- Ты опять?! - донёсся голос дочери из кухни. - Мама, ну сколько можно?! Он же просто спросил!
- Аня, не оправдывай. Он меня только что назвал "старой нахлебницей".
Я стояла с мокрыми руками у раковины и еле сдерживалась, чтобы не бросить в него тарелку. Он сидел в зале, в футболке на пузе, с пультом в руке. Улыбался. Так - чтобы я видела. Чтобы дочка - не видела.
- Да ты сама провоцируешь, - пробормотала Аня и ушла в детскую.
Пять лет назад она сбежала от него с годовалым Глебом. Через два месяца вернулась. Тогда он впервые "пообещал, что изменится". Потом у него были проблемы, потом "нервы", потом "пьянка с мужиками - случайно", потом - просто традиция.
Я терпела. Потому что там - мой внук. Потому что у дочери нет денег. Потому что, если уйду - им будет хуже.
Только я всё чаще ловила себя на том, что стою по ночам у окна и просто думаю: а если уехать? А если исчезнуть? И никому ничего не объяснять?
Всё случилось вечером в пятницу.
Я пришла с работы - уставшая, злая, мокрая под дождём. Захожу - в прихожей валяется ботинок. Маленький, детский, глебкин. А в зале - вопли.
- Не ори на мать! - крикнула я, бросив сумку прямо в обувницу.
Он развернулся ко мне, как к таракану. Спокойно, без эмоций:
- Заткнись, Таня. Ты здесь никто. Квартира не твоя. Еда не твоя. Даже внук - не твой. Поняла?
Он произнёс это не на публику. А как констатацию. И, что страшнее всего - он был прав.
- Угу, - сказала я и прошла мимо. В кухне закрыла дверь. Впервые за полгода - расплакалась.
Я уехала в ту же ночь. Села в поезд до Рыбинска. Позвонила бывшей подруге - Женьке, с которой не виделась десять лет. Сказала: мол, сорри, если мешаю, но я тут, наверное, на пару дней.
- Приезжай, - сказала она. - Только если хочешь - без объяснений. Просто приезжай.
Я не оставила записку. Телефон выключила в дороге. День не звонила. Второй день - стыдилась уже включить. На третий день стало страшно. На четвёртый - я купила обратный билет.
Дверь мне открыла Аня.
Бледная, с разбитой губой, в халате, который я ей когда-то подарила на день рождения. На полу в прихожей - валялась пустая бутылка, сбитая, похоже, в спешке. В зале сидел Глеб. В руках - машинка. На лице - царапина.
- Ты сбежала? - прошептала она, глядя прямо в глаза. - А если бы он сдох?
- Я не знала... - начала я, но Аня уже отвернулась.
- Да ты никогда ничего не знаешь, - бросила она через плечо. - Живёшь в своём мирке. А здесь - жизнь. Реальная. Где муж может сломать тебе нос за холодный суп. Где ты просыпаешься от того, что ребёнок дрожит под одеялом. А ты - исчезла.
- Я сорвалась... Я не могла больше.
Она резко обернулась:
- А я могла? Мне, значит, можно? Или мне нельзя? Ты хотя бы поняла, что он мог убить нас?
Я прошла в комнату. На полу - следы крови. Маленькое полотенце, скомканное. В углу - разбитый телефон. Аня заметила мой взгляд.
- Он был пьян. Опять. Глеб стал плакать, он заорал... Я встала между ними. Он толкнул. Ударила затылком об шкаф. Очнулась уже, когда соседи скорую вызвали. И ментов.
- Его забрали?
- Да. Сначала в вытрезвитель. Потом в отдел. Сейчас - под подпиской. Но ты же понимаешь, как это работает.
Я молчала. Потому что знала. Абьюзер с хорошими связями. Ранее не судим. "Семейный конфликт". Дело, скорее всего, спустят на тормозах. Или дадут условный.
- Тань... - раздался голос из коридора. - У тебя ведь был шанс. Больше, чем у меня. Почему ты тогда осталась?
Это спросила не дочь. Это спросила я сама себя. Мысленно.
Вечером, когда уложили Глеба, мы сели на кухне. Пили чай с вареньем. Она молчала. Я молчала. Между нами - всё, что мы не сказали за годы.
- Я тогда ушла не от вас. Я ушла от себя, Ань.
Она смотрела мимо меня, в окно. Там моросил июльский дождь.
- Ты же всегда спасала. Даже когда тебя никто не просил.
- А ты всегда ждала, что я решу за тебя. Я виновата, что ты вернулась к нему. Я не удержала, не уговорила... не настояла.
Она усмехнулась:
- Не пытайся взять вину. Мне уже хватило.
Я впервые за годы увидела в ней взрослую женщину. Не дочь, не жертву, не девочку, нуждающуюся в защите. А человека, который что-то пережил - и не сломался.
На следующее утро она ушла в ОВД писать заявление. Я - отвела Глеба к участковому педиатру: зафиксировать ссадины.
Когда мы возвращались, он вдруг спросил:
- А бабушка теперь будет жить с нами навсегда?
Я посмотрела на него и не ответила. Потому что не знала.
- Ну что, пожалела? - спросила меня Женька, когда я вечером позвонила. - А я ж тебе сразу сказала: как только вернёшься, тебя сожрут. Им же теперь проще всё на тебя повесить.
- Я знала. Просто не думала, что так больно будет.
- Так ты же мать. А значит, по умолчанию - виновата. Хоть уйдёшь, хоть останешься. Хоть спасай, хоть беги. Всегда найдётся кто-то, кто скажет, что ты сделала не так.
Я сидела на балконе. Курила. Хотя бросила много лет назад. Под балконом играли дети. Внук - тоже где-то там, с соседским Димой.
Вдруг хлопнула дверь. Вошла Аня. В руках - листы. И глаза горели.
- Буду разводиться, - сказала она. - Уже подала. Соседка помогла - у неё подруга в юрконторе.
- А заявление по побоям?
- Приняли. Пока административка, но участковый обещал подстраховать. Сказал, он не первый. Видел уже раньше у соседей, как Алексея оттаскивали.
Я кивнула.
- Ты уверена?
- Нет. Но если не попробую - он точно вернётся. И тогда конец.
Она села рядом, протянула мне руку.
- Мам... Спасибо, что ты уехала.
Я вздрогнула.
- Что?
- Ты ведь первый человек, который показал мне: можно уйти. Не умереть, не исчезнуть. А просто - уйти. Я не поняла тогда. Я злилась. Но теперь... Если бы ты не уехала - я бы снова всё оправдала. И себя, и его, и твой страх, и своё бездействие.
Я не знала, что сказать. Просто сжала её руку.
Через неделю бывшего зятя снова задержали - пришёл ночью, требовал впустить. Орал под окнами, пинал дверь. Угрожал.
Приехали - забрали. Завели дело. Следователь поговорил с Аней жёстко: либо идёт до конца - либо он с неё не слезет никогда.
Я сидела с Глебом. Он играл в кубики и всё время косился на дверь.
- А ты тоже боишься его? - спросил он вдруг.
- Немножко, - призналась я.
- А мама - больше?
- Да.
Он вздохнул и сказал:
- А я не буду. Я вырасту и буду большим. Никого не буду обижать. И маму тоже. И тебя.
Мне стало тесно в груди.
- Вот и правильно, - выдохнула я. - Потому что мы теперь - команда. И всё будет по-другому.
Я не знала, правда ли это. Но знала: мы хотя бы начали.
Осенью Аня уже жила на съёмной квартире. С адвокатом оформили развод, подали в суд на алименты, а по делу о побоях зятьу дали год условно и запрет на приближение. Этого было мало. Но это было начало.
Я осталась в старой квартире. Она больше не была ловушкой. Стены перестали пахнуть страхом. Я переклеила обои, выкинула старую мебель. Особенно - тот диван, на котором он всегда лежал, как на троне.
Соседи поначалу шушукались. Одна как-то сказала:
- Всё равно мужик-то в доме нужен. А то две бабы - да ещё и с ребёнком...
Я посмотрела на неё. Долго. Потом спокойно ответила:
- Пусть лучше будет ребёнок - чем мужик, от которого дети прячутся под кроватью.
И больше мне никто ничего не говорил.
Аня позвонила однажды поздно вечером. Я уже ложилась спать. В трубке - усталый, но уверенный голос:
- Мам. Я сегодня плакала. Первый раз - не от боли. Просто Глеб заснул, я убрала на кухне, села и заплакала. Потому что тихо. Потому что никто не орёт. Потому что я дома.
Я молчала. Слушала. И не перебивала.
- Знаешь, я всё детство думала, что ты сильная. А теперь думаю - ты была сломанная. Но ты стала сильной, когда ушла. И я - тоже стала. Знаешь, как страшно быть сильной?
- Знаю, - прошептала я. - Страшно до одури.
- Но зато можно дышать.
- Да.
Она замолчала. Потом добавила:
- Спасибо, что ты всё-таки вернулась.
Я не сразу нашла, что сказать. Только глухо проговорила:
- Аня. Ты - мама Глеба. А я - просто его бабушка. Но если ты хоть раз не справишься - знай, я рядом.
- Я справлюсь, - уверенно сказала она. - Но теперь - не одна.
Прошло почти полгода. Мы с Глебом шли в школу. Он теперь ходит туда с удовольствием. На последнем родительском собрании воспитательница сказала:
- У него будто крылья выросли. Спокойный стал. Смеётся часто.
Я улыбнулась. Смотрела, как он бежит впереди, ранец болтается за спиной.
Когда он оглянулся и крикнул: "Бабушка, догоняй!" - я подумала, что, может быть, впервые за долгое время мы правда идём куда-то - а не бежим от чего-то.
Ознакомьтесь с другими статьями моего канала:
🔹 «А как бы вы поступили? Напишите в комментариях — интересно, сколько нас с разными гранями терпения.»
🤍 Подпишитесь на канал, если такие истории не оставляют вас равнодушными.