю в него, не поддерживаю. И ушёл.
Катя была в шоке. История Елены Викторовны была как зеркало, в котором отражалась её собственная жизнь.
— Елена Викторовна, а вы... не жалеете?
— О чём? О том, что поверила мужу? — Елена Викторовна повернулась. — Нет, не жалею. Я делала то, что считала правильным тогда.
— Понятно…
— Катя, мужчина, который любит тебя по-настоящему, никогда не попросит продать твою квартиру. У него просто язык не повернётся такое сказать. — Елена Викторовна подошла, положила руку на плечо Кати. — А если он хочет устроить себе царскую жизнь за твой счёт... Значит, его любовь не стоит и ломаного гроша.
Они вернулись молча к работе. Катя пыталась сосредоточиться на отчётах, но слова Елены Викторовны крутились в голове. «Язык не повернётся»... А у Артёма повернулся. Легко так, между делом, словно речь шла о продаже старого дивана.
Вечером, уже дома, Катя позвонила маме.
— Мам, можно с тобой посоветоваться?
— Конечно, доченька. Что случилось? — голос Людмилы Петровны стал сразу тревожным.
Катя рассказала историю про криптовалюту и квартиру. Мама выслушала молча, а потом сказала таким тоном, каким раньше объясняла особо трудным ученикам правила русского языка:
— Катенька, ты умная девочка, и сама уже до всего додумалась. Вопрос в том, готова ли ты признать это?
— Что признать?
— Два года ты кормишь взрослого мужика, который не принёс в дом ни копейки. Два года он обещает тебе золотые горы и просит денег на очередную авантюру. — Людмила Петровна говорила очень спокойно. — А теперь он дошёл до того, что хочет лишить тебя крыши над головой.
— Ты права...
— Доченька, — мама вздохнула, — любовь проверяется не словами. Любовь — это когда мужчина готов для тебя на всё, а не когда он готов на подлые вещи, чтобы сделать свою жизнь комфортной.
Катя сидела на кухне с трубкой в руках ещё долго после разговора. Мамины слова били в точку. Эта была та правда, которую Катя пыталась не замечать.
В половине одиннадцатого вернулся Артём. Радостный, возбуждённый, с букетом дешёвых хризантем.
— Котёнок, прости за вчера! — он поцеловал её в щёку, поставил цветы в банку. — У меня потрясающие новости! Денис связался с инвесторами, они готовы вложиться! Представляешь, нам нужно только показать серьёзность намерений!
Катя смотрела на него и видела будто впервые. Дорогая куртка, которую она покупала ему на день рождения. Часы, подаренные к Новому году. Телефон. Всё это купила она. На свои деньги.
— И что нужно для этих серьёзных намерений? — тихо спросила она.
— Ну, символическое вложение. Показать, что мы не просто так поиграться в бизнесменов хотим, а что мы готовы рисковать. — Артём сел рядом, взял её руки в свои. — Котик, я уже нашёл покупателя на квартиру! Знакомый риелтор Дениса готов взять её за три миллиона четыреста, наличными!
— За три миллиона четыреста? — Катя вырвала руки. — Ты обнаглел? Хочешь продать мою квартиру… да ещё и на шестьсот тысяч дешевле рыночной стоимости?
— Подумаешь, шестьсот тысяч! — отмахнулся он. — Мы вернём эти деньги за первый месяц работы проекта! Котёнок, пойми, это наш шанс! Наша возможность разбогатеть!
— Наша? — голос у Кати стал грубее. — Какая «наша»? Моя квартира, мои деньги, а проект твой!
— Но мы же семья! — Артём вскочил, начал ходить по кухне. — Мы же вместе! Как ты можешь думать в категориях «моё — твоё»?
— А как ты можешь думать только в категориях «твоё — моё»? — Катя тоже встала, чувствуя, как внутри закипает ярость. — Моя зарплата, моя подработка, моя квартира! А что твоё, Артём?
Он остановился, посмотрел на неё щенячьими глазами, будто выпрашивая сочувствие.
— Значит, для тебя я никто, — сказал он тихо. — Два года рядом, два года мы строим планы вместе, а ты считаешь меня нахлебником.
— Опять ты за своё…
— Я всё понял! — он сел на стул, закрыл лицо руками. — Понимаю всё. Ты видишь во мне неудачника. Человека, который ни на что не способен. — Голос его начал дрожать. — А ведь я так хотел доказать тебе обратное. Хотел, чтобы ты гордилась мной.
И тут он заплакал. По-настоящему, навзрыд, как ребёнок. Плечи тряслись, между пальцами блестели слёзы.
— Без этого проекта я так и останусь никем, — всхлипывал он. — И ты так и будешь смотреть на меня как на балласт. Котёнок, ты единственная, кто может мне помочь. Единственная, кто верит в меня!
Катя стояла и смотрела на плачущего мужчину. Сердце разрывалось от жалости.
Но в памяти звучали слова Елены Викторовны: «Мужчина, который любит тебя, не попросит продать квартиру». И мамины: «Любовь проверяется не словами».
— Артём, — сказала она, — я не буду продавать квартиру.
Он резко поднял голову, вытер слёзы:
— Это твоё окончательное решение?
— Да.
— Хорошо, — он встал. — Тогда я не понимаю, что мы делаем вместе. Если ты не готова поддержать меня в решающий момент, то зачем нам вообще эти отношения?
— Не знаю… — ответила Катя. — А действительно, зачем?