— Ты не кормишь меня, Игорь, ты кормишь свое эго, — Алина смотрела на него не моргая, стоя у холодильника с бутылкой воды в руке. — Каждый раз, когда я прошу тебя о помощи, ты вспоминаешь про свои деньги. Каждый чёртов раз.
— А что я должен вспоминать? Твою несуществующую карьеру? Или может твои "творческие поиски"? — он изобразил пальцами кавычки, растягивая губы в неприятной ухмылке. — Три года, Алина. Три года ты сидишь дома и ищешь себя. А находишь только новые способы тратить мои деньги.
— Я просила тебя купить лекарство для моей мамы, — её голос дрогнул, но глаза остались сухими. — Не шубу, не бриллианты. Лекарство для женщины, которая когда-то пекла тебе твои любимые пироги с яблоками.
***
Кухня в их двухкомнатной квартире на двадцатом этаже была слишком маленькой для двух взрослых людей с раздутыми эго. Игорь чувствовал, как стены давят на него, как воздух становится густым и тяжёлым от невысказанных обвинений. Сколько раз они стояли вот так, на расстоянии вытянутой руки, но с пропастью между ними?
Он помнил, как впервые привёл Алину в эту квартиру. Тогда она казалась огромной и пустой — только что купленная в ипотеку, с голыми стенами и запахом свежей краски. Алина кружилась по пустым комнатам, восторженно планируя, где будет стоять диван, куда повесить картины, какого цвета будут шторы. Её глаза сияли, а он смотрел на неё и думал, что ради этого сияния готов платить ипотеку хоть тридцать лет.
— Ты всегда так делаешь, — Игорь потёр переносицу, чувствуя подступающую мигрень. — Переводишь разговор на что-то другое. Мы говорим о твоём безделье, а ты вспоминаешь про мать.
— Безделье? — Алина поставила бутылку на стол с такой силой, что вода выплеснулась через край. — Я готовлю тебе завтраки, обеды и ужины. Я стираю твои рубашки и глажу твои брюки. Я вычищаю твои носки от запаха, когда ты приходишь с тренировок. Я...
— Ты делаешь то, что должна делать жена! — он ударил ладонью по столу. — Не надо делать из этого подвиг! Я работаю по двенадцать часов, чтобы обеспечивать нас, а ты называешь это "кормлением эго"?
Алина смотрела на него с каким-то новым выражением. Не с обидой или злостью, а с чем-то похожим на осознание.
— Знаешь, что самое страшное, Игорь? Ты действительно так думаешь. Ты искренне считаешь, что купил меня вместе с этой квартирой.
Он хотел возразить, но слова застряли в горле. Потому что где-то глубоко внутри он понимал — она права. Он действительно считал, что её присутствие в его жизни — это часть сделки. Он обеспечивает материально, она создаёт уют и комфорт. Разве не так устроены нормальные семьи?
— Когда мы познакомились, — продолжила Алина, глядя куда-то мимо него, — ты говорил, что любишь мою независимость. Помнишь? Ты восхищался тем, что я сама зарабатываю, сама принимаю решения. А потом ты получил повышение, и мы решили, что я могу взять паузу, чтобы заняться своим образованием. Это была твоя идея, Игорь.
Он помнил. Конечно, он помнил. Тогда это казалось правильным. Алина работала в рекламном агентстве, но всегда мечтала о чём-то большем. Она хотела изучать психологию, писать книги, помогать людям. А он только что стал руководителем отдела в крупной IT-компании, и его зарплата позволяла им жить безбедно даже на один доход.
— Это было три года назад, — он скрестил руки на груди. — За это время ты могла бы получить второе высшее, написать книгу, запустить бизнес. Что ты сделала? Прошла десяток онлайн-курсов и нарисовала пару десятков акварелей, которые никому не нужны.
Алина вздрогнула, словно он ударил её. Её акварели — пейзажи, натюрморты, абстракции — были развешаны по всей квартире. Это было её настоящей страстью, тем, что заставляло её глаза сиять, как в тот первый день в пустой квартире.
— Не нужны тебе, — тихо сказала она. —Галерея на Чистых прудах готова была устроить мою выставку. Я говорила тебе об этом месяц назад, но ты был слишком занят, чтобы слушать.
Игорь нахмурился. Он не помнил никакого разговора о выставке. Хотя, если честно, в последнее время он мало что слушал из того, что говорила Алина. Работа, стресс, постоянная усталость — всё это создавало барьер между ними, через который не проникали слова.
— И сколько бы ты заработала на этой выставке? — спросил он с сарказмом. — Хватило бы на оплату ипотеки? Или хотя бы на коммуналку?
— Дело не в деньгах, — она покачала головой. — Дело в том, что я нашла то, что люблю. То, что даёт мне смысл. Но тебе этого не понять, потому что для тебя всё измеряется в рублях.
— Потому что рубли платят за ипотеку! — он почувствовал, как закипает. — Рубли покупают еду, которую ты ешь, и одежду, которую ты носишь! Рубли оплачивают твои кисти и краски, твои курсы и твои походы к психологу!
— Я хожу к психологу, потому что живу с человеком, который превратил меня в предмет интерьера! — её голос сорвался на крик. — Ты не видишь меня, Игорь! Ты видишь только свои чёртовы деньги и то, что на них можно купить!
Она резко развернулась и вышла из кухни. Игорь услышал, как хлопнула дверь спальни. Он остался один, с гудящей от напряжения головой и горьким привкусом во рту.
Он подошёл к холодильнику, достал бутылку пива. Сделал глоток прямо из горлышка, чувствуя, как прохладная горечь растекается по горлу. На холодильнике, под магнитом в виде Эйфелевой башни (сувенир из их единственного совместного отпуска), была приколота записка, написанная аккуратным почерком Алины: "Не забудь позвонить маме. Сегодня годовщина смерти папы."
Игорь почувствовал укол совести. Он действительно забыл. Как и многое другое в последнее время.
Он прошёл в гостиную, бездумно щёлкая пультом от телевизора. Взгляд упал на акварель, висящую над диваном — осенний парк, залитый золотистым светом. Алина написала её в прошлом году, когда они ездили на дачу к его родителям. Он тогда работал удалённо, а она часами сидела в старом яблоневом саду с мольбертом. Теперь он вспомнил, как однажды вышел на террасу с ноутбуком и увидел её — сосредоточенную, с закушенной губой, с пятном краски на щеке. Она была такой красивой в тот момент, такой живой, что у него перехватило дыхание.
Когда они успели потерять это? Когда деньги и бытовые проблемы заслонили то, что действительно имело значение?
Игорь допил пиво и решительно направился в спальню. Он должен извиниться, должен сказать, что был неправ, что ценит её и её творчество...
Дверь спальни была приоткрыта. Он увидел Алину, сидящую на краю кровати с телефоном в руках. Она улыбалась — той особенной улыбкой, которую он не видел уже очень давно. Той улыбкой, которая раньше предназначалась только ему.
— Да, я уверена, — говорила она кому-то. — Нет, он не будет против. Ему всё равно... Да, я могу приехать завтра. Покажу тебе остальные работы.
Игорь замер, чувствуя, как что-то холодное и тяжёлое оседает в груди. Кому она звонит? С кем говорит таким тоном — мягким, почти интимным?
— Спасибо, Максим, — сказала Алина, и её голос был полон благодарности. — Ты не представляешь, как много это для меня значит.
Максим. Игорь напряг память. Кажется, это имя уже мелькало в разговорах. Куратор галереи? Или преподаватель с курсов акварели? Или...
— Конечно, я помню адрес, — продолжала Алина. — В семь у тебя дома. Я буду.
В семь. У него дома. Игорь почувствовал, как внутри всё сжимается от ярости и обиды. Пока он работал, обеспечивая их, она...
Он толкнул дверь и вошёл в спальню. Алина вздрогнула и обернулась, её лицо мгновенно изменилось — улыбка исчезла, глаза потухли.
— Кто такой Максим? — спросил Игорь, стараясь говорить спокойно, но слыша, как дрожит его голос.
— Куратор галереи, — ответила она, убирая телефон. — Той самой, о которой я тебе рассказывала, а ты не слушал.
— И ты идёшь к нему домой? В семь вечера? — он не мог скрыть сарказм. — Очень профессионально.
Алина устало вздохнула.
— У него домашняя студия. Он хочет посмотреть мои работы в разном освещении. Это стандартная практика.
— Конечно, — Игорь кивнул с преувеличенным пониманием. — И ты, разумеется, поедешь к нему на моей машине? Или, может быть, я должен дать тебе денег на такси? Чтобы ты могла комфортно добраться до своего... куратора.
— Прекрати, — она поднялась с кровати. — Просто прекрати. Ты всё извращаешь.
— Я извращаю? — он рассмеялся, но смех вышел каким-то надломленным. — Это не я договариваюсь о встречах с посторонними мужчинами, пока мой муж работает, чтобы оплачивать эту чёртову квартиру!
— Максим — профессионал своего дела, — её голос стал ледяным. — Он верит в мой талант. Он предлагает мне шанс, которого я ждала годами. И если ты не можешь этого понять, это твоя проблема.
— О, я всё прекрасно понимаю, — Игорь подошёл ближе, нависая над ней. — Пока я вкалываю как проклятый, ты развлекаешься со своими "кураторами". А потом приходишь домой и устраиваешь истерики о том, что я тебя не ценю!
— Ты действительно так думаешь? — она смотрела на него с каким-то странным спокойствием. — Ты действительно считаешь, что я могла бы... что я способна на такое?
Игорь молчал. Где-то в глубине души он знал, что несправедлив. Знал, что Алина не такая. Но обида, усталость и страх потерять её смешались в такой ядовитый коктейль, что он не мог остановиться.
— Я не знаю, на что ты способна, — наконец произнёс он. — Я думал, что знаю тебя, но, видимо, ошибался.
Алина медленно кивнула, будто принимая какое-то решение.
— Знаешь, Игорь, ты прав. Ты действительно меня не знаешь. И никогда не знал.
Она подошла к шкафу и достала чемодан. Игорь смотрел на её действия с каким-то оцепенением.
— Что ты делаешь?
— То, что должна была сделать давно, — она начала методично складывать вещи. — Ухожу.
— Из-за одной ссоры? — он попытался усмехнуться, но вышло неубедительно. — Не драматизируй.
— Не из-за одной ссоры, — она даже не взглянула на него. — Из-за трёх лет ссор. Из-за того, что я стала для тебя вещью, которую ты купил. Из-за того, что каждый раз, когда я пытаюсь быть собой, ты напоминаешь мне, сколько я тебе стою.
— Алина, постой, — он вдруг испугался. По-настоящему испугался. — Давай поговорим.
— Мы только что говорили, — она застегнула чемодан. — И ты всё сказал предельно ясно.
Игорь схватил её за руку.
— Не уходи. Пожалуйста.
— Отпусти, — она высвободила руку. — Я еду к Максиму. Не потому, что у нас роман, как ты вообразил. А потому, что он организует выставку, на которой я смогу продать свои работы и наконец почувствовать себя человеком, а не купленной вещью.
Она взяла чемодан и направилась к выходу. Игорь последовал за ней.
— Ты не можешь просто так уйти! Эта квартира, всё, что в ней — я купил это для нас!
Алина остановилась у двери и повернулась к нему.
— Именно. Ты купил. И теперь всё это твоё. Наслаждайся своей собственностью, Игорь.
Дверь захлопнулась. Игорь остался один в квартире, которую так старательно наполнял вещами, думая, что создаёт дом. Но без Алины это была просто коробка с мебелью. Пустая, несмотря на все его покупки.
Он подошёл к окну. Внизу, у подъезда, он увидел Алину, садящуюся в такси. Рядом стоял высокий мужчина, помогающий ей с чемоданом. Максим, догадался Игорь. Он пришёл за ней. Может быть, всё это было спланировано заранее? Может, она давно хотела уйти?
Такси тронулось. Игорь смотрел, как оно удаляется, увозя его жену — бывшую жену — к новой жизни. Жизни, в которой она будет ценной не из-за его денег, а из-за своего таланта.
Он медленно обвёл взглядом квартиру. Всё здесь напоминало о ней — её картины на стенах, её книги на полках, даже запах её духов, всё ещё витающий в воздухе. Он получил то, что хотел — полное право собственности на всё это. Вот только оказалось, что без неё ничего не имеет ценности.
Игорь опустился в кресло и закрыл лицо руками. Впервые за долгое время он почувствовал себя по-настоящему бедным.