Лариса жила возле моря всю жизнь. Маленький домик на прибрежном склоне, запах соли в волосах, ветер, который не утихал ни днём, ни ночью. Её сын, Саша, был её светом, её жизнью. Ему было всего девять, когда случилось то, что навсегда перевернуло её реальность.
Тот день она запомнила до мелочей. Саша побежал к морю с друзьями, обещал не заплывать далеко. Прошёл час… два… три… А потом прибежал его друг, в слезах:
— Тёть Ларис, Саша… он… он пропал…
Поиски длились двое суток. Береговая охрана, рыбаки, добровольцы — все прочёсывали волны, дно, берега… Но так и не нашли ни тела, ни следов. Только его зелёная кепка прибилась к берегу на третий день. Саша считался погибшим. Море забрало его, как забирало многих до него.
Год прошёл, как в тумане. Лариса не жила, а существовала. Каждый день она смотрела в окно на волны и шептала:
— Верни мне сына…
И вот, в конце осени, в промозглый, ветреный вечер, когда она уже собиралась лечь, кто-то ПОСТУЧАЛ в дверь. Не звонок — именно стук. Глухой, тяжёлый.
Лариса открыла — и ЗАМЕРЛА.
На пороге стоял мальчик. В тёмной одежде, промокший до нитки, с посиневшими губами… Он смотрел на неё широко раскрытыми глазами. И эти глаза она узнала сразу.
— Ма… — прошептал он. — Я замёрз… можно домой?
Она не могла двинуться. Ни слова, ни вздоха. Лицо мальчика было как у Саши… только чужое. И в то же время родное. Он не изменился — будто только вчера ушёл играть.
— Саша?.. — одними губами выдохнула она. — Это ты?
Он кивнул. И шагнул внутрь.
Она бросилась к нему, обняла, но его тело было ледяным. Слишком холодным… как будто он пришёл… не оттуда.
Лариса в панике нащупала его запястье — пульса не было. Но он стоял, смотрел, дышал.
— Где ты был?.. — дрожащим голосом спросила она.
— Там… — он посмотрел в окно. — В воде. Я долго ждал. Меня отпустили, потому что ты не переставала звать…
С той ночи он остался жить с ней. Но Саша уже не был прежним. Он не ел, не спал, и каждый вечер, ровно в 3:17, вставал и смотрел в сторону моря. Иногда шептал какие-то слова на непонятном языке.
А однажды Лариса проснулась — а его нет. Только мокрые следы от двери до берега… и зелёная кепка, аккуратно положенная на крыльцо.
Лариса больше не боялась шторма. После того дня шторм стал её единственным собеседником.
Прошел ровно год с того момента, как море забрало её Сашу. Девятилетний, весёлый, шумный мальчишка ушёл купаться с друзьями и не вернулся. Искали долго — берег прочёсывали, водолазы ныряли, даже рыбаки кидали сети… Всё безрезультатно. Только кепка — зелёная, с динозавром, его любимая — прибилась к берегу. Ни тела, ни следов. Лариса долго отказывалась верить, что сына больше нет. Она ходила к морю каждый день и шептала на волнах:
— Верни его… пожалуйста… я всё отдам, только верни…
Никто не слышал, как она рыдала по ночам, как не выключала свет в его комнате, как ставила на стол его любимое печенье, будто он вот-вот войдёт и скажет:
— Мам, я дома!
---
И вот настал тот самый день. Год спустя. Точно в тот же час, когда мальчик ушёл на пляж.
На улице бушевал осенний ветер, хлопали ставни, в небе не было звёзд. Лариса сидела у окна, закутавшись в плед, когда в дверь постучали. Не позвонили — постучали. Дважды, глухо, как будто кулаком.
Она вздрогнула. Кто мог прийти в такую погоду? Медленно подошла, приоткрыла…
И остолбенела.
На пороге стоял мальчик. Мокрый, босиком, в той самой зелёной кепке. Он поднял глаза — Саша. Один в один.
— Мам… — сказал он тихо. — Я вернулся.
— Саша?.. — Лариса схватилась за дверной косяк. Сердце ухнуло в пятки. — Это ты?..
Он кивнул. Медленно. Без улыбки. И шагнул внутрь.
Она бросилась к нему, обняла, но тело мальчика было ледяное. Вода капала с его волос, одежда прилипла к коже. Он был жив… или казался живым. Он дышал… но пульса не было.
— Где ты был?! — прошептала она, дрожащими руками прижимая его к себе.
— Внизу, — ответил он. — Под водой. Там темно. И холодно. Но я всё слышал… как ты звала меня.
Он поднял голову и добавил:
— Они отпустили меня… на время.
---
Саша жил с ней. Не разговаривал почти. Не ел. Не рос. Просто был. Сидел у окна, смотрел на море. Ночью вставал и шептал что-то странное. Иногда её будил его голос:
— Мама… они зовут.
На четвёртую неделю он сказал:
— Сегодня мне надо вернуться.
— Куда? — Лариса испугалась.
— Домой.
— Это и есть твой дом!
Он подошёл, обнял её — холодными руками, но с тем же детским теплом, и прошептал:
— Спасибо, мама… ты дала мне тепло… но море не отпускает нас навсегда…
Он вышел. Босиком, в темноту. А утром на крыльце снова лежала зелёная кепка. Сухая. Как новая.
А на берегу, возле волн, в песке — детские следы, ведущие прямо в море… и исчезающие в пене прибоя.
После той ночи Лариса снова осталась одна.
Но дом уже не был прежним. В воздухе ощущалось что-то влажное, солёное… и чужое. Саша ушёл, но его тень — осталась. В углу комнаты стояла его кепка, аккуратно сложенная. В ней — морская ракушка. И на подоконнике, у окна, начал собираться песок. Каждое утро. Сначала понемногу, а потом — словно кто-то специально насыпал.
Соседи стали замечать странности. Один рыбак, проходя мимо дома ночью, клялся, что видел в окне силуэт мальчика, который просто смотрел на море. Другие слышали тихий голос ребёнка, зовущий:
— Мама…
Но Лариса никого не впускала. Она почти не разговаривала. И каждый вечер, ровно в 3:17, сидела у окна. Там, где он стоял.
---
В одну ночь всё изменилось.
Море взбесилось — начался шторм, небывалый. Волны били в берег, как молоты, срывая лодки и глотая катера. Люди прятались по домам. Но Лариса вышла. В халате, босиком. Она шла прямо к воде.
И услышала голос. Явственно.
— Мама… я рядом.
Перед ней, в бушующих волнах, на мгновение появился Саша. Прозрачный. Светящийся изнутри, будто сделан из самой воды.
Он улыбался.
— Ты звал меня — я пришёл. Но теперь ты зовёшь. И это опасно…
— Я хочу быть с тобой, сынок! — закричала Лариса сквозь ветер. — Мне здесь не жить!
— Но если ты пойдёшь — ты уже не вернёшься. А они ждут…
— Кто?..
— Те, кто забирает всех, кто тоскует больше, чем живёт.
И в этот момент из глубин поднялись лица. Лица других детей. Мужчин. Женщин. Все они были как из воды — прозрачные, дрожащие, печальные. Некоторые тянули руки. Среди них Лариса узнала мужа, который погиб рыбаком пятнадцать лет назад… мальчика-соседа, утонувшего в шесть лет… даже старушку Марью Петровну, которую считали просто исчезнувшей.
— Это берег мёртвых голосов, мама, — тихо сказал Саша. — Уходи… Пока можешь.
Она сжала кулаки. Сделала шаг вперёд… и вдруг услышала, как вдалеке кто-то зовёт её по имени. Не из моря — с берега. Это была соседская девочка, которую она когда-то утешала после смерти матери. Она плакала и кричала:
— Тёть Ларис! Вернитесь! Вы мне нужны!
И Лариса остановилась.
---
Сейчас прошло уже два года. Дом отремонтирован. В нём живёт не только Лариса — она приютила ту девочку, Катю, как родную. У них всегда пахнет пирогами. Но на стене в коридоре висит зелёная кепка.
А каждую осень, ровно в 3:17, на берегу появляется мальчик в кепке.
Он стоит немного… и уходит обратно в волны.
Прошло ещё несколько месяцев.
Катя, девочка, которую Лариса приютила после ночного шторма, словно вытянула её из бездны. Они жили тихо, но в доме по-прежнему что-то оставалось… мокрое, незримое, холодное.
Лариса замечала, как вода сама появлялась в миске для кошки, хотя кошки у них не было. Окна потели с внутренней стороны, даже в сухую погоду. Иногда по ночам она слышала, как открывается входная дверь, но утром всё было закрыто.
Катя всё чаще спрашивала:
— Тётя Ларис… а вы слышите, как он ходит?
— Кто?
— Саша.
Лариса пыталась отрицать, но она тоже слышала.
Однажды девочка принесла с берега стеклянную банку. Внутри — морская вода, а на дне — детский молочный зуб.
— Он мне сказал положить это сюда, — объяснила она. — Тогда ты перестанешь грустить.
---
На следующую ночь Лариса проснулась. В комнате стоял шум прибоя. Она встала. На полу — вода по щиколотку. Но дом стоял прочно, без утечек, без дождя.
Из кухни доносился плеск. И голос.
— Мам… открой…
Она пошла туда. На столе стояла банка. Крышка снята. Вода внутри бурлила. И оттуда, как сквозь толщу стекла, Саша смотрел на неё.
— Я не могу уйти, пока ты держишь меня… — прошептал он. — Отпусти…
И тогда Лариса взяла банку… прошла к берегу… и вылела воду в море.
В тот же миг в небе вспыхнула полоса света — как молния, но без звука. Море стихло. А в ушах зазвучал детский смех.
---
На следующее утро в доме было сухо. Ни следа воды, ни влажности. Кепка исчезла. Песок на подоконнике — исчез. Всё словно… отпустило.
Но каждую осень Лариса с Катей выходят на берег. И, если море спокойно, можно услышать, как по песку пробегают лёгкие шаги.
---
Альтернативный финал: «Вместо света»
После всех событий Лариса почувствовала, что Саша не ушёл. Он остался. Но не рядом — внутри.
С каждым днём она чувствовала, как тяжелеет грудь. Словно море вошло в неё, как он сам когда-то вошёл в дом.
Она перестала спать. Появились странные сны: как будто она ходит по дну — среди водорослей, корабельных обломков, и детских лиц. Там был Саша, но он уже не звал её. Он смотрел с укором.
А потом однажды Катя проснулась — и Ларисы не было.
Ни следа. Дверь заперта изнутри. Всё на месте. Только в его старой комнате — лужа. А на подоконнике — новая кепка. Уже детская. Девчачья.
---
Прошли годы. Катя выросла, стала биологом, изучающим морские глубины. Но в её доме запрещено держать воду в открытой посуде.
А когда у неё родилась дочка и они пришли на берег — девочка вдруг показала на волны:
— Смотри, мама! Там… бабушка.
Катя побледнела.
— Почему ты так решила?
— Потому что она сказала, что ждёт нас всех… только не спешите.