В начале их жизни всё было иначе. Наталья, энергичная, улыбчивая женщина, вставала раньше мужа, готовила завтрак, напевала что-то на кухне, провожала его на работу с поцелуем и заботливым взглядом. Она всегда поддерживала Александра, будь то его сложные проекты, авралы на работе или семейные заботы. Вместе они строили дом, вместе планировали отпуск, вместе мечтали о будущем.
Но болезнь пришла внезапно. Сначала мелочи: усталость, бессонные ночи, боли в суставах, которые не снимались обычными таблетками. Наталья списывала это на усталость, потом на возраст, но вскоре стало ясно: всё серьёзнее. Врачи говорили одно и то же: хроническое, неизлечимое заболевание, которое нужно только поддерживать.
Александр поначалу держался. Он водил её по лучшим клиникам, искал специалистов, оплачивал дорогое лечение, отправлял её в санатории, вытаскивал из депрессии словами поддержки. Работал без выходных, чтобы оплатить новые курсы терапии.
Но годы шли, болезнь не отступала, а усталость в нём копилась.
Наташа всё чаще лежала в постели, просила о помощи: то воды, то лекарства, то просто поговорить, когда невыносимо болела душа. А он всё чаще ловил себя на мысли, что хочет тишины, покоя, свободы.
Однажды вечером, когда он вернулся домой после тяжёлого дня и снова услышал её слабый голос:
— Саша, помоги мне, пожалуйста... Я совсем не могу встать, — он не выдержал.
Он подошёл к дверям спальни, устало опёрся рукой о косяк и сказал глухо, с трудом сдерживая раздражение:
— Знаешь, Наташа, я ведь не сиделка. Я не обязан гробить свою жизнь на тебя.
Слова прозвучали, как выстрел. Комната наполнилась тишиной.
Наталья долго смотрела на него, пытаясь понять, осознать, что он только что сказал.
Она тихо выдохнула, будто сдав все остатки сил, и тихо проговорила:
— Поняла... Больше просить не буду.
Александр, не взглянув на неё, развернулся и ушёл в кухню. Долгое время там слышались только глухие звуки холодильника и капающей из крана воды.
На следующий день он собрал чемодан. Делал это молча, без объяснений. Наталья, лежа в постели, только следила за ним взглядом, в котором не было слёз, только безмерная усталость и тихая, тихая боль.
Уже у двери он остановился, будто колебался, но не обернулся. Сказал сухо, будто оправдываясь:
— Мне тоже хочется жить. —И ушёл, оставив её одну в холодной тишине квартиры.
Вечером Наташа долго смотрела в потолок, а потом сказала себе вслух, едва слышно, как будто завершая какой-то внутренний разговор:
— Значит, теперь сама…
Александр снял небольшую квартиру в центре города. Сначала он наслаждался этим новым, непривычным чувством свободы. Никто не просит налить воды посреди ночи, никто не стонет от боли за стеной, никто не мешает ему смотреть телевизор допоздна или уходить утром, не сказав ни слова.
Он стал чаще задерживаться на работе, не потому, что нужно было зарабатывать, а чтобы не возвращаться в пустую квартиру. Потом появились новые знакомые: коллеги приглашали в бары, на вечеринки, на выезды за город. Он начал чувствовать себя моложе.
И вот на одной из таких вечеринок он встретил её, Алину. Она была молода, ярко накрашена, смеялась звонко и легко, как будто в жизни не было ни одной проблемы. Александр смотрел на неё с каким-то детским восторгом.
— Вы давно так не смеялись, — сказала она, наклонившись к нему, и её глаза лукаво сверкнули в свете ламп.
Он усмехнулся, поправив ворот рубашки:
— Наверное, слишком долго жил не своей жизнью.
— А теперь решили начать новую? — кокетливо поинтересовалась она, облокотившись о столик.
— Похоже на то, — ответил он, чувствуя, как что-то давно забытое, почти юношеское, рождается внутри.
Они начали встречаться. Сначала лёгкие обеды в кафе, поездки за город, потом совместные выходные в гостиницах. Александр чувствовал себя живым, нужным. Он покупал Алине украшения, платья, водил её в дорогие рестораны, закрывал глаза на её капризы.
Но радость была обманчива. Постепенно за этой яркой оболочкой он начал замечать другое:
Алина любила рестораны, но не любила готовить дома. Она обожала подарки, но не задавала вопросов о его самочувствии. Она была с ним, пока всё весело и красиво.
Когда он однажды пришёл домой с головной болью и сказал устало, опускаясь на диван:
— Сегодня тяжёлый день, Алина, мне бы просто полежать в тишине, —
она отмахнулась, как от чего-то мелочного:
— Ну ты же мужчина, соберись! Я вот договорилась с подругами, пойдём вечером в клуб. Сиди, отдыхай.
И ушла, оставив его в пустой квартире.
Потом был инфаркт. Это случилось внезапно, прямо на парковке возле офиса. Острый приступ, темнота в глазах, скорая, больничная палата.
Когда он очнулся, первым делом попросил медсестру:
— Позвоните Алине... скажите, что я в больнице.
Медсестра сочувственно посмотрела на него и сказала мягко:
— Уже звонили. Она сказала, что сейчас занята и позже перезвонит.
Но никто не перезвонил ни через час, ни через день. Когда Александра перевели из реанимации в палату, он позвонил сам. Долгие гудки, и наконец знакомый голос:
— Алло.
Он с трудом выдавил:
— Алина... я в больнице. Мне плохо.
В ответ раздался холодный, раздражённый голос:
— Саша, ну я не медсестра. Я что, должна теперь сидеть возле твоей койки? У меня своя жизнь. —Он долго смотрел на телефон, пока тот не погас.
В ту ночь Александр не мог уснуть. Перед глазами стояли обрывки фраз, лица. Наталья, которая годами терпела боль и не жаловалась. Наталья, которая ждала его рядом, когда было хуже всего. А он ушёл от жены в тяжелый момент.
Он отвернулся к стене и впервые за долгое время почувствовал себя по-настоящему одиноким.
После ухода Александра Наталья словно оказалась в пустоте. Первые недели она почти не вставала с постели. Квартира была тиха и пуста: никто не хлопал дверью, не ставил чайник по утрам, не ворчал на громкость телевизора.
Сначала она думала, что не справится. Сил не было даже на то, чтобы приготовить себе завтрак. Она лежала, уставившись в потолок, прислушивалась к боли в теле и в душе, которые, казалось, слились в одно.
Но однажды утром, проснувшись от резкой боли, она поняла: ждать помощи не от кого. Никто не откроет дверь, не подаст лекарства, не скажет: «Держись, Наташа, всё наладится».
Она медленно встала с постели, опираясь о стену, и пошла на кухню. Шаг за шагом, как ребёнок, учась жить заново.
Потом был визит в районную поликлинику, где врач устало бросил:
— Ну что ж вы так запустили своё состояние? Вам бы в частную клинику, там новое лечение пробуют... Но это дорого.
Наталья только грустно улыбнулась:
— Денег нет. Муж ушёл, а на мою пенсию и на лекарства-то еле хватает.
Доктор посмотрел на неё внимательнее, потом неожиданно предложил:
— Знаете что? Давайте я запишу вас на консультацию к одному хорошему специалисту. Он иногда берёт пациентов бесплатно. Попробуем? Терять-то вам уже нечего.
Так Наталья оказалась в клинике, где впервые за долгое время услышала слова не безнадёжные, а обнадёживающие.
— Есть экспериментальное лечение, — сказал молодой врач, внимательно глядя ей в глаза. — Результаты не гарантированы, но шанс есть.
Она долго молчала, а потом тихо спросила:
— А если не получится?
Он улыбнулся мягко:
— Тогда вы хотя бы будете знать, что боролись.
И Наталья решила попробовать.
Лечение было тяжёлым. Дни, проведённые в больнице, сменялись изматывающими процедурами, после которых она едва добиралась домой. Бывали моменты, когда хотелось всё бросить. Но она вспоминала про те слова: «Вы будете знать, что боролись», — и продолжала.
Постепенно боли стали стихать. Она почувствовала, что может пройти по комнате, не падая от слабости. Потом смогла выйти на улицу, постоять на солнце.
Как-то раз, в аптеке, она познакомилась с женщиной по имени Галина, которая проходила лечение после тяжёлой травмы. Они разговорились, обменялись телефонами. Галина пригласила её в театр на вечерние бесплатные показы. Наталья сначала испугалась: слишком много людей, света, слишком много жизни вокруг, от которой она отвыкла. Но всё же пошла.
И когда актёры вышли на сцену, а зал наполнился тихим смехом и аплодисментами, Наталья вдруг поняла: она жива. Не просто существует, а живёт.
Позже она нашла небольшую работу, устроилась администратором в медицинском центре. Работа была спокойной, по полдня, по силам. Коллектив оказался добрым, понимающим.
На её лице появилась та улыбка, которую Александр когда-то любил, но давно не видел. Только теперь в её улыбке было что-то новое: спокойствие, внутренняя сила.
Она больше не ждала, что кто-то придёт и спасёт её. Теперь она сама была своим спасением.
Был прохладный осенний день. Лёгкий ветер кружил опавшие листья, накрапывал мелкий дождь. Наталья выходила из аптеки, прижимая к себе небольшой пакет с лекарствами, когда вдруг услышала знакомый голос:
— Наташа?.. Это ты?
Она обернулась. Перед ней стоял Сашка, похудевший, осунувшийся, с поседевшими висками и усталыми глазами. На его лице застыла какая-то робкая, неуверенная улыбка, как у человека, который не знает, обрадуются ему или отвернутся.
Она посмотрела спокойно, без злости, без удивления, будто их встреча была чем-то естественным.
— Здравствуй, — тихо сказала Наталья.
Он по привычке поправил воротник пальто, словно скрывая неловкость.
— Я… я думал, что ты продолжаешь плохо себя чувствовать. Но смотрю, ты держишься. Молодец, — сказал он, и в голосе его звучало что-то странное, то ли зависть, то ли облегчение.
Наташа ответила спокойно, ровно:
— Я старалась.
Александр опустил глаза, на мгновение замолчал, а потом тихо добавил:
— Я думал о тебе… часто думал. Знаешь, всё это время я... я не знал, как тебе сказать... я совершил ошибку. Глупо поступил тогда.
Наталья немного наклонила голову набок, словно прислушиваясь, но голос её оставался спокойным:
— Ошибку? А мне показалось, что тогда ты всё очень чётко для себя решил.
Он вздохнул, словно с него сбросили тяжёлый груз.
— Я был вымотан, Наташа. Мне казалось, что моя жизнь проходит мимо. Я хотел свободы, лёгкости. А получил… пустоту.
Он посмотрел ей прямо в глаза, чуть приблизившись:
— Мне плохо сейчас. Один остался. Совсем один. Никому не нужен, когда ты слаб. Никому ты не интересен, если не можешь дать что-то взамен. Только ты... ты была рядом всегда. Даже когда тебе самой было хуже всего.
Наташа выслушала его спокойно.
В ней не было ни жалости, ни злости, ни желания уязвить. Она просто сказала, ровно и тихо, но так, что каждое слово резало, как лезвие:
— Помнишь, что ты мне сказал, когда уходил?
Александр отвёл взгляд, его губы дрогнули:
— Помню...
Она улыбнулась с грустью, но твёрдо:
— Ты сказал, что не сиделка. Так вот, Саша, я тоже не сиделка.
Он медленно вздохнул, будто надеялся на другой ответ.
— То есть... ты не простишь?
Наталья чуть покачала головой.
— Дело не в прощении. Я тебя давно простила. Просто теперь у меня другая жизнь. —Она посмотрела на серое небо, вдохнула влажный осенний воздух и добавила:
— Жизнь, в которой я не жду, что кто-то придёт и спасёт меня. И в которой я никого не собираюсь спасать.
Александр молчал. Он стоял, словно потерянный в этом осеннем городе, среди чужих прохожих, которые шли мимо, не замечая его одиночества.
Наталья сделала шаг назад, слегка улыбнулась и тихо сказала напоследок:
— Береги себя, Саша.
И ушла, не оборачиваясь. Александр остался стоять на мокром тротуаре, чувствуя, как холодный ветер продувает его насквозь, как когда-то продувал её пустую, тихую квартиру.
Александр долго стоял на тротуаре, не замечая ни ветра, ни холодных капель дождя, что тихо стекали по его лицу. Прохожие спешили мимо, кто-то укрывался под зонтами, кто-то смеялся, торопясь на встречи, а он стоял, будто выпав из этого потока жизни.
Он вспоминал, как много лет назад точно так же ждал её у выхода с работы, как держал её за руку на вокзале, как они вместе мечтали о будущих поездках.
Всё это теперь казалось каким-то другим временем, другой жизнью, которая не принадлежала ему.
Он вернулся в пустую квартиру. Алина, конечно, больше не появлялась. Её звонкий смех растворился вместе с её интересом к нему, стоило ему стать слабым и ненужным.
Он сидел у окна, смотрел на серое небо и вдруг понял: то одиночество, которого он так боялся рядом с больной Натальей, оказалось ничто по сравнению с тем, что он чувствует сейчас.
Раньше он уставал от Наташиных просьб, жалоб, тихих ночных слёз. Теперь он уставал от тишины. От того, что некому было сказать: «Помоги мне». Некому было принести стакан воды или просто сесть рядом.
А Наталья шла по вечерним улицам, вдыхая влажный, прохладный воздух. Жизнь не стала для неё сказкой. Болезнь всё ещё напоминала о себе, были и трудные дни, и усталость, и страх перед будущим. Но теперь она знала, что может справиться.
У неё были новые люди рядом: Галина, которая звала её в театр; коллеги, которые поддерживали её шутками в трудные минуты; врач, который не дал опустить руки.
И у неё самой были силы.