Ольга складывала зимние вещи в вакуумные пакеты, когда из кармана старой куртки Андрея выпал сложенный листок. Обычная бумага, исписанная женским почерком. Она бы не стала читать, но первая строчка бросилась в глаза: «Любимый мой, вчерашняя ночь была волшебной...»
Ноги подкосились. Ольга села прямо на пол среди разбросанных вещей. В ушах шумело, руки дрожали, а глаза автоматически бежали по строчкам. Письмо было датировано прошлым месяцем. Тем самым месяцем, когда Андрей «ездил в командировку в Казань».
— Оля, ты где? — голос мужа из кухни прозвучал как удар.
— Убираю вещи! — удивительно, как спокойно прозвучал её голос.
Сорок шесть лет. Двадцать три года брака. Взрослая дочь Маша, которая уже год живёт с парнем. Ипотека, которую выплатили в прошлом году. Планы на отпуск в Сочи. И вот — письмо от какой-то Светланы с признаниями в любви её мужу.
Ольга аккуратно сложила письмо, положила обратно в карман. Продолжила складывать вещи. Руки действовали автоматически — свитер, ещё свитер, старые джинсы Андрея. В голове была странная пустота. Даже не больно. Просто... пусто.
За ужином Андрей рассказывал о работе. Говорил, что начальство опять нагружает, что молодые ничего не умеют, что устал. Ольга кивала, подкладывала ему котлеты, наливала чай. Смотрела на его руки — сильные, с обручальным кольцом. Интересно, он снимает его, когда встречается со Светланой?
— Что-то ты молчаливая сегодня, — заметил муж.
— Устала. На работе отчётный период, сама знаешь.
— Да, бухгалтерам сейчас не позавидуешь. Слушай, я завтра опять задержусь. У нас проверка какая-то.
«Задержусь». Раньше Ольга не обращала внимания. А сколько раз за последние месяцы он «задерживался»? Она мысленно считала — раз, два, десять, двадцать...
Ночью лежала без сна. Андрей храпел рядом — спокойно, размеренно. Двадцать три года она засыпала под этот храп. Привыкла. А теперь звук резал слух, раздражал. Хотелось встать, уйти на кухню, но тело не слушалось. Так и лежала до утра, считая часы на светящихся цифрах будильника.
Утром на работе не могла сосредоточиться. Цифры плыли перед глазами, отчёты путались. Начальница Валентина Павловна — женщина лет пятидесяти пяти, строгая, но справедливая — заглянула в кабинет:
— Ольга Николаевна, вы в порядке? Бледная какая-то.
— Всё хорошо, просто не выспалась.
— Следите за здоровьем. Нам болеть некогда, отчётность не ждёт.
Ольга кивнула, вернулась к документам. Но мысли упорно возвращались к письму. Кто такая Светлана? Где они познакомились? Как долго это продолжается?
В обед позвонила дочь:
— Мам, привет! Как дела?
— Нормально, Машенька. Ты как?
— Супер! Мам, мы с Димой решили — свадьбу играем осенью! Ты рада?
Свадьба. Дочь выходит замуж. А у отца — любовница.
— Конечно, рада, солнышко.
— Мам, ты точно в порядке? Голос странный.
— Всё хорошо, просто работы много.
— Ладно, маме передай привет! Вечером заедем, отпразднуем!
«Папе передай привет». Ольга положила трубку, уставилась в монитор. Как теперь жить? Сказать Маше? Промолчать? Устроить скандал Андрею? Или сделать вид, что ничего не знает?
К вечеру решение не пришло. Дома Андрей суетился — купил шампанское, торт.
— Наша девочка замуж выходит! — сиял он. — Помнишь, как она маленькая была? В свадебном платье из маминой фаты играла?
Помнила. Всё помнила. И первые шаги Маши, и первое сентября, и выпускной. Всё было вместе — она, Андрей, дочь. Семья. А теперь?
Маша с Димой приехали к восьми. Молодые, счастливые, влюблённые. Дима — хороший парень, работает программистом, Машу обожает. Смотрела на них и думала — неужели и у них так будет? Двадцать лет спустя Дима найдёт себе Светлану?
— Мам, ты чего грустная? — Маша обняла её. — Не хочешь, чтобы я замуж выходила?
— Что ты, доченька! Очень хочу! Просто... сентиментальность напала. Выросла моя девочка.
— Ой, мам, ну что ты! Я всегда твоя девочка буду!
Андрей разливал шампанское, произносил тост:
— За молодых! За любовь! За верность!
За верность. Ольга чуть не поперхнулась шампанским. Посмотрела на мужа — стоит, улыбается, счастливый отец. Играет роль? Или правда забыл про Светлану на эти минуты?
После ухода молодых Андрей обнял её:
— А мы молодцы, мать. Хорошую дочь вырастили.
— Мы?
— Ну да, мы. Что за вопрос?
Ольга высвободилась из объятий:
— Андрей, скажи честно. Ты счастлив?
— В смысле? Конечно, счастлив! Дочь замуж выходит, на работе всё нормально, ипотеку закрыли. Чего ещё надо?
«Светланы тебе надо», — подумала Ольга, но промолчала.
Прошла неделя. Ольга жила как робот — работа, дом, готовка, уборка. Андрей ничего не замечал. Или делал вид. Дважды «задерживался на работе». Оба раза возвращался довольный, пах чужими духами — сладкими, приторными. Ольга молчала.
В пятницу случилось неожиданное. На работе объявили сокращение. Бухгалтерию оптимизировали, оставляли только молодых.
— Ольга Николаевна, — Валентина Павловна смотрела виновато, — вы же понимаете, это не моё решение. Сверху спустили.
— Понимаю.
— Вы отличный специалист, но... критерий возраста. До пятидесяти лет. Идиотизм, но ничего не поделаешь.
— Когда последний день?
— Через две недели. Ольга Николаевна, вы найдёте работу, с вашим-то опытом!
Ольга кивнула, хотя понимала — не найдёт. В сорок шесть лет бухгалтеров не берут. Везде нужны молодые, «перспективные».
Домой шла пешком, хотя обычно ездила на маршрутке. Хотелось подумать. Муж изменяет, работы нет, дочь уходит в свою семью. Что остаётся? Пустота?
У подъезда сидела собака — дворняга средних размеров, рыжая, с умными карими глазами. Поджимала заднюю лапу, скулила тихо.
— Что, милая, лапку повредила? — Ольга присела рядом.
Собака доверчиво ткнулась мокрым носом в руку. Лапа была разодрана, видимо, наступила на стекло.
— Так, подожди тут.
Ольга поднялась домой, взяла аптечку, воду, старое полотенце. Андрея ещё не было — «задерживался».
Обработала рану, забинтовала. Собака терпела, только иногда поскуливала. Когда закончила, лизнула руку — спасибо, мол.
— Есть хочешь? Сейчас принесу.
Принесла остатки котлет, налила воды в миску. Собака ела аккуратно, не жадничала. Видно, домашняя была, потерялась или выбросили.
— Ну что, пойдёшь со мной? — неожиданно для себя спросила Ольга.
Собака встала, поковыляла следом на трёх лапах.
Дома Андрей уже был. Увидел собаку, нахмурился:
— Это ещё что?
— Собака. Лапу повредила, я перевязала.
— И что, теперь она у нас жить будет?
— Пока лапа не заживёт.
— Оля, с ума сошла? Грязь, шерсть, заразу какую-нибудь принесёт!
— Я её помою.
— Нет! Никаких собак! Выброси немедленно!
Ольга посмотрела на мужа. На его красивое лицо, которое любила двадцать три года. На руки, которые обнимали. На губы, которые целовали. И ту Светлану тоже целовали.
— Нет.
— Что значит «нет»?
— То и значит. Собака остаётся.
— Оля, ты чего? Я сказал — никаких животных!
— А я сказала — остаётся. Не нравится — входная дверь там же, где всегда.
Андрей опешил. За двадцать три года Ольга ни разу ему не перечила. Всегда соглашалась, шла навстречу, уступала.
— То есть ты выбираешь между мной и дворнягой?
— Я выбираю между добротой и эгоизмом. Пока ты «задерживался на работе», я спасала живое существо.
— При чём тут моя работа?
Ольга чуть не выпалила про письмо, но сдержалась. Не время. Не так.
— Ни при чём. Собака остаётся. Временно.
Андрей хлопнул дверью спальни. Ольга осталась на кухне с собакой.
— Ну что, подруга, помоемся?
Мыть пришлось долго — шерсть свалялась, блохи были. Но собака терпела, только благодарно посматривала. После мытья оказалась довольно симпатичной — рыжая с белыми пятнами, уши лопухами.
— Как тебя звать будем? Рыжуха? Нет, банально. Лада? Тоже не то. А, знаешь что — будешь Надеждой. Надей.
Собака вильнула хвостом — согласна.
Ночью Андрей демонстративно спал в гостиной. Ольге было всё равно. Надя устроилась на коврике у кровати, иногда вздыхала во сне.
Утром, в субботу, позвонила Маша:
— Мам, мы к вам хотели заехать, можно?
— Конечно, приезжайте.
— А что там папа рычит на заднем фоне?
— Собаку подобрала, папе не нравится.
— Собаку? Мам, ты серьёзно? Круто! Еду смотреть!
Маша с Димой приехали через час. Дочь сразу кинулась к Наде:
— Ой, какая лапочка! Мам, она прелесть! Правда, Дим?
— Хорошая собака, — согласился будущий зять. — Породы не определю, но явно не дворняга чистая. Может, спаниель с кем-то?
Андрей вышел из спальни, хмурый, небритый:
— Маша, скажи матери, чтобы выбросила эту блохастую тварь.
— Пап, ты чего? Нормальная собака! И не блохастая, мама же помыла!
— Не твоё дело!
— Моё! Это моя мама!
Ольга вмешалась:
— Всё, хватит. Андрей, иди умойся. Маша, помоги накрыть на стол.
За завтраком атмосфера была напряжённая. Андрей демонстративно молчал, Маша пыталась разрядить обстановку, рассказывала о свадебных планах. Дима чесал Наде за ухом.
— Мам, а что ты собаку не покормила? — спросила Маша.
— Покормила утром. Но если хочешь, дай ей что-нибудь.
Маша накрошила в миску остатки завтрака. Надя ела аккуратно, благодарно поглядывая.
— Вот видите, — сказал Дима. — Воспитанная собака. Домашняя была точно.
— Может, объявление дать? — предложила Маша. — Вдруг ищут?
— Дам, — кивнула Ольга, хотя в душе надеялась, что не найдутся. За одну ночь привязалась к этому рыжему существу.
После ухода молодых Андрей разразился тирадой:
— Что за цирк ты устроила? При детях меня выставляешь дураком!
— Я тебя не выставляла. Ты сам себя выставил.
— Из-за собаки! Немедленно избавься от неё!
— Нет.
— Ольга!
— Что «Ольга»? Двадцать три года я делала всё, как ты хотел. Жила там, где ты хотел. Работала там, где ты одобрял. Друзей выбирала тех, кто тебе нравился. Хватит.
— То есть как это хватит?
— А вот так. Кстати, меня сократили. Через две недели я безработная. Так что корми семью сам. А я буду заниматься чем хочу.
Ольга ушла гулять с Надей, оставив ошарашенного мужа на кухне. Надя ковыляла на трёх лапах, но хвост не опускала — радовалась прогулке.
В парке встретили женщину с таксой. Разговорились — оказалось, Ирина, ветеринар.
— Давайте посмотрю лапку вашей девочке, — предложила она.
Осмотрела, одобрила:
— Хорошо обработали. Дня через три-четыре заживёт. А собачка хорошая, видно, что с людьми жила. Сколько ей?
— Не знаю, подобрала вчера.
— Судя по зубам, года три-четыре. В самом расцвете. Если хозяева не найдутся, будете оставлять?
— Наверное... Муж против.
Ирина усмехнулась:
— У меня муж тоже был против. Ключевое слово — был. Теперь у меня три собаки и два кота. И никакого мужа. Знаете что? Вот вам моя визитка. Если надо — привозите, осмотрю бесплатно. За хороших людей не беру.
Домой Ольга вернулась в странном приподнятом настроении. Квартира была пуста — Андрей ушёл. На столе записка: «Уехал к Паше на рыбалку. Вернусь в воскресенье вечером».
К Паше на рыбалку. Или к Светлане на свидание? Ольга скомкала записку, выбросила. Какая разница?
Вечер провела спокойно — смотрела сериал, Надя лежала рядом, положив морду на её колени. Тепло, уютно, спокойно. Когда последний раз было так хорошо вдвоём с мужем? Не помнила.
В воскресенье утром позвонила подруга Лена:
— Оль, пойдём на рынок? Говорят, привезли хорошие яблоки на компот.
— Лен, у меня собака. Одну не оставишь — лапа больная.
— Так возьми с собой! На рынок с собаками можно.
Поехали втроём — Ольга, Лена и Надя. На рынке Надя вела себя идеально — шла рядом, не тянула поводок, на кошек не реагировала.
— Хорошая у тебя собака, — заметила продавщица яблок. — Воспитанная. Это редкость нынче.
У мясных рядов к ним подошёл мужчина лет пятидесяти:
— Извините, это ваша собака?
Сердце ёкнуло — неужели хозяин?
— Моя. А что?
— Просто... Очень похожа на мою Джесси. Потерялась два месяца назад. Но у Джесси было пятно на спине в виде сердечка.
Ольга посмотрела — пятна в виде сердечка не было.
— Нет, это не Джесси.
— Жаль, — мужчина погладил Надю. — Хорошая собачка. Берегите её.
На обратном пути Лена спросила:
— А Андрей что говорит про собаку?
— Против. Вчера на рыбалку сбежал от нас.
— На рыбалку? В октябре? Оль, ты сама-то веришь?
Ольга пожала плечами. Рассказывать про письмо не хотелось. Лена болтливая, весь двор узнает.
Дома принялась за генеральную уборку. Надя лежала на своём коврике, наблюдала. Иногда Ольга с ней разговаривала:
— Вот, Надюша, шкаф протираем. Двадцать лет пыль собирался. А тут смотри — фотоальбом свадебный. Молодые были, красивые. Куда всё делось?
К вечеру квартира сияла чистотой. Ольга устала, но это была приятная усталость. Села с чаем у телевизора, Надя пристроилась рядом.
Андрей вернулся в девять вечера. Трезвый, но помятый.
— Я дома.
— Вижу. Ужинать будешь?
— Буду.
Ела молча. Андрей тоже молчал, искоса поглядывал на жену. После ужина сказал:
— Оль, давай поговорим.
— Давай.
— Что с тобой происходит? Ты стала какая-то... другая.
— Другая?
— Ну да. Раньше ты была... мягче, что ли. А сейчас как ёж.
— Андрей, мне сорок шесть лет. Я потеряла работу. Дочь выходит замуж. Имею право на кризис среднего возраста?
— При чём тут возраст? Ты же нормальная была!
«Нормальная — это когда удобная», — подумала Ольга.
— Андрей, скажи честно. Ты меня любишь?
— Что за вопрос? Конечно!
— Тогда почему ты пахнешь духами «Шанель»? Я такими не пользуюсь.
Андрей побледнел:
— Это... в маршрутке ехал, там женщина рядом...
— Андрей, не надо. Я знаю про Светлану.
Тишина. Слышно было только, как тикают часы на стене.
— Откуда?
— Письмо в куртке нашла. Случайно.
— Оля, я могу объяснить...
— Не надо. Я не хочу слышать объяснения. Просто скажи — ты к ней уйдёшь?
— Я... Я не знаю. Оля, пойми, это не серьёзно! Просто...
— Просто секс?
— Не только. Она меня понимает. Она молодая, весёлая. С ней я чувствую себя живым!
— А со мной — мёртвым?
— Не мёртвым, но... Оля, ну мы же старые уже. Какие страсти? Быт, рутина.
— Нам по сорок шесть, Андрей. Это не старость.
— Для мужчины — самый расцвет! А женщина после сорока...
— Что — женщина после сорока?
— Ну... Ты сама понимаешь.
Ольга встала:
— Понимаю. Женщина после сорока — списанный материал. А мужчина — в расцвете. Знаешь что? Иди к своей Светлане. Прямо сейчас.
— Оля, не драматизируй...
— Я серьёзно. Собирай вещи и иди. Ты прав — мы старые. Так зачем тебе старая жена? Иди к молодой.
— Но... Маша... Свадьба...
— Маша взрослая, переживёт. На свадьбу придёшь как гость.
Андрей сидел ошарашенный. Видимо, не ожидал такой реакции. Ждал слёз, истерик, уговоров остаться.
— Оля, может, не надо так сразу? Давай подумаем...
— Я уже подумала. Всю неделю думала. Знаешь, что поняла? Я не хочу жить с мужчиной, которому нужна молодая любовница для ощущения жизни. Я хочу жить с тем, кому хорошо со мной. А тебе не хорошо. Так зачем мучиться?
— Но квартира... Вещи...
— Квартира пополам. Вещи — кому что нужно. Всё по закону.
Андрей встал, пошёл в спальню. Слышно было, как он открывает шкафы, что-то складывает. Надя подняла голову, вопросительно посмотрела на Ольгу.
— Всё хорошо, девочка. Всё правильно.
Через час Андрей стоял в прихожей с двумя сумками.
— Я... я потом приеду за остальным.
— Хорошо. Ключи оставь.
— Оля, может, ещё подумаем? Двадцать три года всё-таки...
— Двадцать три года я была хорошей женой. Но этого оказалось мало. Иди, Андрей. Светлана ждёт.
Он ушёл. Ольга прислонилась к двери, прислушалась к удаляющимся шагам. Ждала боли, слёз, отчаяния. Но внутри была только... лёгкость? Облегчение?
Надя подковыляла, ткнулась носом в руку.
— Вот и остались мы вдвоём, подруга. Две брошенные самки. Будем друг друга греть.
Ночь спала спокойно. Впервые за неделю — без тревоги, без мыслей о Светлане, без прислушивания к храпу мужа. Надя спала на коврике, иногда вздыхала.
Утром позвонила на работу — сказалась больной. Какой смысл отрабатывать две недели? Всё равно увольняют.
Потом позвонила Маше:
— Доченька, нам нужно поговорить.
— Мам, что-то случилось? Голос странный.
— Приезжай, расскажу.
Маша примчалась через час. Выслушала, помолчала, потом обняла мать:
— Мамочка, как же так? Почему ты раньше не сказала?
— Не хотела тебя расстраивать перед свадьбой.
— Мам, да какая свадьба! Ты важнее! Что же теперь?
— Ничего. Жить дальше. Квартиру продадим, поделим деньги. Куплю что-нибудь поменьше.
— А работа?
— Найду что-нибудь. Не пропаду.
— Мам, может, к нам переедешь? У Димы двушка...
— Нет, солнышко. Вы молодые, вам своя жизнь нужна. Я справлюсь.
Маша плакала, ругала отца, обещала с ним не разговаривать. Ольга успокаивала:
— Не надо, Маш. Он твой отец, что бы ни было. И он не плохой человек. Просто... запутался.
— Запутался! Нашёл молодую и запутался! Мам, он же предатель!
— Нет. Он просто испугался старости. Мужчины часто так. Думают, что молодая любовница вернёт молодость.
— А ты? Ты не боишься старости?
Ольга задумалась:
— Знаешь, нет. Мне сорок шесть, но я не чувствую себя старой. Уставшей — да. Но не старой. У меня ещё столько всего впереди!
Вечером позвонила Ирина-ветеринар:
— Ольга, добрый вечер! Как ваша Надя?
— Лучше, спасибо. Лапка заживает.
— Отлично! Слушайте, у меня к вам предложение. Мы открываем приют для бездомных животных. Ищем людей. Зарплата небольшая, но работа благородная. Не хотите попробовать?
— Приют? Но я же бухгалтер...
— А нам и нужен бухгалтер! И администратор, и просто человек с добрым сердцем. Вы подобрали больную собаку, выходили. Это о многом говорит.
Ольга согласилась прийти посмотреть. Почему нет? Терять нечего.
Приют оказался за городом — несколько вольеров, домик для персонала, ветеринарный кабинет. Собак было около тридцати, кошек — десяток.
— Финансирование скромное, — объяснила Ирина. — В основном на пожертвования живём. Но дело благое. Спасаем, лечим, пристраиваем.
— А люди берут?
— Берут! Не все, конечно, но берут. Вот, смотрите — это Барон, овчарка. Хозяин умер, родственники выбросили. Неделю назад забрала семья с детьми. Это Муся, её со сломанными лапами нашли. Вылечили, завтра заберут.
Ольга ходила между вольерами, смотрела в собачьи глаза. Столько боли, столько надежды.
— Беру работу, — сказала она.
— Правда? Ольга, это замечательно! Когда можете начать?
— Хоть завтра.
Дома рассказала Наде:
— Вот так, подруга. Будем собак спасать. Тебя, кстати, с собой возьму. Будешь талисманом приюта.
Надя вильнула хвостом — согласна.
Первый день в приюте был тяжёлым. Столько работы — кормёжка, уборка, лечение, документы. Но Ольга не уставала. Наоборот — чувствовала прилив сил.
— Нравится? — спросила Ирина в обед.
— Очень. Знаете, я двадцать лет цифры считала. А тут — живые существа. Они благодарные такие!
— Это точно. Собаки не предают, не изменяют. Любят просто так.
К концу недели Ольга освоилась. Знала каждую собаку по имени, их истории, характеры. Надя стала любимицей приюта — ковыляла между вольерами, общалась с сородичами.
В субботу приехала Маша с Димой — помогать.
— Мам, как же их много! — ахнула дочь.
— И это ещё не все. Каждый день новых привозят.
— Ужас! Как люди могут выбрасывать?
— По-разному. Кто-то переезжает, кто-то ребёнка родил, у кого-то аллергия. Причин много.
Дима чистил вольеры, Маша кормила щенков. Ольга смотрела на них и улыбалась — хорошие дети выросли. Неравнодушные.
— Мам, — сказала Маша за обедом, — а папа звонил?
— Нет.
— И не надо! Пусть со своей Светланой живёт!
— Маш, не злись. У каждого своя дорога.
— Мам, как ты можешь быть такой спокойной? Он же тебя предал!
— Знаешь, доченька, я думаю — может, это к лучшему? Мы бы тянули эту лямку до старости. А так — у каждого шанс на новую жизнь.
Через две недели квартиру выставили на продажу. Андрей приезжал за вещами, пытался поговорить «по душам». Ольга была вежлива, но холодна.
— Оль, может, я погорячился? Может, попробуем сначала?
— Андрей, у тебя же Светлана.
— Светлана... Она уехала. К бывшему мужу вернулась.
Вот оно что. Бросила молодка, теперь к жене вернуться хочет.
— Мне жаль. Но это не меняет ничего. Ты сделал выбор, я сделала свой.
— Но мы же столько лет вместе!
— Именно. И ты решил, что я недостаточно молода для тебя. Это твоё право. Но и моё право — не быть запасным вариантом.
Квартиру продали быстро — район хороший, дом новый. Поделили деньги, Ольга купила небольшой домик недалеко от приюта. С участком — Наде бегать.
— Мам, ты уверена? — беспокоилась Маша. — Загород, одна...
— Не одна, с Надей. И до приюта пятнадцать минут пешком. Мне нравится.
Домик был старенький, но крепкий. Две комнаты, кухня, веранда. Печное отопление, но Ольгу это не пугало.
Первую ночь в новом доме не спала — слушала непривычные звуки. Скрип половиц, шум ветра в трубе, лай собак вдалеке. Надя спала спокойно у кровати.
Утром вышла на крыльцо, вдохнула морозный воздух. Ноябрь, скоро зима. Надо дров заготовить, утеплиться. Работы много, но почему-то радостно.
На работе Ирина встретила новостью:
— Оля, к нам волонтёр новый! Мужчина представляете? Обычно только женщины.
Волонтёр оказался мужчиной лет пятидесяти — высокий, седой, с добрыми глазами.
— Виктор, — представился он. — Я тут недалеко дачу купил. Думал, чем заняться на пенсии. Увидел ваше объявление.
— Пенсия? — удивилась Ольга. — Вы не выглядите на пенсионера.
— Военная пенсия. В сорок пять уволился, вот уже пять лет сам себе хозяин.
Виктор оказался работящим — чинил вольеры, строил будки, таскал мешки с кормом. К собакам относился с уважением, не сюсюкал, но и не грубил.
— Вы раньше собак держали? — спросила Ольга за чаем.
— Всю жизнь. В части у нас овчарки были. Умные, преданные. Вот только дома жена не разрешала.
— Жена?
— Бывшая. Развелись год назад. Дети выросли, разъехались. Остались вдвоём — и поняли, что чужие люди. Мирно разошлись.
Они разговаривали легко, как старые знакомые. Виктор рассказывал о службе, о собаках, о планах на пенсии. Ольга — о приюте, о Наде, о новом доме.
— Печное отопление? — заинтересовался Виктор. — Могу помочь, если нужно. Я в этом разбираюсь.
— Правда? Было бы здорово! Я побаиваюсь немного — вдруг неправильно растоплю.
На следующий день Виктор приехал к ней, осмотрел печь, дымоход, показал, как правильно топить.
— Печь хорошая, правильная. Прослужит ещё лет двадцать. Только вот дров у вас маловато.
— Хотела заказать, но дорого очень.
— У меня есть знакомый лесник. Недорого привезёт. Хотите, договорюсь?
Ольга согласилась. Через неделю привезли дрова, Виктор помог сложить в поленницу. Работали весь день, к вечеру устали.
— Может, чаю? — предложила Ольга.
Сидели на веранде, пили чай с вареньем. Надя лежала у ног, довольно вздыхала. Тихо, спокойно, уютно.
— Знаете, Ольга, — сказал Виктор, — я давно так хорошо себя не чувствовал.
— Это всего лишь чай, — улыбнулась она.
— Не только. Это... атмосфера. Дом, собака, хорошая компания. У меня в квартире пусто, холодно. А здесь — жизнь.
Ольга смотрела на него — усталого, доброго, настоящего — и думала: неужели судьба даёт второй шанс?
К зиме отношения стали ближе. Виктор приезжал почти каждый день — то в приют помочь, то к ней домой что-то починить. Научил правильно топить печь, утеплил окна, починил калитку.
— Оля, я не навязываюсь? — спросил однажды. — Может, надоел уже?
— Что вы, Виктор! Вы так помогаете! Я бы без вас не справилась.
— Дело не в помощи. Просто... мне с вами хорошо. Спокойно. Будто дома.
На Новый год Маша с Димой приехали к ней. Позвали и Виктора — «раз мамин друг, должны познакомиться».
— Мам, — шепнула Маша на кухне, — он хороший! И смотрит на тебя так...
— Маш, мы просто друзья.
— Ага, друзья! Мам, ты заслуживаешь счастья. Не упускай.
За новогодним столом было весело. Дима с Виктором нашли общие темы, Маша рассказывала о свадебных приготовлениях, Надя выпрашивала кусочки.
— За новую жизнь! — предложил тост Виктор. — За то, что никогда не поздно начать сначала!
Чокнулись. Ольга поймала взгляд Виктора — тёплый, внимательный, любящий. И улыбнулась. Да, не поздно. В сорок шесть жизнь не кончается. Она только начинается. По-новому, по-настоящему.
После боя курантов вышли на улицу. Снег падал крупными хлопьями, было тихо и торжественно.
— Оля, — Виктор взял её за руку, — я хочу сказать... Мы знакомы недолго, но я чувствую, будто знал вас всю жизнь. Вы не против, если я буду ухаживать? По-старинке, красиво?
Ольга рассмеялась:
— Виктор, нам же не восемнадцать!
— И что? В пятьдесят нельзя влюбиться?
— Можно, — тихо сказала она. — Наверное, можно.
Зимой сыграли свадьбу — не Маши с Димой, а Ольги с Виктором. Скромно, в узком кругу. Маша плакала от счастья, Андрей прислал поздравительную открытку.
— Не жалеешь? — спросил Виктор вечером.
— О чём?
— Что вышла за старого пенсионера.
— Виктор, вы не старый. Вы — зрелый, мудрый, надёжный. А я не молоденькая девочка. Мы — два взрослых человека, которым повезло найти друг друга.
Приют расширялся. На пожертвования построили новые вольеры, оборудовали операционную. Ольга вела всю документацию, Виктор занимался хозяйством. Работали вместе, жили душа в душу.
Надя прожила ещё восемь лет. Умерла тихо, во сне, на своём любимом коврике. Ольга плакала, как по человеку. Виктор обнимал, утешал:
— Она прожила счастливую жизнь. Ты спасла её, дала дом, любовь. Что ещё нужно собаке?
Похоронили в саду, под яблоней. Поставили небольшой камень с надписью: «Наде — собаке, которая принесла счастье».
И это была правда. Если бы не Надя, не было бы ссоры с Андреем. Не ушла бы из дома. Не попала бы в приют. Не встретила бы Виктора.
Сейчас Ольге пятьдесят пять. У них с Виктором трое внуков — Маша родила двойню, потом ещё сына. В доме живут две собаки из приюта и кот. По выходным приезжают дети, внуки. Дом полон смеха, любви, жизни.
Иногда Ольга встречает Андрея в городе. Постаревший, грузный, одинокий. Кивают друг другу, расходятся. Говорить не о чем. У каждого своя дорога.
А письмо той Светланы Ольга сохранила. Лежит в шкатулке с документами. Иногда достаёт, перечитывает. И благодарит судьбу за то письмо. Если бы не оно — так и прожила бы в тусклом браке до конца дней. А так — нашла любовь, призвание, счастье.
Вот такая история. О том, что предательство иногда — это освобождение. О том, что в сорок шесть жизнь не кончается. О том, что собаки приносят счастье. И о том, что настоящая любовь не знает возраста.
А где-то там, за радугой, рыжая собака с белыми пятнами виляет хвостом и улыбается. Её миссия выполнена. Она принесла своей хозяйке новую жизнь. И ушла спокойно, зная — Ольга больше не одна. У неё есть Виктор, дети, внуки, любимая работа. Всё, что нужно для счастья.
Потому что счастье — оно не в молодости. Оно в любви, доброте и верности. В любом возрасте.