Елена Васильевна стояла у окна и смотрела, как внизу муж садится в машину. Суббота, десять утра. «На работу» — бросил он, хватая ключи. В строительной фирме по субботам не работают, она это прекрасно знала. Но молчала.
— Мам, — тихо сказала пятнадцатилетняя Катя, подходя сзади. — Папа опять к тёте Ире поехал, да?
Елена Васильевна вздрогнула. Обернулась к дочери:
— С чего ты взяла?
— Мам, я не маленькая. Вчера видела их вместе у торгового центра. Они... они целовались.
Мир качнулся. Елена Васильевна медленно опустилась на диван. Одно дело — догадываться, подозревать. Другое — знать наверняка. И совсем другое — когда об этом знает твой ребёнок.
— Давно знаешь? — спросила она, стараясь говорить ровно.
— Месяца два. Папа часто у неё ночует. Она в соседнем доме живёт, помнишь? Которая в нашу фирму бухгалтером устроилась.
Ирина. Тридцать пять лет. Разведена. Сын-подросток. Елена Васильевна помнила, как муж её нахваливал: «Отличный специалист! Повезло нам с таким бухгалтером!» Теперь понятно, в чём именно повезло.
— Катюш, иди чай поставь. Поговорим.
На кухне пахло блинами — Елена Васильевна с утра напекла, по привычке. Двадцать три года замужем, и каждую субботу — блины. Сергей любит с творогом, Катя — с вареньем. Только вот Сергей теперь завтракает в другом месте.
— Мам, ты плачешь? — Катя обняла её, прижалась. — Не плачь, пожалуйста. Он не стоит твоих слёз.
— Не плачу, доченька. Просто... просто устала.
И правда устала. От догадок, от недомолвок, от вранья. От того, что приходится делать вид, будто ничего не происходит. От одиночества в собственном доме.
Началось всё год назад. Сергей стал задерживаться на работе, ездить в командировки, которых раньше не было. Новый одеколон появился, рубашки дорогие. «Имидж поддерживать надо, — объяснял. — Конкуренты не дремлют».
Елена Васильевна верила. Хотела верить. Они же столько вместе прошли — и бедность в девяностые, и кредиты, и болезни. Вместе фирму поднимали — она дизайнером работала, он стройкой руководил. Вместе дом построили, дочку вырастили.
— Мам, а что теперь будет? — спросила Катя.
— Не знаю, родная. Жить будем. День прожили — и хорошо.
Телефон зазвонил. Сергей.
— Алло, — Елена Васильевна включила громкую связь.
— Лен, я сегодня задержусь. Объект сдавать надо, сама понимаешь.
— Понимаю. Не жди меня к ужину, я к маме поеду. Давно не навещала.
— Хорошо. Катю с собой бери.
— Обязательно.
Повесила трубку. Катя смотрела с возмущением:
— Мам, ну что ты молчишь? Скажи ему, что знаешь!
— Зачем? Что изменится? Начнёт врать изощрённее?
— Но так же нельзя!
— Можно, доченька. Иногда молчание — это тоже выбор. Пойдём собираться, правда к бабушке поедем. Она обрадуется.
Мама жила в пригороде, в старом доме с печкой и огородом. Елена Васильевна любила там бывать — тихо, спокойно, пахнет дровами и пирогами.
— Что-то вы рано приехали, — мама внимательно посмотрела на дочь. — Случилось что?
— Всё хорошо, мам. Просто соскучились.
Но от материнского взгляда не скроешься. Вечером, когда Катя легла спать в маленькой комнатке под крышей, мама налила чаю и села напротив:
— Рассказывай.
И Елена Васильевна рассказала. Про Ирину, про вранье, про то, что Катя знает. Мама слушала молча, качала головой.
— Эх, Леночка. Тяжело тебе. А развестись не думала?
— Думала. Но как? Фирма общая, дом в ипотеке, Катя экзамены сдаёт. Не время сейчас.
— Время никогда подходящим не бывает. Ты о себе подумай. Тебе сорок пять, не восемьдесят. Жизнь ещё впереди.
— Какая жизнь, мам? Работа-дом-дача. Кому я нужна?
— Себе нужна. Это главное.
Ночью Елена Васильевна не спала. Лежала в своей детской комнате, смотрела в потолок. На чердаке шуршали мыши, за окном ухал филин. Детство вспомнилось — беззаботное, счастливое. Когда самой большой бедой была двойка по математике.
Утром проснулась от запаха блинов — мама уже хлопотала на кухне.
— Вставай, соня! Я тут подумала — оставайся-ка ты у меня на недельку. Отдохнёшь, в себя придёшь. А Серёжка пусть сам крутится.
— Мам, не могу. Работа...
— Отпуск возьми. Или больничный. Здоровье дороже.
Катя идею поддержала:
— Мам, давай останемся! Мне тоже отдохнуть надо. И интернета нет — кайф!
Елена Васильевна позвонила на работу, взяла отпуск за свой счёт. Потом набрала номер мужа:
— Серёж, мы с Катей у мамы на неделю остаёмся. Она приболела, помощь нужна.
— Как это на неделю? — возмутился он. — А дома кто будет? Есть что?
— В холодильнике всё есть. Справишься.
— Лена, ты что, с ума сошла? Бросить всё и уехать!
— Не всё. Только тебя.
Повесила трубку. Руки дрожали, но на душе стало легче. Первый раз за год она поступила так, как хотела сама.
Неделя пролетела незаметно. Днём помогали маме по хозяйству — огород копали, в доме убирались, варенье варили из первой клубники. Вечерами сидели на крыльце, пили чай, разговаривали.
— Мам, расскажи про папу, — попросила как-то Катя. — Про настоящего папу.
Елена Васильевна напряглась. Они с Сергеем поженились, когда Кате было два года. Родной отец пропал ещё до рождения дочери — испугался ответственности. Катя считала Сергея отцом, он удочерил её официально.
— Что рассказывать? Молодые были, глупые. Он оказался не готов к семье.
— А Сергей был готов?
— Казалось, что да. Он тебя как родную принял. Любил... любит.
— Любит? — Катя скривилась. — Который к другой тётке ходит?
— Катюш, это взрослые отношения. Сложно всё.
— Нет, мам, — неожиданно твёрдо сказала дочь. — Всё просто. Любишь — не предаёшь. Не любишь — уходи. А он хочет и там, и тут. Так нечестно.
Из уст младенцев...
Сергей звонил каждый день. Сначала возмущался, потом просил вернуться, под конец начал угрожать:
— Лена, ты что творишь? Клиенты спрашивают, где наш дизайнер! Заказы срываются!
— Найми другого дизайнера. Или пусть Ирина рисует. Она же у тебя талантливая.
— При чём тут Ирина?
— Ни при чём. Просто предложила.
В последний день их деревенских каникул случилось неожиданное. Катя прибежала с улицы взволнованная:
— Мам, там щенка бросили! У дороги, в коробке! Такой маленький, жалкий!
Пошли смотреть. В картонной коробке с надписью «Возьмите в добрые руки» сидел щенок — рыжий, лопоухий, с грустными глазами. Увидев людей, завилял обрубком хвоста.
— Мам, давай возьмём? — Катя смотрела умоляюще.
— Кать, у нас же квартира. Папа не разрешит.
— А мы не спросим. Наш дом тоже. И моё решение тоже что-то значит!
Елена Васильевна посмотрела на дочь и увидела себя. Решительную, готовую бороться за то, что считает правильным.
— Бабушка, можно мы его заберём? — Катя повернулась к подошедшей бабушке.
— Забирайте. Только ветеринару сначала покажите. И имя придумайте путное.
Щенка назвали Рыжиком. Ветеринар сказал — дворняга, но здоровый. Месяца три от роду. Сделали прививки, купили миски, поводок, корм.
— Вот и обзавелись мужчиной в доме, — пошутила мама. — Хоть этот не предаст.
Возвращались домой в воскресенье вечером. Рыжик спал на коленях у Кати, посапывал во сне. Елена Васильевна вела машину и думала — что ждёт их дома? Скандал? Молчание? Примирение?
Дома было тихо. Чисто — видно, приходящая домработница убиралась. В холодильнике — нетронутые продукты. Сергея не было.
— Мам, смотри! — Катя показала записку на столе.
«Уехал в командировку. Вернусь в среду. С.»
— В командировку, — усмехнулась Елена Васильевна. — Ну конечно.
Рыжик деловито обнюхивал новое жилище. Остановился у кресла Сергея, зарычал.
— Умный пёс, — сказала Катя. — Чует недоброе.
В понедельник Елена Васильевна вышла на работу. В офисе все делали вид, что ничего не произошло. Только Ирина старательно избегала встречи глазами.
— Елена Васильевна, как отдохнули? — спросила секретарь Марина.
— Отлично, спасибо. Что с заказом для «Стройинвеста»?
— Там правки просят. Сергей Николаевич сказал — дождаться вас.
Работа закрутила. Елена Васильевна с головой ушла в проекты — три дизайна интерьеров, планировка офисного здания, эскизы для частного дома. Руки делали привычное дело, голова была занята, сердце временно заглушило боль.
Домой вернулась поздно. Катя уже выгуляла Рыжика, сделала уроки, приготовила ужин — макароны с сыром.
— Мам, папа звонил. Спрашивал про собаку. Я сказала — наша собака, нам и решать.
— Что он ответил?
— Сказал, с тобой поговорит. Ещё спрашивал, почему ты трубку не берёшь.
Елена Васильевна глянула на телефон — восемь пропущенных. Поставила на беззвучный и забыла.
В среду Сергей вернулся. Поздно вечером, когда Катя уже спала. Елена Васильевна сидела на кухне с ноутбуком — доделывала проект.
— Привет, — он стоял в дверях, помятый, уставший. — Мы можем поговорить?
— Говори.
— Лен, что происходит? Ты неделю пропадаешь, телефон не берёшь, собаку притащили...
— Собаку мы не притащили, а взяли. Большая разница. Что ещё?
— Лена, ну не дуйся. Я правда в командировке был. В Самаре, объект смотрел.
Елена Васильевна подняла глаза от ноутбука:
— Серёж, давай не будем. Я знаю про Ирину. Катя знает. Весь офис знает, наверное. Так что не надо про командировки.
Он побледнел. Сел напротив, провёл рукой по лицу:
— Откуда?
— Какая разница? Ты с ней спишь?
— Лена...
— Простой вопрос. Да или нет?
— Да, — выдохнул он. — Но это ничего не значит! Я тебя люблю, семью нашу люблю!
— И её любишь?
— Нет! То есть... Не знаю. Запутался я.
Елена Васильевна закрыла ноутбук. Налила себе чаю. Руки не дрожали — хороший знак.
— Знаешь, Серёж, я много думала на этой неделе. О нас, о жизни, о том, что важно. И поняла одну вещь — я устала. Устала делать вид, что всё хорошо. Устала быть удобной. Устала от твоего вранья.
— Лена, прости! Я всё прекращу! С Ириной больше...
— Не надо. Не прекращай. Если тебе с ней хорошо — будь с ней.
— Но как же мы? Семья?
— А что семья? Семья — это где любят и ждут. Где правду говорят. Где доверяют. У нас есть что-то из этого?
Сергей молчал. Рыжик подошёл, обнюхал его, фыркнул и ушёл к Елене Васильевне.
— Даже пёс чувствует, — грустно улыбнулась она.
— Что ты хочешь? Развода?
— Я хочу честности. Давай разъедемся. Ты к Ирине, я тут с Катей останусь. Потом решим с разводом.
— Но... но это же наш дом! Я его строил!
— И я строила. И проектировала. И за кредит плачу наравне. Так что не надо.
Он ещё долго уговаривал, просил прощения, обещал измениться. Елена Васильевна слушала и удивлялась — неужели раньше верила бы? Наверное, да. Но что-то сломалось. Или починилось?
В выходные Сергей собрал вещи. Молча, обиженно. Катя демонстративно гуляла с Рыжиком, пока отец паковал чемоданы.
— Лен, одумайся. Не разрушай семью из-за глупости.
— Я не разрушаю. Она уже разрушена. Твоими стараниями.
Когда за ним закрылась дверь, Елена Васильевна села на пол и расплакалась. Катя прибежала с прогулки, обняла:
— Мам, не плачь! Всё будет хорошо! Мы справимся!
— Знаю, доченька. Просто... просто жалко. Столько лет.
— Зато теперь будем жить честно. Без вранья.
Рыжик лизнул солёные щёки, заскулил. Елена Васильевна обняла его:
— Да, малыш. Теперь новая жизнь начинается.
Первые недели были трудными. Привыкали жить вдвоём. Точнее, втроём — Рыжик быстро стал членом семьи. По утрам будил громким лаем, требовал прогулку. Вечерами спал у ног, посапывал во сне.
На работе старались не замечать перемен. Ирина уволилась через две недели — не выдержала косых взглядов. Сергей появлялся редко, только по делам. Смотрел виновато, пытался заговорить — Елена Васильевна вежливо обрывала.
— Мам, а тебе не одиноко? — спросила как-то Катя.
— Нет, родная. Мне спокойно. Это дороже.
И правда было спокойно. Никто не врал, не изворачивался, не заставлял делать вид, что всё хорошо. Можно было спокойно работать, гулять с собакой, читать по вечерам.
В июле поехали к маме. На две недели — отпуск взяли. Рыжика с собой, конечно. Он носился по участку, гонял кур, купался в речке. Счастливый пёс.
— Похорошела ты, — заметила мама. — Глаза живые стали.
— Да ну, мам. Постарела просто.
— Глупости. Расцвела. Правильно сделала, что отпустила его. Нечего за мужика держаться, который тебя не ценит.
Вечером сидели на крыльце. Катя с подружками ушла на речку, Рыжик спал у ног. Тихо было, только сверчки стрекотали.
— Мам, а ты жалеешь, что одна осталась? — спросила Елена Васильевна.
— Нет. Я не одна — вы у меня есть. А мужика найти — не проблема. Проблема — хорошего найти. Который не предаст.
— Есть такие?
— Конечно, есть. Ты просто не там искала. В молодости все ошибаются.
В августе случилось интересное. Елена Васильевна выгуливала Рыжика в парке, когда пёс вдруг рванул с поводка. Помчался к мужчине с овчаркой, радостно прыгая.
— Рыжик! Ко мне! — но пёс не слушался.
— Не волнуйтесь, моя Герда добрая, — улыбнулся мужчина. — Они играют просто.
Собаки и правда играли — бегали друг за другом, весело лая. Елена Васильевна подошла ближе. Мужчина был примерно её возраста, седоватый, в очках. Лицо интеллигентное, руки сильные.
— Простите за беспокойство. Он у нас недавно, ещё плохо слушается.
— Ничего страшного. Собакам тоже общение нужно. Меня Михаил зовут.
— Елена.
Разговорились. Оказалось, Михаил — ветеринар, недавно переехал в их район. Овчарку завёл для компании — жена умерла два года назад, дети далеко.
— А ваш муж не против собаки? — спросил он.
— Нет мужа. Мы с дочкой вдвоём. Втроём, — поправилась, глядя на Рыжика.
Стали встречаться в парке. Сначала случайно, потом — специально. Собаки подружились, хозяева тоже. Михаил оказался интересным собеседником — много читал, путешествовал, любил природу.
— Знаете, я рад, что Герда нашла друга, — сказал он как-то. — И я тоже.
Елена Васильевна смутилась. Давно ей не говорили таких слов.
Катя Михаила одобрила сразу:
— Классный дядька! И собаку любит — значит, хороший человек.
— Кать, мы просто друзья.
— Ага, друзья. Которые каждый день в парке встречаются и два часа гуляют.
В сентябре Михаил пригласил на выставку собак. Поехали вместе — Елена Васильевна, Катя, Рыжик. Было интересно, весело. Рыжик, конечно, никаких призов не взял — дворняга. Но радовался не меньше чемпионов.
— Главное не медали, — сказал Михаил. — Главное — что он счастлив. И любим.
После выставки зашли в кафе. Сидели, пили чай, смеялись. Катя рассказывала школьные истории, Михаил — байки из ветеринарной практики. Елена Васильевна смотрела на них и думала — а ведь хорошо. Спокойно и хорошо.
— Лена, можно вопрос личный? — спросил Михаил, когда Катя отошла в туалет.
— Спрашивайте.
— Вы разведены или...?
— В процессе. Муж ушёл к другой. Точнее, я его отпустила.
— Простите. Не хотел растревожить.
— Да нет, всё нормально. Уже не больно. Даже хорошо, что так вышло. Иначе бы Рыжика не взяли. И вас не встретили.
Он улыбнулся. Взял её руку:
— Я рад, что встретил вас. Очень рад.
В октябре официально подали на развод. Сергей не сопротивлялся — у него с Ириной всё было серьёзно. Даже жить вместе стали. Квартиру поделили полюбовно — дом Елене Васильевне и Кате, Сергею — денежная компенсация.
— Мам, не жалко? — спросила Катя после суда.
— Нет, доченька. Свобода дороже.
В ноябре Михаил сделал предложение. Не руки и сердца — пока рано. Предложил вместе съездить на море. На неделю, в Турцию. Втроём — он, Елена Васильевна и Катя.
— А собаки?
— Моему брату отдадим. У него частный дом, присмотрит.
Катя была в восторге:
— Мам, соглашайся! Мы сто лет на море не были!
Елена Васильевна сомневалась. Одно дело — дружить, гулять. Другое — поехать вместе. Это уже серьёзный шаг.
— Лена, я не тороплю, — сказал Михаил. — Просто хочется показать вам мир. Вы столько работаете, так мало отдыхаете. Позвольте о вас позаботиться.
И она согласилась.
Море было прекрасным. Ноябрь, туристов мало, тихо. Гуляли по пляжу, плавали, загорали. Катя носилась как ребёнок — собирала ракушки, строила замки из песка.
— Счастливая она у вас, — заметил Михаил.
— Да. Несмотря ни на что. Сильная девочка.
— В маму пошла.
Вечерами сидели на террасе, пили турецкий чай. Катя болтала с новыми подружками, Елена Васильевна и Михаил молчали. Но это было хорошее молчание — когда слова не нужны.
— Знаете, я думал, что больше никогда не буду счастлив, — сказал он в последний вечер. — После смерти жены мир стал серым. А потом встретил вас. И снова увидел краски.
— Миша...
— Не надо ничего говорить. Просто знайте — я рядом. Столько, сколько позволите.
Вернулись домой окрылённые. Рыжик встретил радостным лаем, облизал всех с ног до головы. Дом показался особенно уютным после отеля.
— Мам, а давай ёлку поставим пораньше? — предложила Катя. — И Михаила Петровича на Новый год пригласим!
— Рано ещё о Новом годе думать.
— Самое время! Надо планы строить, мам. На будущее.
И правда — надо. Елена Васильевна улыбнулась. Будущее больше не пугало. Наоборот — манило. Новая работа (подумывала о своей студии), новые места (Михаил звал в поход по Алтаю), новые отношения.
А прошлое? Прошлое осталось там, где ему и место. Двадцать три года с Сергеем — это тоже жизнь. Были хорошие моменты, была любовь. Просто закончилась. Бывает.
В декабре встретила Ирину в магазине. Та смутилась, хотела уйти.
— Постой, — окликнула Елена Васильевна. — Как вы?
— Нормально. Лена, я... простите меня. Я не хотела разрушать вашу семью.
— Не ты разрушила. И знаешь что? Спасибо тебе.
— За что? — опешила Ирина.
— За то, что помогла увидеть правду. Иначе я бы ещё лет десять делала вид, что всё хорошо. А так — свободна. И счастлива.
— Вы... счастливы?
— Да. По-настоящему. Первый раз за много лет. Желаю и вам того же.
Ушла, не оглядываясь. Ирина осталась стоять с открытым ртом.
На Новый год собралась большая компания. Мама приехала, Михаил с братом, Катины подружки. Даже собак привели — места всем хватило.
За пять минут до полуночи Катя подняла бокал с соком:
— Я хочу сказать тост. За маму! За то, что она самая сильная, самая красивая и самая лучшая! За то, что не побоялась начать сначала! За нашу новую жизнь!
Все поддержали. Елена Васильевна смахнула слезу. Счастливую слезу.
А в полночь Михаил шепнул:
— С Новым годом, любимая. С новым счастьем.
И она поверила. Потому что иногда нужно потерять всё, чтобы найти главное. Иногда предательство оборачивается освобождением. А собака, подобранная на дороге, приводит к настоящей любви.
Жизнь удивительная штука. Непредсказуемая. И прекрасная — если не бояться меняться.
Елена Васильевна обняла дочь, поцеловала Михаила, погладила верного Рыжика. Всё будет хорошо. Она точно знала.