Марина Петровна стояла у плиты и помешивала борщ, когда в дверь позвонили. На пороге — соседка Валентина, с тем особым выражением лица, когда человек несёт важную новость и не знает, как её преподнести.
— Мариш, я вчера в торговом центре была, на Ленина. Твоего видела. С молодой какой-то. Обнимались они там, у фонтана.
Марина Петровна спокойно вытерла руки о полотенце. В квартире пахло борщом и свежим хлебом — она с утра тесто поставила, как всегда по субботам.
— Знаю, Валь. Спасибо, что сказала, — голос звучал ровно, будто речь шла о погоде.
Валентина растерялась. Она готовилась утешать, поддерживать, может, даже валерьянку предлагать. А тут — такое спокойствие.
— Как знаешь? — выдохнула она.
— Три месяца уже знаю. Проходи на кухню, чаю налью. Борщ доваривается, скоро обедать будем.
На кухне было уютно — старенькие, но чистые занавески в мелкий цветочек, герань на подоконнике, вышитые салфетки на столе. Всё, как любил Виктор. Как любил раньше.
Марина Петровна налила чай в любимые чашки — с розочками, ещё от свекрови достались. Достала печенье «Юбилейное» — другое не покупала, дорого стало всё.
— И молчишь? — Валентина не могла поверить. — Как же так, Мариш? Двадцать восемь лет вместе!
— Двадцать девять будет в мае, — поправила Марина Петровна. — Да что толку кричать-то? Он решил — значит, решил. Насильно мил не будешь.
Она отпила чай. Горячий, с лимоном — как раз то, что нужно в промозглый мартовский день. За окном моросил дождь, по стеклу стекали струйки воды, как слёзы. Только Марина Петровна не плакала. Отплакала своё в первый месяц, когда увидела переписку в его телефоне. Случайно увидела — он в душ пошёл, а телефон на тумбочке оставил. Сообщение пришло: «Любимый, скучаю. Когда увидимся?»
Ей — Светлана. Тридцать два года. Менеджер в его фирме. Разведена, детей нет. Красивая — Марина Петровна видела фотографии в соцсетях. Ухоженная, стройная, с идеальным маникюром и модной стрижкой.
— А дети знают? — спросила Валентина.
— Нет. Зачем им? У Ленки своя семья, внуков растит. Андрюша в Москве, работает сутками. Им своих проблем хватает.
Марина Петровна встала проверить борщ. Выключила газ, накрыла кастрюлю крышкой — пусть настоится. Хлеб уже подошёл, пора в духовку ставить. Всё делала автоматически, руки сами знали, что и как. Столько лет у плиты — научишься.
— И что дальше? — Валентина не отставала.
— Не знаю, Валь. Живу пока. День прожила — и ладно. Работа есть, крыша над головой есть. Чего ещё надо?
Работала Марина Петровна в библиотеке — зарплата маленькая, но стабильная. До пенсии ещё семь лет. Дотянуть бы. А там — пенсия, огород на даче, внуки приезжать будут. Жить можно.
Виктор в тот вечер пришёл поздно, как обычно в последнее время. «Задержался на работе» — дежурная фраза. Марина Петровна молча поставила перед ним тарелку борща, нарезала хлеб. Свежий, ещё тёплый, с хрустящей корочкой.
— Вкусно, — буркнул он, не поднимая глаз.
— Ешь на здоровье.
Она села напротив, налила себе чаю. Смотрела, как он ест. Постарел Виктор — виски поседели, морщины у глаз стали глубже. Появился излишний вес, хотя молодится — в спортзал записался недавно. Наверное, для неё старается. Для Светланы.
— Мам, а что на ужин? — пятнадцатилетний Никита, внук. Живёт с ними, пока Ленка с мужем квартирный вопрос решают.
— Котлеты будут, картошка. Уроки сделал?
— Ага. Мам, можно я к Серёге схожу? Мы проект по физике доделаем.
— После ужина сходишь. И чтобы к девяти дома был.
Никита — светлая голова в их доме. Умный парень, в олимпиадах участвует, грамоты привозит. В деда пошёл — тот тоже в молодости способный был. Только потом что-то сломалось. Или время такое было — девяностые, нулевые. Фирму Виктор открывал, закрывал, снова открывал. Долги, кредиты, бессонные ночи. Марина Петровна рядом была, поддерживала. Библиотеку не бросала — хоть какая-то стабильность.
А потом вроде наладилось. Фирма пошла в гору, деньги появились. Не богато жили, но достойно. Машину купили, дачу обустроили. Детей выучили, замуж-женить успели. Думала — вот оно, счастье. Заслужили.
Только счастье оказалось недолгим. Год назад Виктор стал меняться. Новый одеколон купил, в парикмахерскую дорогую ходить начал. Рубашки новые появились — яркие, молодёжные. «Имидж фирмы» — объяснял.
Марина Петровна верила. Хотела верить. Пока не увидела то сообщение.
Первый порыв был — скандал устроить. Вещи его в окно выкинуть, как в кино показывают. Но потом подумала — зачем? Что изменится? Вернётся он из чувства долга? Нет уж, спасибо. Такого «счастья» не надо.
— Бабушка, чего такая грустная? — Никита вернулся из комнаты, обнял её за плечи.
— Устала просто, внучек. День длинный был.
— Давай я посуду помою? Отдохни.
Хороший парень растёт. Заботливый. Не то что дед.
Виктор доел борщ, откинулся на спинку стула. Достал телефон — Марина Петровна видела, как он переписывается с кем-то. Улыбается. Раньше ей так улыбался. Лет двадцать назад.
— Я в гараж схожу, — сказал он, вставая. — Машину проверить надо.
— Иди.
Она знала — не в гараж он идёт. К ней поедет, к Светлане. У той квартира съёмная на другом конце города. Марина Петровна адрес знала — подруга случайно видела их там вместе, рассказала.
Когда входная дверь захлопнулась, Никита вышел из кухни:
— Баб, дед опять к той тётке поехал?
Марина Петровна вздрогнула:
— Откуда знаешь?
— Баб, я не маленький. Вижу же, что творится. Только маме не говори, ладно? Она расстроится.
— Не скажу, — Марина Петровна погладила внука по голове. — Не скажу, родной.
На следующий день была суббота. Марина Петровна с утра затеяла большую стирку — занавески сняла, постельное бельё перестирала. Потом пироги напекла — с капустой и яблоками. Никита помогал — тесто раскатывал, начинку раскладывал.
— Баб, а почему не выгонишь деда? — спросил он вдруг.
— А куда я его выгоню? Квартира общая, нажитая. Да и привыкла я. Почти тридцать лет вместе — немало.
— Но он же предатель!
Марина Петровна вздохнула:
— Знаешь, внучек, в жизни всё сложнее, чем кажется. Может, я сама виновата. Может, недодала чего-то, недолюбила. Работа, дом, дети — крутишься как белка в колесе. А про мужа забываешь. Вот он и нашёл ту, которая время для него находит.
— Не виновата! — горячо возразил Никита. — Он сам виноват!
— Тихо, тихо. Не надо его осуждать. Он твой дед, что бы ни случилось. И отец твоей мамы. Ничего не изменится.
Вечером позвонила Ленка:
— Мам, как вы там? Никитка не хулиганит?
— Всё хорошо, доченька. Никита — золото, помогает во всём.
— А папа?
— Папа на работе. Дела у него.
— В субботу? Ну да, у него вечно дела. Мам, мы завтра приедем, Машеньку привезём. Соскучилась по бабушке.
— Приезжайте, пирогов напекла.
Машеньке пять лет — бойкая, говорливая. Бабушку обожает. Марина Петровна души в ней не чает — первая внучка, долгожданная.
В воскресенье дом наполнился голосами, смехом. Ленка с мужем Игорем приехали, Машеньку привезли. Даже Андрей из Москвы позвонил — по скайпу поговорили, он новую квартиру показывал.
Виктор за столом сидел хмурый. Видно было — не хочется ему в семейных посиделках участвовать. Но деваться некуда — дочь приехала, внучка. Роль играл.
— Дедушка, а почему грустный? — Машенька забралась к нему на колени.
— Устал дедушка, работает много, — Виктор нехотя обнял внучку.
— А моя бабушка никогда не устаёт! Она самая лучшая! Правда, баба?
Марина Петровна улыбнулась:
— Правда, солнышко. Иди, поешь пирожок.
После обеда Ленка помогала убирать со стола. Вдруг спросила:
— Мам, у вас с папой всё нормально?
— А что такое?
— Не знаю. Какой-то он странный. Отстранённый. И вроде весёлая, а глаза грустные.
— Возраст, наверное. Кризис среднего возраста у папы. Пройдёт.
— Мам, если что — говори. Мы поможем.
— Знаю, доченька. Спасибо.
Вечером, когда гости уехали, а Никита ушёл к себе делать уроки, Марина Петровна осталась одна на кухне. Мыла посуду, смотрела в окно. Март заканчивался, скоро весна настоящая придёт. На даче работы много — грядки вскопать, теплицу подготовить, рассаду высадить.
Виктор вошёл на кухню, сел за стол:
— Марина, нам поговорить надо.
Сердце ёкнуло, но лицо осталось спокойным:
— Говори.
— Я встретил другую женщину. Люблю её. Хочу уйти.
Вот и всё. Сказал. Марина Петровна медленно вытерла руки, села напротив:
— Знаю. Светлана, да? Молодая, красивая.
Виктор вздрогнул:
— Откуда знаешь?
— Не важно. Что дальше?
— Я думал, скандал устроишь. Плакать будешь.
— Отплакала уже. Три месяца назад, когда узнала. Что дальше, спрашиваю?
— Разведёмся. Квартиру продадим, поделим пополам. Тебе на однушку хватит, и мне останется.
Марина Петровна молчала. В голове калькулятор щёлкал — их трёшка стоит миллионов восемь, может, девять. Пополам — четыре с половиной. На однушку хватит, да. В спальном районе, на окраине. До работы два часа добираться. Но дело даже не в том.
— А Никита? — спросила она. — Внук твой. Он с нами живёт.
— Ленка заберёт. Или в общежитие устроится, когда в институт поступит.
— Ясно. А подумал, что скажешь детям? Внукам?
— Скажу правду. Что люблю другую. Что так бывает.
Марина Петровна встала, подошла к окну. На улице фонари зажглись, в окнах соседних домов огоньки замелькали. Люди ужинают, телевизор смотрят, живут обычной жизнью. А у неё жизнь рушится. Почти тридцать лет — коту под хвост.
— Хорошо, — сказала она, не оборачиваясь. — Подавай на развод. Но квартиру делить не будем.
— Как не будем?
— А вот так. Я останусь здесь, с Никитой. А как хочешь. Можешь к своей Светлане переезжать.
— Марина, так не пойдёт! Моя квартира тоже!
— И моя. Я в ней полжизни прожила. Детей вырастила. И внука выращу. А вали. Надоел.
Виктор вскочил, лицо побагровело:
— Не имеешь права! Я в суд подам!
— Подавай. Расскажешь судье, как к молодой женщине уходишь. Как семью бросаешь. Посмотрим, на чью сторону суд встанет.
Она всё ещё стояла спиной к нему. Не хотела, чтобы он видел её лицо. Слёзы так и просились, но она держалась.
— Сука! — выплюнул Виктор и вышел, хлопнув дверью.
Марина Петровна медленно опустилась на стул. Всё. Сказано. Теперь — война. За квартиру, за имущество, за право спокойно жить. Но отступать некуда. Никиту она не бросит. И из квартиры не уйдёт. Хватит. Нажертвовалась.
В дверь тихо постучали:
— Баб, можно?
— Заходи, внучек.
Никита сел рядом, обнял:
— Я всё слышал. Прости, не хотел подслушивать, но дед громко кричал.
— Ничего, родной. Так даже лучше. Не надо будет объяснять.
— Баб, а можно я с тобой останусь? Насовсем? Я маме скажу, она поймёт.
— Конечно, можно. Мы с тобой справимся.
На следующий день Виктор собрал вещи. Молча, зло. Покидал в сумки рубашки, брюки, бельё. Документы забрал, ноутбук. Даже фотоальбом семейный прихватил — зачем ему, интересно?
Марина Петровна на работу ушла — не хотела видеть сборы. Вернулась вечером — в прихожей пусто. Нет больше его курток, ботинок. В ванной — его бритвы, одеколона. В спальне шкаф наполовину опустел.
Никита на кухне ужин готовил — макароны варил, сосиски жарил.
— Я подумал, тебе тяжело будет, — сказал смущённо. — Решил помочь.
— Спасибо, родной. Хозяйственный у меня.
Ели молча. Потом Никита спросил:
— Баб, а тебе не страшно? Одной-то?
— Не одной. С тобой. И потом — я всю жизнь, по сути, одна была. Просто не замечала.
Прошла неделя. Виктор не звонил, не появлялся. Ленка приезжала — плакала, уговаривала помириться.
— Мам, ну поговори с ним! Может, одумается!
— Нет, доченька. Всё. Точка поставлена. Он выбор сделал — я его уважаю. И мой выбор уважай.
— Но как же! Столько лет вместе!
— Вот именно — столько лет. Хватит. Пора и для себя пожить.
На работе коллеги заметили — Марина Петровна изменилась. Причёску новую сделала — покороче, помоложе. Помаду яркую купила. Даже походка другая стала — легче, увереннее.
— Петровна, что, влюбилась? — шутила завбиблиотекой Ирина Сергеевна.
— Может, и влюбилась. В жизнь.
А жизнь действительно стала меняться. Во-первых, Марина Петровна записалась в бассейн. Давно мечтала, да всё некогда было. Теперь — два раза в неделю, по вечерам. Спина перестала болеть, настроение улучшилось.
Во-вторых, на компьютерные курсы пошла. В библиотеке новую систему вводят — электронный каталог. Надо осваивать. Оказалось — интересно. И не так сложно, как казалось.
В-третьих, с подругами стала встречаться. Раньше некогда было — дом, семья, муж. А теперь — пожалуйста. В кафе сходить, в театр, просто поболтать за чашкой чая.
Никита радовался:
— Баб, прямо помолодела! Красивая стала!
— Да ну тебя, льстец. Старуха я уже.
— Какая старуха? Тебе всего пятьдесят три! Сейчас — самый расцвет!
В апреле позвонил Виктор. Голос усталый, недовольный:
— Марина, надо встретиться. По поводу развода.
— Приходи в субботу. Поговорим.
Пришёл. Постаревший ещё больше, помятый какой-то. Сел на кухне, огляделся:
— Ничего не изменилось.
— А что должно измениться? Чай будешь?
— Буду.
Налила чай, села напротив. Ждала.
— Я документы на развод подготовил. Вот, — положил на стол папку. — Но насчёт квартиры. Марина, давай по-хорошему. Продадим, поделим. Тебе же тоже деньги нужны.
— Не нужны. У меня работа есть, зарплата. Небольшая, но стабильная. Проживу.
— Марина, не упрямься! Миллионы же!
— Виктор, я тебе русским языком сказала — квартиру не трогай. Дом Никиты. И мой дом. Выбрал другую жизнь — живи. Но нас не трогай.
Он долго уговаривал, даже кричал. Марина Петровна сидела спокойно, пила чай. Наконец Виктор выдохся:
— Ладно. Чёрт с тобой. Оставайся в своей квартире. Но алименты платить не буду!
— И не надо. Никита — не твой ребёнок. А я сама себя обеспечу.
Ушёл он злой, хлопнув дверью. Марина Петровна документы даже не открыла — завтра к юристу схожу, пусть посмотрит. Подруга адрес дала — хорошего, недорогого.
В мае, когда цвела сирень и город утопал в зелени, случилось неожиданное. Марина Петровна возвращалась из бассейна, усталая, но довольная. Решила через парк пройти — красиво, тихо, птицы поют.
На скамейке сидел мужчина. Седой, в очках, с книжкой в руках. Показался знакомым. Марина Петровна замедлила шаг, пригляделась.
— Саша? Саша Волков?
Мужчина поднял голову, улыбнулся:
— Марина? Не может быть! Сколько лет!
Александр — первая любовь. Институтская. Учились на разных факультетах, но в одной группе в стройотряде были. Три лета вместе — на целине, на стройках. А потом — разъехались. Он в Сибирь по распределению, она — замуж за Виктора.
— Тридцать с лишним лет, — подсчитала Марина Петровна, присаживаясь рядом.
— Тридцать пять. Я считал, — Александр смущённо улыбнулся. — Не изменилась. Красивая.
— Да ну тебя. Старуха уже.
— Какая старуха? Всегда была самой красивой. И осталась.
Разговорились. Оказалось, Александр год назад овдовел. Дети в Канаде живут, зовут к себе. А он не хочет — здесь могила жены, здесь дом, работа. Преподаёт в университете — физику, как и мечтал.
— А как жизнь сложилась?
— По-разному. Дети выросли, внуки есть. С мужем разводимся.
— Прости. Тяжело, наверное.
— Уже нет. Отболело. Новую жизнь строю.
Обменялись телефонами. Александр позвонил на следующий день:
— Марина, может, в кино сходим? Или в театр? Как раньше?
— Давай в парк лучше. Погуляем, поговорим.
Стали встречаться. Раз в неделю, потом — два. Гуляли, разговаривали, вспоминали молодость. Оказалось — так много общего. И книги любят одинаковые, и фильмы, и музыку.
Никита заметил:
— Баб, у тебя кавалер появился?
— Что за глупости? Просто друг старый. Из института.
— Ага, друг. Который цветы дарит и в театр водит.
— Откуда знаешь?
— Баб, я же не слепой. Вижу — счастливая ходишь. И правильно! Заслужила!
В июне развод оформили. Быстро, без проволочек. Виктор на суд не пришёл — прислал представителя. Квартиру поделили официально — по долям. Но с условием, что Марина Петровна может жить в ней до конца жизни. Виктор согласился — видимо, Светлана квартиру имела, не нуждались.
После суда Марина Петровна зашла в ювелирный. Продала обручальное кольцо — всё равно давно не носила. На вырученные деньги купила себе серёжки — маленькие, изящные, с бирюзой. Давно такие хотела.
Летом на дачу ездили вместе с Александром. Он помогал — грядки копал, теплицу чинил. Никита тоже приезжал — подружились они с Александром. Физику вместе решали, о науке разговаривали.
— Хороший мужик, — сказал как-то Никита. — Дед рядом не стоял.
— Не сравнивай. Дед — твой дед, что бы ни было.
— Знаю. Но Александр Петрович — лучше. Он тебя ценит.
В августе Ленка с семьёй на море уехали. Никиту с собой звали, но он отказался:
— Я с бабушкой останусь. Нам вдвоём хорошо.
А в сентябре, когда начиналась золотая осень и город утопал в жёлтых листьях, Александр сделал предложение. Не на коленях, конечно — возраст не тот. Просто сказал за ужином:
— Марина, давай поженимся. Зачем нам по разным квартирам мотаться? Жизнь коротка, надо ценить каждый день.
Марина Петровна растерялась:
— Саша, но мы же. Мы уже не молодые. Что люди скажут?
— А пусть говорят. Мы своё право на счастье заслужили. Я люблю тебя. Любил тогда, в институте. И сейчас люблю. Даже сильнее.
— У меня Никита. Внук. Он со мной живёт.
— Прекрасный парень. Поможем ему на ноги встать. Вместе.
Марина Петровна молчала. В голове мысли путались. С одной стороны — страшно. Снова замуж, снова пытаться строить семью. А вдруг не получится? А с другой — Александр. Надёжный, спокойный, любящий. С ним легко и уютно. Как дома.
— Я подумаю, — сказала она.
— Думай. Я подожду. Я уже тридцать пять лет ждал.
Вечером позвонила Ленка. Марина Петровна рассказала про предложение. Дочь на том конце провода молчала, потом вздохнула:
— Мам, а его любишь?
— Не знаю. Наверное, да. Мне с ним хорошо. Спокойно. Надёжно.
— Тогда соглашайся. Счастье заслужила. После всего, что с папой было.
— А что отец? Как он?
— Не знаю, мам. Не общаемся. Он сам виноват. Предал семью — пусть с тем и живёт.
В октябре Марина Петровна переехала к Александру. Не совсем — официально прописана осталась в своей квартире, чтобы Никите место сохранить. Но жить стали вместе.
Квартира у Александра просторная, светлая. Книг много — все стены заставлены. Марина Петровна свои цветы привезла — герань, фиалки, бегонию. Уютно стало.
Никита в гости приходил, оставался ночевать. С Александром у них проект появился — робота собирают для школьной олимпиады. Возятся в комнате, что-то паяют, программируют.
— Смотри-ка, — сказал как-то Александр. — Семья получилась. Неожиданно.
— Жизнь вообще непредсказуема, — улыбнулась Марина Петровна.
В ноябре позвонил Виктор. Голос странный — не то выпивший, не то больной.
— Марина, можно я приеду? Поговорить надо.
— О чём говорить? Мы всё решили.
— Пожалуйста. Очень прошу.
Приехал. Марина Петровна ахнула — за полгода он превратился в старика. Похудел, осунулся, щёки ввалились.
— Что с тобой?
— Светка бросила. Нашла моложе и богаче. Квартиру я ей снимал, деньги тратил. А она — ушла. Даже спасибо не сказала.
Марина Петровна налила чаю. Сердце сжалось — жалко стало. Не его — того Виктора, которого когда-то любила. Молодого, весёлого, полного планов.
— Марина, прости меня. Я дурак. Всё потерял. Семью, дом, тебя.
— Прошлого не вернёшь, Витя. У тебя есть дети, внуки. Живи для них.
— Они со мной не разговаривают. Ленка трубку не берёт. Андрей сказал, что я ему не отец больше.
— Дай им время. Простят. Дети всегда прощают.
Виктор заплакал. Сидел и плакал, как ребёнок. Марина Петровна молчала. Что тут скажешь? Сам выбрал дорогу — сам и расхлёбывай.
— Можно я иногда буду приходить? Никиту навещать? Он же мне как сын.
— Приходи. Никита сам решит — хочет с тобой общаться или нет.
Ушёл Виктор сломленный. Марина Петровна долго смотрела в окно. На улице первый снег падал — крупный, пушистый. Скоро Новый год. Первый Новый год в новой жизни.
Александр обнял её сзади:
— Тяжело было?
— Да. Но правильно. Каждый получает то, что заслужил.
В декабре сыграли скромную свадьбу. Только самые близкие — дети, внуки, несколько друзей. В ресторан не пошли — дома отметили. Марина Петровна сама готовила — салаты, горячее, торт испекла.
Никита тост сказал:
— За бабушку и дедушку Сашу! За то, чтобы были счастливы! Вы заслужили!
Все поддержали, чокнулись. Марина Петровна смотрела на родные лица и думала — а ведь счастье-то вот оно. Рядом. Не в молодой женщине, не в деньгах, не в иллюзиях. А в том, что любишь и любима. Что нужна кому-то. Что есть дом, семья, будущее.
Виктор на свадьбу не пришёл. Прислал открытку — поздравил, пожелал счастья. Марина Петровна открытку в альбом вложила. Пусть хранится. Часть жизни всё-таки.
Под Новый год Никита сообщил — робота сделали, на олимпиаде первое место заняли. Теперь на всероссийскую поедут.
— Дед Саша помог! — радовался он. — Он так здорово объясняет! Лучше любого учителя!
Александр смущался:
— Да что я. Сам молодец. Способный парень.
Марина Петровна смотрела на них и улыбалась. Хорошо, когда в доме мужчины есть. Настоящие мужчины.
В новогоднюю ночь загадали желания. Марина Петровна загадала простое — чтобы все были здоровы и счастливы. Чтобы Никита в институт поступил. Чтобы Ленка с Андреем чаще приезжали. Чтобы с Александром долго жить вместе.
— А я загадал, чтобы всегда улыбалась, — шепнул Александр. — Такая красивая, когда улыбаешься.
За окном фейерверки гремели, люди поздравляли друг друга. Новый год. Новая жизнь. Новое счастье.
А старое осталось в прошлом. Вместе с обидами, болью, предательством. Виктор, говорят, снова женился. На ровеснице — такой же брошенной и одинокой. Может, будут счастливы. Дай Бог.
Марина Петровна зла не держит. Почти тридцать лет прожили — были и хорошие моменты. Дети выросли прекрасные. Внуки — умницы. Главное.
А то, что он ушёл к молодой. Знаете, может, и к лучшему. Не ушёл бы — не встретила бы Александра снова. Не узнала бы, что такое — когда тебя любят по-настоящему. Когда ценят не за борщи и пироги, а просто за то, что есть.
Вот такая история. Обычная, в общем-то. Таких тысячи. Но для Марины Петровны — единственная. Её жизнь. Её боль. И её счастье.
Говорят, всё, что ни делается — к лучшему. Глупость, конечно. Но иногда случается и так. Иногда потери оборачиваются находками. А предательство — освобождением.
Главное — не сломаться. Не озлобиться. Сохранить в сердце тепло и веру в хорошее. И тогда — обязательно повезёт. Пусть не сразу. Пусть через боль. Но повезёт.
Марина Петровна теперь точно знает.