Он умел оживить любого персонажа буквально парой жестов — лёгкий кивок, выразительный взгляд, едва заметное движение бровей. И всё — зрителю сразу всё ясно, образ уже живёт на экране. Пётр Щербаков никогда не стремился быть смешным, не строил из себя комика. Наоборот, в любой сцене сохранял серьёзность — даже в комедиях. Но именно эта сдержанность и порождала комический эффект. Смех вызывали не шутки, а точность, с которой он воплощал характер. Порой и саму съёмочную группу приходилось останавливать — актёры не могли сдержать смех, срывая дубль за дублем.
Щербаков был человеком с очень "простым" жизненным сценарием — таким, каким и должен был быть идеальный герой советской эпохи, которых он так органично играл. Родился он в деревне в Калужской области — туда направили его отца поднимать сельское хозяйство. После окончания войны семья переехала в столицу. Отец и сёстры пошли работать на ЗИЛ, и Пётр поначалу последовал их примеру — тоже устроился на завод.
Однажды сёстры уговорили Петра заглянуть в театральную студию — там остро не хватало юношей. Он согласился, и сцена увлекла его с первой репетиции. Щербакову нравилось выступать, но он не воспринимал это всерьёз — считал хобби временным, а себя человеком практичным. Техникум он окончил с отличием и имел право поступать в вуз без экзаменов, готовясь стать инженером. Всё шло по чётко намеченному плану.
Однако случай изменил всё. Прогуливаясь однажды по Москве, он оказался рядом с ГИТИСом. Внезапно принял решение зайти. Подошёл к преподавателям и прямо сказал:
- Пусть ваши специалисты меня посмотрят. Если для театра не гожусь, так и скажите. Я не Катерина, в Волгу не брошусь!
К удивлению самого Петра, педагоги сразу увидели в нём потенциал. Его приняли сразу на второй курс.
В 1955 году, завершив обучение, Щербаков уехал в Германию — играть в театре при группе советских войск в ГДР. Вернувшись в Москву спустя три года, он стал частью нового, по-настоящему свободного и креативного коллектива — только что созданного Театра «Современник», организованного инициативной группой молодых актёров.
С Галиной Волчек, Олегом Табаковым и Олегом Ефремовым он был в приятельских отношениях, часто вступая с ними в жаркие споры о спектаклях и репертуаре — до хрипоты, но всегда по делу.
Однако самым близким другом Петра Щербакова стал Евгений Евстигнеев. С первого взгляда — полная противоположность: один мощный, статный, другой — невысокий, колкий. Но их объединяло нечто гораздо большее — тонкое чувство юмора и мгновенное понимание друг друга с полуслова. Евстигнеев мог одним саркастичным замечанием разрядить любую обстановку, а Щербакову достаточно было взгляда, чтобы донести суть без слов. Они оставались неразлучны до конца жизни.
Трагично, что их уходы последовали один за другим: Евгений Евстигнеев умер 4 марта 1992 года, а ровно через 12 дней, 16 марта, не стало и Петра Щербакова.
Ещё в 1958 году, когда Пётр только вернулся в Москву, он начал сниматься в кино. Его дебют сразу оказался ярким — главная роль в фильме «Добровольцы». Щербакова полюбили не только за харизму и выразительную внешность, но и за особый тембр голоса, полное внутреннего тепла. Он исполнял под гитару ставшую культовой песню:
«А годы летят, наши годы, как птицы летят...»
— и этим мгновенно запоминался зрителям.
Тем не менее, роль Славки Уфимцева так и осталась единственным "героическим" появлением Петра Щербакова в кино. Что помешало раскрыться в полную силу? Возможно, сам он и мечтал о значительных ролях на экране, но театр всегда оставался для него приоритетом. Репетиции, спектакли, гастроли — часто на месяцы, а то и на полгода — не оставляли возможности погружаться в большие киноработы. Поэтому Щербаков соглашался только на небольшие эпизоды. Но даже мельчайшие роли в его исполнении оставляли яркий след.
Так, его персонаж — молчаливый Бубликов из «Служебного романа» — запомнился зрителям не меньше, чем главные герои Людмила Прокофьевна и Новосельцев. И это при том, что он не произнёс в кадре ни одной реплики. Сам актёр сначала обиделся на Эльдара Рязанова, когда узнал, что все сцены с его диалогами были вырезаны. Но позже, слыша восхищённые отзывы критиков, с интересом слушал, как те восхищаются: мол, как точно он сыграл Бубликова только взглядом, как выразительно он заглядывался на ноги сотрудниц, мелькающих перед ним по лестнице, и с каким трагизмом смотрел на собственный портрет в траурной рамке.
Правда, этот эффект был и заслугой режиссёра. В день съёмок Рязанов попросил Щербакова по дороге заехать в фотоателье и забрать свою фотографию — ту самую, которую потом поместили в траурную рамку. Режиссёр хотел, чтобы актёр заранее прочувствовал неловкость и абсурдность ситуации — это дало нужное настроение и позволило Щербакову без слов создать нужный образ.
Для роли саксофониста Бавурина в фильме «Мы из джаза» Пётр Щербаков специально освоил тот самый музыкальный пассаж, который звучит на протяжении всей картины как музыкальный лейтмотив. Импровизация давалась ему так же тяжело, как и его экранному герою. Но, видимо, результат оказался убедительным — после зарубежных показов картины иностранные зрители всерьёз интересовались, кто этот виртуозный джазмен и можно ли пригласить его на гастроли.
А сколько он сыграл всевозможных чиновников и партийных функционеров! И каждый из них в его исполнении получался уникальным. То – догматик, то – коррупционер, то – честный труженик системы. Щербаков находил особый штрих для каждого образа. В этом, вероятно, помогал личный опыт: он возглавлял комсомольскую ячейку на ЗиЛе, был парторгом сначала в ГИТИСе, потом в «Современнике» и в МХАТе. Эта ноша была ему в тягость, но он сознательно брал её на себя, считая, что лучше уж он будет буфером между коллегами и вышестоящим начальством, чем кто-то беспринципный. Особенно в «Современнике» его часто вызывали «на ковер» — театр критиковали за вольнодумство, а отвечать приходилось Щербакову.
Он вообще обладал редкой душевной щедростью. Заботился о труппе, как о семье. На заграничных гастролях, где каждый экономил буквально на всём, он легко мог купить продуктов, сварить обед и угостить всех коллег — потому что считал это правильным. О себе всегда думал в последнюю очередь. Свой угол в Москве он получил лишь после пятидесяти лет.
Женщины часто обращали на него внимание — высокий, основательный, с руками мастера: и розетку починит, и суп сварит, и мебель соберёт. Казалось бы, идеальный муж. Но счастья в личной жизни Петра Щербакова было не так много.
Во время съёмок ленты «Страницы былого» в Одессе он познакомился с балериной по имени Светлана. Вскоре они поженились, но ехать с мужем в Москву молодая жена не захотела — осталась в родном городе. Семейная жизнь на расстоянии быстро дала трещину, и их брак вскоре распался.
Отцом актёр стал уже в зрелом возрасте. В 1971 году вторая супруга, Нина, подарила ему сына Андрея. Но счастье длилось недолго: Нина тяжело заболела и ушла из жизни, когда малышу едва исполнилось три года. Щербаков остался один с ребёнком на руках. Он сам готовил сыну еду, водил его в детский сад, а вечерами, не имея возможности оставить Андрея дома, брал его с собой в театр. Мальчик коротал время за кулисами, часто сидел в гримёрке отца, впитывая театральную атмосферу с самого детства.
"Мне лет пять было, когда я сидел в партере, а отец играл в комедии «Провинциальные анекдоты». В одной из сцен он лежал на кровати и плакал. Я встал с места и закричал на весь зал: «Папочка, не волнуйся, я здесь, я с тобой». Зрители хохотали, а кто-то из администраторов увел меня за кулисы. Вот так мы с папой и жили" - рассказывал сын актёра.
Вскоре Пётр Щербаков начал проявлять внимание к молодой билетёрше Галине Лиштвановой. Её сначала смущала солидная разница в возрасте — актёр был старше на 14 лет. Но Пётр умел завоёвывать сердца: приносил шикарные букеты, читал стихи, очаровывал интеллигентностью и мягкой настойчивостью. Постепенно Галина поддалась его обаянию.
Когда она сообщила любимому, что ждёт ребёнка, Щербаков предложил оформить отношения. Однако Галина решила, что свадьбу лучше сыграть уже после рождения малыша. Но что-то в Петре изменилось — его чувства стали угасать. По словам самой Галины даже в родильный дом он заглянул только спустя неделю, ссылаясь на гастрольную занятость. Обиженная, Галина вместе с новорождённой дочкой Олей уехала к родителям.
Тем временем в жизни актёра появилась новая женщина — Валентина Бекетова, его давняя поклонница. Она была старше, уверенная в себе, с высоким положением — заведовала рестораном в Доме дружбы народов. Валентина знала, как добиться желаемого, и действовала решительно. В 1977 году они зарегистрировали брак.
Щербаков исправно выполнял свои обязательства и перечислял алименты, но дочка Оля осталась с фамилией матери. Настоящей связи между отцом и дочерью так и не возникло. Позже Галина признавалась: возможно, всё сложилось бы иначе, не поддайся она тогда горечи обиды — если бы чаще напоминала Щербакову о его ребёнке, приводила девочку к нему, не позволила бы им отдалиться.
Однажды уже взрослая Оля пришла на спектакль, в котором играл её отец — тогда он служил во МХАТе. Пётр заметил её из-за кулис, наблюдал украдкой, но подойти не решился. Она тоже не осмелилась заговорить. И лишь когда Щербакова не стало, Ольга подошла к его гробу и поцеловала — в первый и единственный раз.
Пётр Щербаков умер во сне 16 марта 1992 года. Его сильно подкосила смерть лучшего друга - Евгения Евстигнеева. Буквально за несколько часов до своего ухода актёр рассказал друзьям и близким: "Женя позвал меня к себе...". Он попросил у всех прощения, словно прощаясь, а ночью его не стало.
А вот сына Андрея на похоронах не было. К тому времени он уже обосновался в США. Андрей с юности ощущал над собой тень отцовской заботы, которая, казалось, сопровождала его на каждом шагу. Стоило Петру Щербакову позвонить знакомому — и двери в актёрскую школу распахивались: так Андрей оказался на курсе у Табакова в Школе-студии МХАТ. Кто-то бы только порадовался такому покровительству, но Андрей мечтал сам проложить себе путь. В итоге, в 19 лет он вместе с друзьями-циркачами эмигрировал в Америку, где сумел построить достойную сценическую карьеру и даже выступал на Бродвее.
"Когда его не стало, я встал перед выбором: ехать ли на похороны? Я не поехал. Потому что это был бы билет в один конец. Но я до сих пор считаю, что я его предал. Это было очень некрасиво
с моей стороны. Я думаю, мне еще придется серьезно с ним поговорить на том свете", – рассказал Андрей на одном из ТВ-шоу.