С самого детства наши дни с мамой были похожи один на другой. Ранним утром она уходила на работу (мама трудилась уборщицей), к обеду возвращалась уже с бутылкой водки, а часам к восьми вечера обычно спала, пьяно похрапывая у себя в комнате. Хорошо, что у нас у каждой была своя комната, и я могла спокойно делать уроки. В редкие дни, когда мама не пила, мы вместе что-нибудь пекли или делали генеральную уборку в квартире. Я обожала такие дни и верила, что если я буду очень стараться, маме тоже захочется, чтобы их было больше. Но наступал следующий день, и мама снова приходила с работы с поллитрой.
Конечно, мама не всегда была такой. Раньше, когда мне было года три, она работала в магазине, а мой папа водил автобус. Я помню, как мы все вместе гуляли в парке. Было лето, очень жарко, мы ели мороженое. Папино мороженое вдруг упало, и его тут же съела большая лохматая собака. Мы громко смеялись, и мама поделилась с папой своим мороженым. А вскоре к нам домой пришёл незнакомый дядя, и мама впервые сильно напилась. Позже она рассказала мне, что у автобуса отказали тормоза, и папа погиб. Он подставил себя под удар, чтобы автобус не перевернулся, и тем самым спас всех пассажиров. Мама не смогла пережить гибель папы и начала пить, из-за этого ей даже пришлось перейти работать уборщицей.
Мне было уже четырнадцать, когда появился дядя Алёша. Красивый и непьющий. Я не понимала, чем приглянулась ему моя мама, хотя, конечно, она была далеко не уродина, ещё довольно симпатичная и стройная. Но он переехал к нам. Только потом я узнала, что ему, банально, негде было жить. На маму его появление подействовало очень хорошо. Она почти перестала пить, начала готовить и даже следить за собой. Заботы и внимания мы с мамой от дяди Алёши не видели, но хоть не пил и не дрался, и на том спасибо.
А через полгода мама призналась мне, что беременна. Почему-то решение, рожать ей или нет, она взвалила на мои плечи. Я была рада тому, что она взяла себя в руки, и надеялась, что во время беременности бросит пить совсем. Поэтому я горячо её поддержала, стала мечтать, как мы вместе будем гулять с коляской, как я буду помогать ей с сестрёнкой (мне почему-то казалось, что родится девочка).
— Ты действительно считаешь, что нам нужен ребёнок? — спрашивала мама, неуверенно поглаживая живот.
— Конечно, мамочка! — горячо отвечала я. — Мы будем самой счастливой семьёй. Ты увидишь, как всё изменится к лучшему!
Мама выслушала меня и расцвела, она тоже поверила, что наша жизнь станет спокойной и счастливой.
Дядя Алёша же, узнав о беременности, сначала вроде обрадовался, по крайней мере, сказал что-то вроде:
— Я всегда мечтал о ребёнке.
Но потом я стала замечать, что он с каждым днём хмурился всё больше, денег на продукты давал всё меньше, а с работы возвращался всё позже. Мама была так счастлива, что ничего не замечала, а у меня сердце сжималось от дурного предчувствия.
Однажды вечером, когда мама уже легла спать, я решилась поговорить с дядей Алёшей:
— Дядя Алёша, у вас всё в порядке? Вы стали какой-то грустный.
— Да всё нормально, — буркнул он, не отрывая глаз от телевизора.
— Вы же правда рады, что у вас будет ребёнок?
Он посмотрел на меня странным взглядом:
— А ты что, взрослых жизни учить будешь? Занимайся своими делами.
И вот настал день, когда маму увезли в роддом. Это было вечером. Через пару часов дядя Алёша стал звонить в больницу:
— Скажите, там Егорова родила? Мальчика? Это хорошо, что, простите? — тут он изменился в лице, слушая ответ, потом отключил телефон и долго молчал.
Я испуганно теребила его, спрашивала, что с мамой, но он сидел, сжав губы и прищурив глаза. Потом посмотрел на меня и сказал:
— Катя родила урода. Мальчик родился недоразвитый. В общем, мне ваши проблемы не нужны. Я давно ей хотел сказать, что у меня есть другая женщина, не нищая алкашка, а обеспеченная, с трёхкомнатной квартирой и без всяких там бракованных младенцев. Так что передай ей, чтобы на меня больше не рассчитывала.
Он встал и спокойно начал собирать вещи. А я в ужасе смотрела на него, боясь даже представить, что будет с мамой, когда она всё узнает! Я не выдержала и закричала:
— Какой же ты гад! Это же твой ребёнок, что нам теперь делать? Ты не можешь нас сейчас бросить!
Дядя Алёша ухмыльнулся и посмотрел на меня странным взглядом:
— А ты красивая, когда злишься, жалко мелкая ещё.
Я испугалась, убежала в свою комнату и закрылась. Через час я услышала, как хлопнула входная дверь, и в квартире стало тихо. Это была самая ужасная ночь в моей жизни: я ревела и представляла, как мама опять начнёт пить, а «бракованный» братик будет плакать в кроватке. И самое страшное, что это я уговорила маму оставить ребёнка!
На следующий день я поехала в роддом. Мама лежала бледная, но счастливая, прижимая к себе маленький свёрток.
— Олечка, посмотри, какая красавица у нас родилась! — сказала она, показывая мне крошечную девочку. — Где же Алёша? Почему он не приехал?
Я не знала, как сказать правду, поэтому соврала:
— Он... он на работе задерживается. Приедет завтра.
— Он же знает, что у нас дочка?
— Знает, мама. Он очень рад.
Мама улыбнулась и снова посмотрела на малышку:
— Назовём её Настенькой. Она будет самой любимой дочкой на свете.
А дома меня ждал ещё один удар. На столе лежала записка от дяди Алёши: «Забираю свои вещи. Денег в тумбочке оставил немного. Больше не ищите».
Прошло девять лет. Однажды в воскресенье утром раздался звонок в дверь. Настя, моя девятилетняя сестрёнка, наперегонки с моей только что проснувшейся двухлетней дочкой Алёнкой, с хохотом побежали открывать. Я тоже вышла в прихожую, но не успела крикнуть, чтобы они спросили «Кто там?», как Настя открыла замок, и на пороге появился неухоженный незнакомец в старой поношенной куртке.
— А Катя дома? — хрипло спросил он.
Я пригляделась и с трудом узнала в госте дядю Алёшу, уже далеко не такого красивого и здорового, каким запомнила его в тот последний вечер.
— Я решил, что сын, хоть и инвалид, но мой сын, и ему нужен отец. Так что я готов жить с вами. Где Катька-то, опять пьяная что ли?
— Она здесь больше не живёт, дядя Алёша. И сына у вас нет, тем более «бракованного». Вам тогда в роддоме по ошибке сказали о другой роженице, Егоровой. А у мамы родилась девочка, хорошенькая, здоровая дочка. Кстати, Настя, это твой папа, — я посмотрела на замершую сестру. — Тебе нужен такой, «бракованный», отец?
Настя передёрнула плечами, как от озноба, и твёрдо заявила:
— У меня есть папа, папа Юра, самый лучший и любимый, — сестра взяла за руку Алёнку и спокойно ушла в комнату, даже не оглянувшись.
— Слышали? Вы думали, что с вашим бегством мы совсем в яму скатились? — я покачала головой и улыбнулась. — Нет, у нас всё было замечательно! Сестрёнка родилась здоровая, мама, конечно, переживала, что вы оказались предателем, но не начала пить, забота о малышке её отвлекла и сделала счастливой. А потом она с папой Юрой познакомилась. Замечательным человеком. Они живут в соседнем доме. Но я думаю, у вас больше нет желания увидеться с ней? Вы не нужны нам, дядя Алёша, и не надо на нас больше рассчитывать.
— Постой, постой, — забормотал он, — может, я передумал... может, мне действительно нужна семья...
— Девять лет назад вы сами сделали выбор, — холодно ответила я. — Тогда, когда были нужны по-настоящему, вас не было рядом. А теперь у нас есть люди, которые нас любят и не бросают в трудную минуту.
— Оленька, кто там? — крикнул из ванной мой муж.
— Никто, милый, просто никто! — звонко ответила я, вытолкала непрошеного гостя на лестничную площадку и почувствовала, как легко и светло стало на душе, впервые за девять лет, которые я в глубине души всё же ждала прихода этого чужого нам человека.
— Оля, а он правда мой папа?
— Биологически — да. Но папа — это тот, кто рядом, когда нужно. Кто любит и защищает. У тебя есть такой папа?
Настя кивнула:
— Конечно! Папа Юра самый лучший!
— Тогда забудь про этого дядю. Он не заслуживает называться папой.
Автор: Елена Стриж ©